Новая Зона. Лики Януса - Григорий Елисеев

– Все лучшие кандидатуры полегли, – пожал плечами Шекспир. – Я был просто недостаточно талантлив, чтобы оказаться в списке целей «Обсидиана» на ликвидацию.

Гахет мрачно кивнул:

– Эту победу мы выцарапали дорогой ценой.

Шекспир резко вскинул голову и посмотрел представителю Центра прямо в глаза.

– Это никакая не победа, и ты это знаешь даже лучше, чем я. Да, кризис был предотвращен, но это не значит, что мы победили. Зона растет, и теперь она делает это быстрее. Новые виды мутантов. Новые аномалии. Уже сейчас, пока мы говорим, ее язвы расползаются в ночи. Балканы. Бангладеш. Чикаго. Самарканд. Четыре новых прорыва. Четыре новые аномальные территории с того момента, как Роман Нестеров отключил Установку в Москве. Нет, мы не победили. Мы лишь отсрочили неизбежное.

Гахет не нашелся, что сказать, и мужчины замолчали. Представитель ЦАЯ знал, что военный прав. Более того, он видел и те документы, к которым Шекспир не имел допуска и о содержимом которых оставался в блаженном неведении.

– Сколько согласились? – наконец спросил военный.

– Все, – откликнулся Гахет. – Прах «Декартовых координат» на твоей стороне.

– Спасибо, уложу его в урну и поставлю на полочку, – скривился Шекспир. – Они хоть в состоянии тренировать моих людей?

– В целом да. По крайней мере они все имеют реальный опыт ходок в Зону. А еще они выжили во время зачистки Периферии «Обсидианом». Так что думаю, ты не будешь очень разочарован.

– Это хорошо. Декарт погиб, вся его организация тоже. Уцелевшие – израненные калеки, которые могут лишь учить. Они больше не ходоки. Нам нужны новые правительственные сталкеры. Ведь кто-то должен снабжать ваших ученых очередными аномальными бирюльками.

Гахет слабо усмехнулся, а затем покачал головой.

– Знаешь, мне кажется, я веду этот диалог уже не в первый раз. И даже не в десятый. В каждой стране, где есть Зона, ко мне подходит руководитель местного отделения и задает те же самые вопросы, что и ты сейчас. Слово в слово.

Шекспир лишь вновь пожал плечами.

– А что ты хочешь? Сейчас по всему миру одно и то же. Войсковые соединения, охранявшие Зоны, разбиты, наши базы преданы огню. Ученые, работавшие в Зонах, мертвы, а годы исследований уничтожены. Зона дает нам очень простой выбор. Изучай ее и победи или подчинись и погибни. Если мы хотим выжить – мы должны восстановить все, что было разрушено. Отстроить лучше прежнего.

Гахет вновь кивнул:

– Подчинись и погибни… «Обсидиан» выбрал второе и чуть не утащил нас всех за собой в могилу.

– Именно. А он был не единственной проблемой. Просто самой громкой, – подтвердил Шекспир.

Двое мужчин вновь помолчали, глядя на спокойные воды Байкала. Поверхность озера была гладкой и ровной, и казалось, что в огромном зеркале отражается сереющий небосвод. Здесь, вдали от цивилизации, можно было подумать, что с миром все в порядке. Что в нем нет адских чудовищ, аномальных полей и людей, готовых убивать друг друга за то, чтобы продать скупщикам побольше фонящих радиацией объектов. А еще что в нем нет Зон, постепенно поглощающих планету. Военный и сотрудник ЦАЯ не двигались, словно хотели подольше сохранить эту иллюзию. Наконец военный кашлянул.

– Вертолет ждет, – сообщил он. – Тебя вызывают из столицы. Что-то срочное случилось на Балканах. Конвой там у них пропал какой-то или что-то вроде того. Так что если ты уже закончил беседовать с уцелевшими сталкерами Рене Декарта, то нам пора лететь. Мир вертится независимо от того, хотим мы этого или нет.

Гахет в третий раз кивнул и нехотя оторвался от созерцания пейзажа. Вдвоем мужчины вышли в коридор. К ним присоединились безмолвные телохранители в униформе спецназа ЦАЯ.

– Ты ведь получил мой запрос на перевод, так? – неожиданно осведомился Гахет, когда они зашагали по лестнице, ведущей к продуваемой всеми ветрами посадочной площадке.

Шекспир вновь скривился.

– Уцелевший наемник «Феникса», бывший адепт «Обелиска». Безумец, фанатик и хладнокровный убийца. И зачем тебе такой человек?

Гахет пожал плечами, когда перед ним раскрылась автоматическая дверь, выпуская наружу.

– Ты же знаешь, – он склонил голову набок, – в моих руках это будет талантливый сталкер, превосходный стрелок и надежный оперативник.

– Любишь ты использовать всякое отребье для своих заданий. Но да мы все в одной лодке, так что он твой. Хотя ума не приложу, зачем спецуправлению ЦАЯ подобный субъект? У вас что, нет людей получше?

Черный пассажирский вертолет с эмблемами Центра на бортах уже прогревал двигатели. При виде приближающихся мужчин один из охранников оттолкнул в сторону створку люка. Залезая внутрь, Гахет на мгновение задержался, еще раз посмотрев на далекие горы. На востоке заалел первый луч восходящего солнца.

– В Лос-Анджелесской Зоне вот-вот начнется форменное безумие библейского масштаба, – наконец произнес он.

– И ты хочешь отправить сумасшедшего в самое пекло, чтобы его разгрести? – Шекспир недоуменно поднял бровь, садясь на свое место.

Лопасти винта засвистели, набирая обороты. Двое пилотов защелкали тумблерами над головами, негромко переговариваясь.

– Почему нет? – Гахет в кои-то веки позволил себе улыбнуться. – Сломанное однажды не сломаешь дважды. Так что там, где любой из нас спятит за пять минут и, рыдая кровавыми слезами, пустит себе пулю в лоб, Трэвис «Хирам» Донован пройдет и даже не зажмурится. Как по мне, так он идеальный кандидат для предстоящей работы.

Шекспир ничего не ответил. Двигатель взревел, и, оторвавшись от посадочной площадки, вертолет взмыл в серое предрассветное небо. Заложив крутой вираж, он обогнул просыпающийся комплекс на берегу озера и направился на восток. Туда, где медленно вставало солнце.