Дух мщения. Битва за Молех - Грэм Макнилл

— Хитрость никогда не была сильной стороной Фулгрима, — заметил Малогарст.

— Так, но нам это на пользу.

— В самом деле?

— Та сила, которую Фулгрим столь охотно принял, многие годы сладко нашептывала во снах правителей Молеха, — произнес Хорус. — Эти грезы вот-вот воплотятся в реальность. И когда это случится, Мал, поверь мне, ты будешь рад, что мы остались так далеко.

Каменная перемычка треснула и обрушилась, перекрыв проход дальше по траншее. Над головой забушевала огненная буря, и Абаддон вжался в стену из превратившегося в стекло камня, по всей ее протяженности которой ревело пламя. Огонь мало угрожал терминаторской броне, но это была ставшая оружием плазма из орудия титана.

Титана «Император».

Пушки «Идеала Терры» раздирали мир на части.

Ракеты, разрывные снаряды, ураганы болтерного огня, лазеры и убийственные лучи пушки «Вулкан». То немногое, что уцелело от траншей и опорных точек на этом фланге, превращалось в разносимую выстрелами пыль.

Юстаэринцы могли пережить многое, больше, чем любое другое живое существо на поле боя, однако проклятый «Император» собирался перебить их всех. Стены траншеи вышибло вовнутрь ударной волной от очередной системы вооружения. Абаддон отпихнул от себя куски раскаленного камня и металла.

Абаддона вытащил один из ветеранов единственной оставшейся у него рукой. Вторая оканчивалась у плеча, где ее оторвала волна давления от проходящего мимо заряда гатлинга. Над головой открыло огонь еще одно орудие, что-то со сплошными снарядами, хотя Абаддон больше не мог отличать стрельбу одного оружия от другого. Избыточное давление от чередующихся снарядов било по его броне, будто армия оскорбленных кузнецов.

Все сливалось в единый непрекращающийся гром взрывов, сотрясающих землю тяжелых ударов и обжигающих грозовых ливней невероятно яркого света, которые выжигали все, с чем соприкасались.

Траншеи давали какое-то прикрытие, но они были несопоставимы с катастрофическим разрушением, которое мог выпустить на волю «Император». Абаддон сомневался, что до этого момента дожила половина его воинов. Еще несколько минут, и все они станут покойниками.

— О чем думал магистр войны, когда посылал нас сюда? — заорал Кибре, шатающейся походкой выбираясь из адамантиевого бункера, который плазменное пламя сделало мягким, словно масло. Абаддон заметил внутри трупы — не менее дюжины юстаэринцев. Еще больше заполняло траншею вокруг него, но их он не видел. Слишком много красных значков, чтобы понять, сколько умерло, а сколько живы.

Больше мертвецов, чем он думал когда-либо увидеть среди юстаэринцев.

— Как мы должны пройти мимо этого «Императора»?

Абаддону было нечего ответить Головорезу, и он направился дальше по траншее. Движение оставалось их единственным союзником. Остаться на месте означало умереть.

Траншеи сотряслись от новых взрывов. Почва разверзлась и изрыгнула землю и дым. Казалось, что само скальное основание Молеха разламывается на части. Абаддон в какой-то степени ожидал увидеть просачивающиеся сквозь трещины в земле озера магмы. Над головой заревели сотни лазерных зарядов, горизонтальный ливень смертоносного света. Новые взрывы, новые пожары, новые детонации, новые смерти.

Его однорукий спаситель погиб, когда ему рассекло грудь тремя крутящимися кусками арматуры, которые пригвоздили его к скале. Два вонзилось в землю менее чем в полуметре от Кибре. Абаддон ухмыльнулся и покачал головой.

Стены траншеи лопнули от сотрясшего мироздание удара. Выплавленное огнем стекло треснуло и осыпалось на землю. Сверху хлынул опаленный грунт, его сопровождали изорванные тела. Это грозило похоронить их заживо вместе с их жертвами.

— Так что? — требовательно спросил Кибре, проталкиваясь по заваленной трупами траншее позади Абаддона. За ними следовали взрывы. Дождем сыпались обломки, небо обращалось в огонь.

Абаддон остановился.

— Это было не оружие, — произнес он.

— Тогда что, во имя девяти преисподних, это было?

— Шаг, — ответил Абаддон. — Это «Император». Он идет раздавить нас.

На Молехе настал конец света. Это должен был быть последний выезд Владыки Бурь, финальное путешествие в челюсти смерти. Его благородные рыцари-ваджры ехали вместе с ним навстречу демоническому зверю и концу мира.

Оно возвышалось над всем — создание тьмы размером с гору, каждый выдох которого поглощал мироздание. Черноту и белизну его чешуи затмевало лишь окружавшее его пламя.

Пламя от его демонического дыхания и колдовских кулаков.

Оно уничтожало мир, и он знал, что должен попытаться остановить его, пусть даже это наверняка будет стоить ему жизни. Боевой конь под ним поднялся на дыбы — разум животного не пускал его в пламя погибели.

Он успокоил его резким усилием мысли.

Но вместе с этой мыслью пришла и другая, предательская и неподобающая. Мысль смертного.

Это не по-настоящему, — утверждала она. Это фантазия.

Голос становился все громче, пока не стал воплем, звучащим внутри черепа. Владыка Бурь пытался заглушить его, но тот становился лишь сильнее. И на мгновение громадная фигура дракона заколыхалась. Ее очертания расплылись, и Альбард увидел, что именно он атакует.

Альбард? Да, Альбард…

Он был Владыкой Бурь.

Нет, он был Альбардом Девайном, перворожденным отпрыском Киприана Девайна, рыцаря-сенешаля Молеха, имперского командующего Империума Человечества. Это был его мир.

Ядовитая пелена упала с возбужденных глаз Альбарда, и он увидел сквозь муть в единственном оставшемся глазу внутреннюю обстановку кабины «Бича погибели». Он полулежал посреди постоянно меняющегося пространства с противоестественными углами и вздымающимися мускусными облаками. С шелками, золотом и самоцветами. Внутренняя отделка перестала быть механически отполированным металлом, она приобрела фактуру плоти и мехов дворца удовольствий.

Раньше он был включен в работу рыцаря при помощи позвоночных имплантатов, теперь же его истощенное тело покрывали корчащиеся, змееподобные жгуты, просачивающиеся изнутри извращенного интерьера. На их кончиках морщились миножьи рты. Погрузив в плоть его конечностей крошечные игольчатые зубы, они питались им и заполняли его вены ароматными токсинами.

— Нет! — закричал Альбард, но в ответ раздался только смех.

«Один из братьев отвергает меня и пытается убить! Думаешь, я позволю второму поступить так же?»

— Я — Альбард Девайн! — возопил он, цепляясь за ощущение самого себя, пока райский экстаз заполнял его разум наслаждением. — Я…

Его протесты замерли, когда ласкавшие его конечности побеги отступили, и он увидел, во что превратился. Под ртами массы змееподобных усиков он оказался обнаженным, но вовсе не тем истерзанным образцом убожества, какой ожидал увидеть.