Инженер магии - Лиланд Экстон Модезитт

Лидрал берется за вожжи, и юноша в последний раз крепко пожимает ее руку. Повозка направляется вниз по склону, к нижнему городу и гавани, где стоит у причала сутианский корабль. Доррин провожает ее взглядом, пока она не скрывается из виду. Его ждут грядки, где Рилла прореживает свежий бринн и звездочник, посадки которых расширяются с каждым годом.

— Сдается мне, — говорит целительница, когда он подходит, — в эту зиму нужда во всякой зелени будет еще больше, чем в прошлую. Сколько всего ни посади, на всех не хватит.

— Еды, может, и хватит, — отвечает он, — овощи да коренья нынче выращивают многие. А вот целебные травы нам очень даже понадобятся.

— Да, — кивает Рилла, — для тех, кто уцелеет. А многие домой не вернутся. Я рада, что мой Ролта моряк.

— Все твердят насчет обложения на нужды армии, но...

— Прежде чем что-то сдавать, надо что-то вырастить, а мы пока только сажаем. Но в любом случае, даже после того, как мы сдадим что положено, запас снадобий у нас останется. Ты ведь и прошлогодних трав насушил.

— Но кое-что я отправил с Лидрал.

— Поступи ты иначе, я назвала бы тебя дураком, — говорит с улыбкой старая целительница. — Ладно, давай-ка за дело. Ты готов сводить бородавки да заживлять ожоги?

Доррин вздыхает.

— Копай, чтоб тебе сдохнуть! — рявкает Кадара.

— Я солдат, а не паршивый батрак! — негодует боец с лопатой.

— Не станешь копать, будешь дохлым солдатом.

— Не воинское это дело... — ворчит другой боец, однако лопаты не бросает.

Едва поднявшееся над восточными равнинами солнце играет на коротких рыжих волосах Кадары. Выше по склону еще три солдата роют траншею, а двое других присыпают землей тяжелые валуны.

— Зачем мы это делаем?

— Чтобы навсегда отвадить этих кертанских идиотов от наших дорог.

— Уж не знаю, что хуже... — бормочет кто-то из бойцов, отворачиваясь от суровой, вооруженной двумя мечами женщины.

Не обращая внимания на ропот, рыжеволосая воительница следит за тем, как углубляется яма, которая будет наполнена водой.

Выше по склону окапываются лучники.

Доррин внимательно следит за накалом и переносит заготовку на наковальню, когда металл приобретает оранжево-красный оттенок. Выковать нужный для механизма восьмиугольник куда сложнее, чем мастерить скобы или гвозди. К тому времени, когда юноша откладывает молот, глаза его заливает пот. Работа над машиной, как всегда, заняла намного больше времени, чем ему бы хотелось.

Наконец, склепав точными ударами молота две части детали, Доррин кладет ее на кирпичи рядом с горном, а сам выходит из кузницы и, щурясь в лучах послеполуденного солнца, бредет на кухню, чтобы попить воды.

Дождей не было довольно давно. Пруд обмелел. Мысли Доррина снова и снова обращаются к Лидрал. Скорее всего, ничего дурного с ней не случилось — во всяком случае его чувства не отмечают страха или боли, — однако за прошедшие с ее отъезда полтора месяца он не получал от нее никаких известий. Правда, рассчитывать на них и не приходилось: слишком мало кораблей швартуется теперь в Дью или в Спидларе. Добавило тревоги и известие о падении Аксальта. Подумать только, Белые чародеи запросто обратили могучую крепость в груду битого камня, а Брид с Кадарой не перестают оказывать им сопротивление.

Мерга с довольным видом сообщает:

— У нас сегодня суп из баранины.

— Приятно слышать. А баранина-то откуда?

— Асавах остался очень доволен плугом и гвоздями, которые ты ему послал.

— Гвоздями? Их и была-то всего горсточка...

— Ничего, если к нам на обед заглянет Пергун?

Доррин, чтобы скрыть ухмылку, отпивает глоток воды.

— Всегда рад его видеть. Но суп-то, наверное, еще не готов?

— К его приходу поспеет, — с улыбкой говорит Мерга.

«Ну конечно, — думает юноша. — Супчик состряпают в аккурат к тому времени, когда Пергун закончит работу на лесопилке...»

Он отправляется на конюшню за Ваосом — парнишка прикипел к лошадям.

— Славная девочка, хорошая — приговаривает подмастерье, начищая Меривен.

— Хватит нежности разводить, помощничек. Нас ждет работа для Фруса.

— Те самые оси для тяжелых подвод? — стонет паренек.

— За эти оси исправно платят. А потом нам нужно будет поработать с ломом и смастерить несколько тех режущих штуковин. Для Брида и для Джисла.

— Этому-то зачем? Он же не солдат, а фермер!

— С помощью этих устройств можно резать не только кертанцев, а что угодно. Джислу — в порядке отбывания трудовой повинности — Совет поручил заготовку дерева, вот он и хочет облегчить себе работу. А нам велено наковать больших гвоздей — шипов с квадратными шляпками. Два бочонка.

— Красавица ты моя, — причитает Ваос над Меривен, — вижу, я до поздней ночи к тебе не выберусь...

— Ну, выяснил в чем дело? — спокойным тоном интересуется Джеслек.

— Да, господин, — с запинкой отвечает кертанский офицер. — По обе стороны от дороги мы нашли по черной дубовой стойке, а между ними натягивалась проволока.

— Вот как? — язвительно усмехается Ания. — Они, стало быть, расставляют ловушки, а твои солдаты, остолопы несчастные, скачут, не глядя перед собой?

Офицер смотрит вниз, на заляпанный грязью ковер, однако потом поднимает глаза:

— Ездим мы, осмелюсь доложить, не галопом, а в ловушки нас заманивают всякий раз по-разному. Один раз мы преследовали маленький отступавший отряд, в другой раз на дороге появилась пара торговцев с увесистыми узлами, в третий...

— Довольно, — устало обрывает его Джеслек. — Ты прихватил оттуда что-нибудь вещественное? Что помогло бы нам получше во всем разобраться?

— Да, господин. Вот это, — отвечает офицер, показывая моток проволоки на маленьком железном бруске.

— Дай-ка взгляну, — Ания протягивает затянутую в перчатку руку и тут же ее отдергивает. — Это пахнет Отшельничьим, — говорит она, морщась.

— Ступай! — приказывает Джеслек офицеру.

— Слушаюсь, — с явным облегчением откликается тот и выходит из палатки.

— Как насчет твоих уверений в том, что Отшельничий не станет помогать Спидлару? — осведомляется бородатый Фидел. — Кто, по-твоему, смастерил эту... штуковину?

— Ты знаешь ответ не хуже меня — тот высланный кузнец. Тот самый, письма которого ты скрывал от меня целых три месяца.

— Ты обвиняешь... — закончить фразу он не успевает — Фидела окружает белое пламя.