Реквием по солнцу - Элизабет Хэйдон

Эши сжал его плечи, а потом отстранил от себя и заглянул в залитое слезами юное лицо.

— Я знаю твою бабушку. — Он улыбнулся одними губами. — Я знаю, она будет сражаться до последнего, чтобы вернуться к нам. Особенно теперь, когда она ждет ребенка и у нее есть еще одна причина жить дальше. Но я понимаю, почему ты больше не веришь обещаниям. Поэтому я не стану их тебе давать, но хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне.

Гвидион Наварнский слегка кивнул.

— Помоги Анборну, — попросил Эши, заметив, что гофмейстер уже приготовил лошадей. — Будь рядом с ним, постарайся его поддержать. Пока мы ищем Рапсодию, он будет следить за порядком. Стань для него правой рукой. Ему будет очень трудно.

— Хорошо.

Эши грустно улыбнулся:

— Ты ему очень нравишься, Гвидион, и я знаю, что ты его тоже любишь.

— Да, — просто ответил юноша, — люблю.

— Храни эти отношения, — продолжал король намерьенов. — Они бесценны, я всегда о них мечтал, но у нас не получилось. И я счастлив, что узы родства с тобой не пустой звук для Анборна. Он великий человек. — Эши понизил голос до шепота. — Ужасно вредный, но великий.

Гвидион Наварнский не улыбнулся в ответ.

— То, о чем я тебя прошу, по силам только мужчине, — заверил его Эши, жестом показывая Грунтору, стоящему рядом с гофмейстером, что уже можно садиться в седло. — Но ты к этому готов. Ты давно стал мужчиной, хотя у тебя еще и бороды-то нет.

Он похлопал Гвидиона по плечу, повернулся и сбежал по широким ступеням крыльца.

Гвидион долго смотрел вслед удаляющимся всадникам, направлявшимся на восток, навстречу восходящему солнцу, а потом заплакал. Обжигающие слезы катились по его щекам.

36

Сепулъварта

ПУТЕШЕСТВИЕ ВЕРХОМ из Хагфорта в Сепульварту, как правило, занимало шесть дней, если не брать с собой стражу и при условии редких остановок. Эши и Грунтор, решив, что это слишком долго, отказались от сопровождения военных, предпочтя положиться на свои врожденные или благоприобретенные способности, позволявшие им достаточно долго обходиться без сна, и выбрали наезженный, хотя и достаточно загруженный трансорланданский тракт, где через каждые восемьдесят лиг можно получить свежего коня.

Грунтору не хотелось расставаться с Лавиной. Но поскольку они собирались постоянно менять лошадей, он остановил свой выбор на тяжелом боевом коне из конюшни Хагфорта, среди предков которого явно были тягловые лошади, приученные к изматывающему труду. Пока конюх готовил коня, Грунтор принялся перед ним извиняться.

— Бедняжка, — проговорил он, оглядывая могучие ноги лошади. — Придется вам, ребятки, немного потрудиться. Вот уж вы порадуетесь, когда Ой позволит вам чуточку отдохнуть. — Он погладил лошадь по шее, а потом по спине. — Хмм, что-то похожее Ой обещал старушке Бренде из Дворца Удовольствий.

Священный город, который еще называли Цитаделью Звезды, находился на северо-востоке континента. Сравнительно небольшой, полностью независимый город-государство граничил с Роландом, Сорболдом и Тирианом. Религия Патриарха, известная повсюду как Патриархальная вера Сепульварты, имела последователей во всех трех соседних провинциях, но, в то время как население Роланда, а также большая часть Сорболда придерживались именно этого вероисповедания, жители Тириана почитали Главного Жреца и каноны филидов, поклонявшихся природе.

Когда до Сепульварты оставалось два дня пути, Грунтор и Эши уже смогли рассмотреть высокую башню, которую называли Шпиль. Стройная колокольня считалась одним из высших достижений архитекторов Намерьенского века и была задумана и построена одним из предков Стивена Наварнского. Основание башни занимало собой целую улицу, а ее изящная тонкая вершина, увенчанная серебряной звездой, символом Патриархии, устремлялась на тысячу футов в небо. Поговаривали, что в главное украшение вставлена частица чистой стихии эфира, кусочек упавшей звезды, и она сияла на вершине башни, освящая собой расположенную внизу базилику. А еще она указывала путникам дорогу в город.

Она сияла в прозрачном воздухе летней ночи, словно звезда, привязанная к Земле невидимыми путами.

На утро пятого дня пути Грунтор и Эши подъехали к окраине города. Весь последний день они скакали по бездорожью, но сейчас выбрались на тракт, который вел к единственным воротам в Сепульварту, окруженную надежной стеной. Оказавшись на тракте, Грунтор неохотно слез со своего коня и покачал головой при виде огромного количества людей: пилигримы и купцы, нищие и священники спешили войти в священный город или покинуть его.

— Выходит, мы зря спешили. Нам их не обойти, — проворчал он, обращаясь к Эши, кормившему двух лошадей, к спине одной из которых было привязано тело лучника.

Несколько дней, проведенных без сна и полных тревоги за Рапсодию, оставили свой отпечаток на внешности короля намерьенов: вокруг глаз залегли глубокие морщины, нечесаные волосы и грязное лицо скрывал капюшон туманного плаща, который он носил два десятка лет, когда был вынужден прятаться от всех.

— А что ты предлагаешь? — с горечью спросил он, и в его голосе прозвучало едва скрываемое напряжение.

Сержант задумался над его вопросом, а потом кивнул в сторону лошадей:

— Привязать их к ближайшему столбу, который нам попадется.

Еще через пол-лиги они оказались около бараков почтового каравана, куда стекались письма, где хранились припасы и происходила смена отрядов конвоя. Эши кивком показал на тяжелые металлические столбы около бараков.

— Подойдут?

— Угу.

Они привязали лошадей, и Эши показал на колодец:

— Пойду наберу воды.

— Давай, — кивнул сержант и, прикрыв глаза рукой, принялся рассматривать людей, толпившихся у входа в ворота священного города.

Напившись и напоив лошадей, Эши собрался было их отвязать, но его остановил Грунтор.

— Подожди, — велел он.

— Почему? — не понял Эши.

— Ты хочешь побыстрее войти в город?

— Да.

— Тогда прикрой уши.

Вместо этого Эши открыл рот, собираясь спросить, что задумал Грунтор, но не успел произнести ни звука: огромный болт откинул голову назад и заорал. Оглушающий звук, проникающий в самые глубины человеческого существа, поразил и привел в ужас как людей, так и лошадей. Эши забыл, как Рапсодия рассказывала ему об этом вопле и о том, что Грунтор использует его, когда возникает нужда.

Толпа запаниковала, лошади в испуге вставали на дыбы и старались поскорее скрыться среди окружающих город полей.

— Ну вот, путь свободен, — сообщил Грунтор и отвязал поводья лошадей.

Они поспешили к воротам, быстро миновали толпу испуганных пилигримов и вскоре оказались на улицах Сепульварты.

Найти особняк Патриарха не составляло никакого труда — оба бывали в базилике, огромном соборе, являвшемся центром Патриархальной религии. Жилище Патриарха примыкало к базилике и стояло на высоком холме неподалеку от городских ворот. Красивое здание из мрамора с украшенными изысканной чеканкой дверями охраняли солдаты в яркой форме.