Остров амазонок - Ширли Конран

Кэри внезапно поняла, что если не поторопится, то поджарится на этом огне заживо. Соревноваться с огнем она не сможет.

Она начала спуск. Медленно, дюйм за дюймом, Кэри стала продвигаться вниз.

Она гнала от себя мысль, что приземлиться ей придется прямо на труп, сконцентрировала внимание на спуске. Она легко находила опору для ног, но острая скала впивалась ей в спину и царапала до крови кожу. Колени начали трястись еще до того, как она опустилась в колодец, и теперь она могла заставить себя продолжать спуск, только отдавая себе спокойные приказания вслух.

Когда солдаты отступали от пылающего лагеря, сержант увидел, что одного человека не хватает. Он опросил остальных, но никто ничего не мог ответить. Похоже, их не удивило исчезновение солдата. Его деревня находилась отсюда всего в четырнадцати милях к югу, и он уже много недель жаловался на жизнь в казармах и армейскую дисциплину. Каждую неделю из казарм кто-то сбегал, так что все приняли его за очередного дезертира.

Сержанту пришлось решать: оставаться ли и обыскивать джунгли, пытаясь обнаружить дезертира, или же продолжать поиск женщин в этом районе. До захода солнца оставалось чуть меньше часа.

Если бы солдат оказался ранен, они бы услышали его крики. Скорее всего в этот момент он раздумывает, сколько кин он получит за винтовку и что он сегодня будет делать вечером со своей подружкой.

– Рядовой Нарок пропал, подозревается в дезертирстве, – сказал сержант.

Они могли вернуться и продолжить искать его на следующий день, а этого времени Нароку вполне хватит, чтобы добраться до своей деревни.

Там они и заберут его.

Пэтти напряженно всматривалась сквозь листву. Кроме острой вершины утеса, виднелись лишь море да небо. Две прозрачные голубые стихии, разделенные только линией чуть более глубокого голубого оттенка, теперь превратились в две темно-серых полосы с черной границей между ними.

За полтора часа до этого Пэтти видела, как над линией берега пронесся большой темно-зеленый вертолет, направляющийся к югу. Затем он пролетел обратно, но направлялся к северу, в сторону моря.

Пэтти опасливо посмотрела на небо. На горизонте скопились низкие темные облака. Море приобрело теперь свинцовый оттенок, а рваные волны вдали казались почти черными. Свет солнца, скрывшегося за мысом, казался резким и угрожающим.

Пэтти подергала веревку, проверяя надежность крепления.

Шторм налетел на берег с неожиданной яростью. Вода захлестывала листву над ее головой. Пэтти моментально вымокла, словно ее поставили под душ. Она схватила жестяной черпак и принялась вычерпывать воду. Шквал шумел у нее над головой, а Пэтти сгибалась под потоками дождя, с трудом переводя дыхание. Она лихорадочно старалась выливать воду из лодки, пока не поняла, что это дело совершенно безнадежное.

Когда спустилась ночь, Пэтти замерзла так же сильно, как и промокла. Неужели шторм будет бушевать всю ночь? Она подумала о том, что будет, если она заснет? Тогда она не узнает, если лодка сорвется с привязи. Что же ей делать? Может, ей бросить лодку – подпрыгнуть и ухватиться за ветви над головой, вскарабкаться по суку, а затем пробраться к стволу? Или, может, рискнуть и остаться в лодке?

Пэтти напомнила себе, что все их снаряжение для побега находится здесь, в лодке. Едва двигаясь, она с трудом натянула спасательный пояс.

Среда, 13 марта

Пэтти открыла глаза. Первой ее реакцией было удивление: почему она промокла до костей и что это за плеск вокруг. Второй мыслью было облегчение. Она была все еще жива и все еще находилась в лодке.

Шторм прошел.

Пэтти слышала, как мелкие волны успокаивающе плещут о борт. Она почувствовала мирное покачивание под ней, словно кто-то качал колыбель. Она с трудом согнула левую руку и посмотрела на часы.

Восемь утра. Голод давал о себе знать. Онемевшими пальцами она развязала узел на веревке, подняла бамбуковую подстилку и выглянула наружу. Море все еще выглядело хмурым. Поднимавшиеся с обеих сторон утесы поблескивали, листья деревьев сияли, роняя капли.

Пэтти глотнула рома и прожевала ломтики копченой рыбы. Затем она принялась вычерпывать из лодки воду.

Она очень надеялась, что остальные женщины уже направляются к ней.

Деревня Катанга находилась на северном берегу реки. Хижины, крытые листьями, использовались только для сна и стояли на восьми столбах. Забираться в них надо было по приставным лестницам. Хозяева хижин весь день проводили в тени под домами.

Утром тринадцатого марта Катанга жила своей обычной жизнью. Большинство женщин занимались хозяйством или возились в огородах, где гроза наделала много бед. Все в деревне было спокойно, только звонкие голоса детей нарушали сонную тишину.

Казалось, крики играющих детей ничуть не мешали отдыху мужчин, которые дремали в тени хижин. Деревенский староста Гулуаи зевнул. После грозы надо было многое чинить. Он еще не решил, с чего начать. Забор вокруг места, где содержались свиньи, требовал немедленной починки, но чинить такой забор – дело очень серьезное. С другой стороны, если забор не починить немедленно, свиньи проберутся в огород и учинят там еще больший беспорядок. Наверное, скоро они примутся за работу. Он еще раз зевнул и почесал за ухом.

Молчание было нарушено низким отдаленным гудением. Было похоже, что где-то летит большой комар. Когда шум приблизился, люди подняли головы.

Красный вертолет появился из-за мыса и направился прямо к деревне. Гулуаи громко позвал остальных мужчин, все поднялись на ноги. Без всяких приказаний мальчишки бросились в хижины и возвратились с деревянными дубинками и копьями, которые тут же подали своим отцам. Дети и женщины поспешили спрятаться за вооруженных мужчин. Вся деревня настороженно наблюдала, как вертолет накренился и стал снижаться.

Ветер, поднятый вращением лопастей вертолета, взметнул вверх сухие листья и обломал ветви эвкалиптовых деревьев, которые обрамляли опушку. Это было похоже на ураган, свирепствующий во время циклона.

Вертолет приземлился, и вращение лопастей замедлилось. Три чернокожих пассажира в военной форме ступили на землю. Один из них был полковник Борда.

После приветствий, которыми они обменялись с помощью переводчика, полковник Борда объявил, кто к ним прилетел.

«Раки… Раки… Раки…» Слово эхом пронеслось по толпе жителей деревни. Раки снял солнечные очки, засунул их в карман на груди мундира и выступил вперед, к старосте деревни, с видом величественного достоинства, в котором не было и намека на насмешку.

Оказавшись в темноватой и душной хижине для почетных гостей, президент Раки оставил торжественность. Отрывисто, лающим голосом он заговорил с переводчиком. Несколько фраз, сказанные им, должны были быть переведены длинной и цветистой речью. Пока переводчик говорил, Раки погрузился в размышления.