Доктрина смертности - Джеймс Дэшнер

Она виновато глянула на Майкла, который всю жизнь прожил внутри «Бездны», считая ее реальным миром. Больно было вспоминать, что твое прошлое – фальшивка.

– Итак, есть еще вопросы? – нетерпеливо спросила Вебер напоследок.

Ребята переглянулись и пожали плечами.

– Отлично. Пора втиснуть вас в «Бездну».

Майкл встал спиной к стене между Сарой и Брайсоном. Вебер велела крепко держаться за руки и ни в коем случае не терять друг друга. Ладони Брайсона на ощупь были мясистые и потные, тогда как у Сары – мягкие и тонкие. Само собой, держать за руку Сару Майклу нравилось больше.

Вебер отошла на несколько шагов и мрачно посмотрела на ребят.

– Почти всю работу сделаю я. Вам останется закрыть глаза и терпеть очень… неприятные ощущения.

– То есть непереносимую боль? – хмуро уточнил Брайсон. – Такую, от которой хочется орать во все горло?

Майкл слегка улыбнулся, хотя сердце стучало в ребра, будто лапка мультяшного кролика – по пеньку. Скорее бы все закончилось…

– Да, будет больно, – ответила Вебер, – но есть кое-что хуже боли. Просто держитесь за руки, не поддавайтесь панике и… терпите. Времени пройдет не так уж и много. Как только окажетесь в игре, сразу приступайте к работе. – Она посмотрела на сумку, ремень которой Майкл перекинул через плечо наискось, чтобы точно не упала. – Что делать, ты знаешь.

Майкл напряженно кивнул. Ему не терпелось поскорее приступить.

Агент тепло улыбнулась, на ее лице как будто даже отразилось сочувствие. Будь Майкл с ней наедине, он бы ее обнял и попрощался.

– Ну хорошо, – сказала Вебер, – закройте глаза.

Прошла минута, если не две. Майкл сначала считал каждую секунду; потом, когда страх усилился, прекратил считать. Погас свет, тьма кругом сгустилась, и он еле поборол желание открыть глаза. Майкл забыл спросить: обязательно ли держать их закрытыми, или так просто будет легче? Вот черт!..

– Думаете… – начал было он, но тут громко зажужжало.

Казалось, воздух резко уплотнился; по ушам шарахнуло давлением. Кожу начало покалывать. Майкл переступил с ноги на ногу. С каждой секундой становилось все неприятнее. И все-таки, что бы ни произошло, надо изо всех сил держать друзей за руки. Без друзей ему никак, ведь такого страха он еще никогда не испытывал. Наверное, все дело – в неопределенности.

Мир сжимался, звуки становились все громче. Проводящий гель в гробу, наверное, стискивал его тело как переходящая в лед вода.

Майкл вновь переступил с ноги на ногу. Лучше не стало. Даже наоборот: он теперь ощущал каждый удар сердца; кровь пульсировала в висках, шее, в сгибах локтей… везде.

Тук.

Тук.

Тук.

Что-то потянуло его от друзей, и Майкл крепче сжал пальцы. Машинально распахнул глаза и, увидев кругом одну тьму, снова зажмурился. Его стало растягивать, рвать на части. Потом пришла боль, от которой он, ахнув, забился в судорогах.

Это все сон, твердил он себе, охваченный паникой. Это все нереально, этого нет. Терпи. Брайсон вроде что-то произнес, но голос друга потонул в гудении, которое пульсировало в такт биению сердца. Майкл ощущал его всем телом, каждой веной.

Тук.

Тук.

Тук.

Билось сердце. Гудело в ушах, давило на голову, на все тело.

Тук.

Тук.

Тук.

Неведомая сила продолжала вытягивать Майкла, а он боялся даже вообразить, как выглядит со стороны. Боль усилилась, пронзая нервы, делаясь невыносимой. Все тело – каждую молекулу, каждый атом – охватила агония. Майкл заорал. Сила тянула его одновременно вперед и назад, до пределов возможного и невозможного. Сердце стучало громче, сильнее.

Тук.

Тук.

Тук.

Каким-то отдаленным краем сознания Майкл понимал, что все еще цепляется за Сару и Брайсона. Их троих вытянуло в некую гротескную, звенящую от боли струну.

Тук.

Тук.

Тук.

Их все тянуло.

Сильнее.

Боль крепла.

Кругом гудело, жужжало, гремело.

Кто-то кричал.

Майкл цеплялся непонятно за что. За какие-то строчки кода, едва ощутимые.

Мир схлопнулся.

Больно, как больно!

Все завертелось.

Обрушилось.

Мозг наконец милосердно отключил сознание.

Кругом ничего не стало.

Даже сердце больше не билось.

Майкл парил в пустоте, не ощущая течения времени, не ощущая вообще ничего. Зато боль прошла, и он, окутанный темнотой, уснул.

Разбудило его яркое красное свечение. Майкл лежал на спине и смотрел в небо, окруженный высокими зданиями, верхушки которых – подчиняясь закону перспективы – сходились где-то в вышине. Словно пальцы, тянущиеся к чему-то сокрытому в ослепительной голубизне.

Голова кружилась. Тошнило. Майкл перекатился на бок – не помогло. Зато рядом он увидел Сару и Брайсона. Друзья еще не очнулись. Они лежали в конце пустого, безлюдного переулка; кругом – пыль да мусор. Теплый влажный воздух облепил кожу, и Майкл чувствовал себя грязным, немытым.

Все казалось настолько реальным, пронзительно настоящим… Похоже, агент Вебер все же втиснула ребят в игру.

«Бездна жизни». Вебер протолкнула их сквозь плотные потоки сложнейшего кода, и Майкл вернулся домой. Туда, где родился и жил. Он не знал, что думать, как себя чувствовать… Может быть – лишь может быть, – где-то здесь он встретит родителей и Хельгу? Неужели они просто взяли и исчезли? Их стерли, бесследно? Майкл сам себе поклялся проверить каждый символ окружающего кода, если придется… Однако сперва надо разобраться с Каином.

Его тут же охватила паника. Он вспомнил о задании.

– Брайсон! – крикнул Майкл и потянулся к бедру – проверить, не пропала ли сумка с прибором. Слава богу, на месте. Сквозь ткань Майкл нащупал острые края «Ланцета». – Сара! Очнитесь!

Друзья проснулись и, точно как и он, принялись моргать. Вскоре все трое уже стояли на ногах. Боль от втискивания осталась в прошлом, превратилась в неприятные воспоминания – даже скорее, чем Майкл рассчитывал.

– Потрясающе, – заметила Сара, оборачиваясь вокруг себя и разглядывая окружение. – Тут все такое… настоящее. – Она коснулась стены бетонной многоэтажки. – И не скажешь, что мы во сне.

– Ну, мне-то можно не рассказывать, – рассеянно пробормотал Майкл. Перед мысленным взором снова возникли образы семьи и Хельги. Нужно торопиться, нельзя терять время. Что бы ни обещала агент Вебер с ее маскирующими прогами, Майкл не повторит прежней ошибки – не станет наивно полагать, будто Каину его не найти. – Идемте работу делать.