Возвращение - Геннадий Владимирович Ищенко

у тебя уже была жена? – спросила Надежда.

– И жена была, и дети, и даже внуки.

– И как вы жили?

– Сначала тяжело. Не из-за жены, она была замечательной женщиной. Просто не было своего жилья и пришлось раз десять менять съёмное. Да и зарплата у меня была небольшая, а она или сидела в декретах, или не вылезала из больничных из-за детей. Потом уже было всё: и деньги, и квартиры.

– Не захотел повторять жизнь? – спросил Иван Алексеевич.

– Сначала было только это, а потом влюбился в вашу дочь.

– Не трясись, – сказала Надежда. – Мне теперь, наоборот, будет спокойней. Одно дело мальчишка, пусть даже и умный, другое – человек с опытом.

– Спокойной жизни у вас не будет, – сказал Иван Алексеевич, – и меня это не радует. Но с дочерью говорить бесполезно: ты для неё – свет в окошке. Что-то говорить против – это только поругаться, и она всё равно сделает по-своему, не сейчас, так позже, поэтому мы не будем вам мешать. Ладно, давайте ставить и накрывать столы. Ты кого-то пригласил?

– Будет внучка Брежнева, – сказала Люся, которая промолчала весь разговор. – Он ей нравится, вот и напросилась на день рождения.

– И сколько лет внучке? – поинтересовалась Надежда.

– Тринадцать, – ответил я. – Её пригласили к шести. Кто же знал, что отцы так рано придут со службы? Я сейчас позвоню и узнаю, не сможет ли приехать раньше.

Около пяти приехала с работы сестра, а вслед за ней привезли Вику.

– Оставляю её у вас, – сказал мужчина, с которым она поднялась к нашей квартире. Перед тем как закончите, позвоните по тому же телефону.

День рождения провели весело. Перед его началом позвонили на квартиру, где была Ольга, и она через десять минут сидела за нашим столом. Я принял подарки, потом все ели, а в завершении включили магнитофон и стали танцевать. Закончили мой праздник в восемь.

– Через неделю уже зима, – сказал я Люсе.

Мы отправили домой довольную Вику, убрали со столов и разошлись кто куда. Я уединился с Люсей в своей комнате.

– Он не провалит пол? – спросила она, имея в виду сейф.

– Со временем прогнёт паркет, – ответил я, – но он нужен до лета. Напишу всё самое важное, и останутся только консультации. Надеюсь, что меня не будут часто дёргать. Знаешь, я очень рад, что всё рассказал твоим и они это нормально восприняли.

– Они тебя любят, особенно мама, – сказала Люся. – Ты сегодня назвал её мамой, так у неё на глазах выступили слёзы. Они с отцом хотели сына, а родились мы.

– Я буду благодарен им за тебя до конца дней. Как же я тебя люблю!

– А как? – спросила она, забираясь ко мне на колени.

– Потерпи два месяца, потом узнаешь.

– Смотри, пошёл снег! – сказала подруга, глядя в окно, за которым, кружась, падали редкие хлопья снега. Его с каждой минутой становилось всё больше, поднялся ветер, и вскоре за окном уже мела метель.

– За окном танцует вьюга, не прожить нам друг без друга, мы вдвоём! – запела Люся, обняв меня и положив голову мне на грудь.

– Пока не вдвоём, но скоро будем. Вместе и на всю жизнь.

– Необходимо менять структуру кормовой базы, – сказал академик Авдонин. – Без этого мы обречены на закупку импортного зерна, особенно в годы, неблагоприятные для зернового производства. Или же нужно сокращать поголовье мясного скота.

– Ни о каком сокращении скота не может быть и речи! – отрезал министр сельского хозяйства Мацкевич. – Что вы, Николай Сергеевич, можете предложить конкретно?

– Чем меньше мы заготавливаем сена, тем больше его недостачу приходится восполнять фуражным зерном. Если для собственного потребления зерна выращивается в избытке, то на корм скоту, да ещё при таком росте поголовья, в кризисные годы нам его однозначно не хватит. У нас большинство пашен по плодородию и климатическим условиям сильно уступают тому, что имеют основные экспортёры зерна. Целина – это пример того, как нельзя вести хозяйство, а ведь распашка целинных земель продолжается до сих пор. Американцы в своё время разбили на этом лбы, а мы упорно наступаем на те же самые грабли! Травополье запрещено, лесозащитные станции ликвидировали! Американцы восстанавливали плодородие своих почв, пользуясь работами русских почвоведов! Почему же у нас считают, что воля руководства превыше законов природы?

– Вы говорите, да не заговаривайтесь! – привстал Мацкевич.

– Не мешайте говорить! – раздражённо сказал министру Суслов. – Вас мы ещё послушаем!

– Если сказал лишнее, извините! – сказал Авдонин. – Просто наболело. Распахали пятьдесят миллионов гектаров, когда по плану нужно было в три раза меньше! Шесть центнеров с гектара – это урожайность? А степь загубили и продолжают губить. Нужно заниматься окультуриванием лугов и пастбищ, иначе скот скоро будет есть одно зерно. А для большинства районов, где мы его выращиваем, засуха раз в три–пять лет – это нормальное явление. Пока мы закупаем мало зерна, но если серьёзно не повысить культуру земледелия, со временем закупки возрастут многократно. О какой продовольственной независимости можно говорить? Если вы действительно хотите воспользоваться моими советами, могу разработать общую программу действий. Детализировать её по регионам – задача вашего министерства, уважаемый Владимир Владимирович, академия может в этом только помочь.

– Что-нибудь можете добавить? – спросил Косыгин.

– Мне непонятна наша гонка за мясом. Это чтобы догнать Запад или накормить народ? У нас громадные возможности по морепродуктам. Японцы, например, едят рыбы в пять раз больше мяса. Производство мяса нужно увеличивать, но не на столько и не любой ценой. Но это уже только моя личная точка зрения.

– Спасибо, Николай Сергеевич, – поблагодарил Косыгин. – Ждём вашу программу. Когда будете готовы, сообщите Владимиру Владимировичу, мы её рассмотрим. Теперь выслушаем вас, Мстислав Всеволодович.

– Исследованием новых технологий в области полупроводниковой техники и микроэлектроники по предложенной белорусами программе занято тридцать два научных учреждения, – сказал Келдыш. – В основном это академические институты, но есть и несколько отраслевых и специальные конструкторские бюро. Хочу поблагодарить Совет министров за большую и своевременную помощь в приобретении необходимого оборудования. Проведена очень большая работа, но на выходе только две темы, по остальным предстоит работать два-три года, а потом начнём внедрять в производство. Отдача будет очень большой, но не раньше чем через пять лет. Приходится решать очень много сложных вопросов. Но без этого этапа нечего даже и думать подходить к изучению и реализации второго пакета научно-технической информации. Пока мы не испытываем необходимости в дополнительном финансировании, вполне достаточно отпущенных средств.

– А если ускорить? – спросил Суслов.

– Если начнём подгонять учёных, получим на выходе сырой материал, – ответил Келдыш. – Это потом аукнется в производстве. Там всё цепляется одно