Покрышкин - Алексей Тимофеев

Мы, политзаключенные, которых иначе как «контрики поганые» никто не называл, слушали секретаря обкома, разинув рты. Многие молча плакали — я это видел своими глазами. И водка тут, пожалуй, была уже не нужна: взлетно-посадочная полоса вырастала прямо на глазах».

А. К. Алексеенко (во второй половине 1940-х годов — 1-й секретарь райкома комсомола, в течение пятнадцати лет — председатель Народного контроля в Новосибирске):

«Всю жизнь я работал с людьми и могу сказать, что М. В. Кулагин — деятель очень крупного калибра. Годы, когда я видел и слышал этого человека, были для меня своего рода университетом. Кулагин произвел большое впечатление сразу, в январе 1946 года, когда меня, вернувшегося с фронта молодого коммуниста, утверждали 1-м секретарем Тогучинского райкома комсомола. 1-й секретарь обкома запомнился строгим, жестким, был он не стар, но уже седой. Коренастый русский мужик… Волевой и мужественный, трезвомыслящий, убедительный. Всегда одет в сталинскую полувоенную форму темно-зеленого цвета. Рядом — телохранитель в штатском. Кулагин только по какой-то веской причине мог пропустить пленум областного комитета комсомола. Знал по имени всех нас, комсомольских секретарей.

Сильнейшее впечатление на всех произвела 4-я областная партийная конференция, первая после войны. С отчетным докладом выступил 1-й секретарь. Обсуждение поразило меня откровенностью и резкостью выступавших. Кулагину прямо говорили секретари райкомов партии: Михаил Васильевич, что же вы себе позволяли, снимали людей с должностей, кого-то отдавали под суд, вели себя, как диктатор… В ответном слове Кулагин сказал: «Вы меня сурово критиковали, и я принимаю критику. Я действительно вел себя жестоко. Но в тех условиях я себя вести по-другому не мог. Представьте себе, Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования принимает решение — в месяц или полтора сформировать и отправить на фронт дивизию. И я должен был выполнить это решение в срок, не считаясь ни с чем. Мы приняли в Новосибирске десятки эвакуированных заводов, их надо было немедленно пустить в строй. Или получена директива — в суточный срок отправить из Кузбасса на Урал два эшелона угля. В этих условиях я действовал, не считаясь ни с чем. А ваша воля — избирать меня 1-м секретарем или не избирать».

И Кулагин был вновь избран. Удивительна была атмосфера конференции, никто не боялся говорить открыто. Критика была беспощадной. Это — очень сильная сторона общественно-политической жизни того времени. Я был молод, переживал эту напряженность, накаленность. Потом уже пришло время боязни и соглашательства…

Все воспринимали Кулагина как бесспорно авторитетного руководителя. Жесткость его была справедливой, не вызывала у людей отторжения».

Н. В. Безрядин (в 1968–1987 годах — главный редактор газеты «Советская Сибирь»):

«21 июня 1941 года Кулагин утвержден 1-м секретарем Новосибирского обкома. Вся война — на нем… В состав Новосибирской области входили до 1943–1944 годов Кемеровская и Томская области. Это Кузбасс, уголь, промышленность, сельское хозяйство, лес и многое другое. Читая стенограммы выступлений Кулагина, видно, что он владел и словом, и логикой, хотя образования высшего не имел. Это был самородок.

Обладал даром предвидения. В первые дни войны он говорил, что будет эвакуация, надо быть к ней готовыми. И действительно, эвакуация с востока и предприятий, и людей была крупномасштабной.

В работе Кулагин использовал интересный прием. По районам выезжали уполномоченные, и стенографистки записывали все обещания секретарей райкомов. Те потом не могли отказаться от своих слов.

Стилем работы Кулагина было отсутствие громких фраз, пустозвонства…»

В августе 1948 года Михаил Васильевич тяжело заболел, был переведен в Москву, назначен председателем Совета по делам колхозов. Как вспоминает М. К. Покрышкина, они с Кулагиными дружили семьями. Александр Иванович считал Михаила Васильевича выдающимся организатором. Навещали Покрышкины своего друга и во время тяжелой болезни. Умер Михаил Васильевич в 1956 году. Большинство высших руководителей сталинской поры долгожителями не стали…

Народу на похороны пришло немного. Покрышкины, старинный друг Кулагина П. К. Пономаренко, 1-й секретарь КП Белоруссии в 1938–1944 годах, начальник Центрального штаба партизанского движения, заместитель председателя Совета Министров СССР в 1952–1953 годах…

В сентябре 1944-го на городском митинге, посвященном проводам на фронт трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина, 1-й секретарь обкома ВКП(б) М. В Кулагин сказал:

«… Без всякого преувеличения сегодня на митинге можно обобщить и выразить пожелание всех трудящихся Новосибирской области, особенно тех, кто еще не успел увидеть, поговорить, пожать руку земляку-герою с такими словами: будь, Александр Иванович, дорогим гостем в родной Сибири подольше.

… Не каждому выпадает такая честь, такая любовь всего народа, она выпадает только тем, кто беззаветно любит свою Родину, кто яростно ненавидит ее врагов, кто в борьбе за свой народ ежеминутно готов на подвиг и, если понадобится, на смерть.

… Твердо надеемся, что скоро с Вами снова увидимся, что скоро Вы вернетесь в родной Новосибирск к семье, к товарищам, к землякам с полной победой!»

Из ответного слова А. И. Покрышкина:

«Через несколько часов я улетаю из родного Новосибирска. Я недолго гостил у вас. Фронт зовет меня.

… Товарищи! Я никогда не забуду вашей теплой встречи. Обещаю вам, дорогие мои земляки, драться с врагом жестоко и беспощадно, драться так, как учит нас великий Сталин.

Наша победа близка. И скоро, скоро, товарищи, на этой площади мы соберемся отпраздновать день нашей окончательной победы».

Обращение к судьбам боевых друзей Александра Ивановича Покрышкина — это и путешествие по Советскому Союзу, по всей великой России: Волга, Сибирь, Северный Кавказ, Подмосковье… Наверно, не могло не быть среди этой авиационной элиты, прошедшей жестокий отбор, и выходца с Русского Севера. Уже завершив свои мемуары, А. И. Покрышкин хотел написать отдельную книгу с названием «Советский ас Александр Клубов». Написать ее Александр Иванович не успел, но и то, что он сказал в книгах «Небо войны» и «Познать себя в бою» о своем друге, дважды Герое Советского Союза А. Ф. Клубове — запоминается в сдержанном по тону повествовании:

«Особенно выделялся своей отвагой и мастерством Александр Клубов. Спокойный и немного флегматичный в обычной земной жизни, в воздухе он преображался, становился дерзким, решительным и инициативным бойцом. Клубов не ждал, а искал врага. У него была душа настоящего истребителя…»

«Наш успех, дерзкие действия группы Клубова ожесточают поединок. Истребители противника наседают все яростнее, клубок сжимается, пушечные и пулеметные очереди слышатся все чаще… Клубов видит всех, всем вовремя подает команды. Его мужество, его сообразительность, его воля связывают всю группу в мощный кулак. Он верен себе…»