Красавицы Бостона. Злодей - Л. Дж. Шэн

прислонилась к изголовью кровати, надув губы и виляя пальцами ног, хотя они были лишь далеким воспоминанием, которое я больше не могла видеть.

– Когда прекратятся перепады настроения? – вслух размышляла я. Сейлор и Эшлинг тоже были в комнате, лебезя передо мной. – Я уже устала ударяться в слезы каждый раз, когда вижу рекламу Суперкубка или когда по радио звучит песня Кэти Перри.

– Ты ведь плачешь, потому что она отстойно поет? – Белль села в изножье кровати и стала массировать мне ступни. – Просто хочу убедиться, что гормоны влияют только на твои чувства, а не на музыкальный вкус.

Я фыркнула и шутливо пнула ее ногой.

– Я серьезно.

– У меня перепады настроения так и не прошли, – сказала Сейлор, развалившись в кресле в углу хозяйской спальни. – Помню, как катила коляску Руни по велосипедной дорожке, смотрела на снующую рядом белку и подумала, что ее хвост идеально подошел бы для мытья детских бутылочек. В свою защиту скажу, что он был ну очень уж пушистый.

– Без обид, сучка, но ты не лучший пример. – Белль положила мою правую лодыжку себе на бедро и впилась большими пальцами в свод стопы. – Ты снова забеременела, пока Руни не успела перейти от стадии различения света и тени к распознаванию голосов. Твой муж в курсе, что время от времени может убирать свой прибор?

– Нет, – хором ответили мы и рассмеялись.

Эшлинг сморщила нос. Она стояла возле окна и любовалась моим пышным садом.

В тот день, когда я переехала обратно в особняк, дицентра начала увядать и, в конце концов, погибла. Казалось, будто «разбитое сердце» выполнило свою задачу и ушло. Я всегда считала, что так тетушка Тильда наконец перевела дыхание после того, как исполнила мое желание.

– Гадость! Вы говорите про моего брата. – Эш вздрогнула. – Если подумать, то все мои подруги, кроме тебя, Белль, приходятся мне невестками, и все забеременели от моих братьев. Это настораживает.

– Настораживает то, что этот ребенок все еще во мне. – Я указала на свой огромный живот.

– Везучий парень. – Мой муж вошел в комнату в дизайнерском костюме, сохраняя невозмутимый, собранный вид. От одной только его осанки у меня начинали течь слюнки.

Киллиан оказался крайне услужлив, когда выяснилось, что моя беременность сопровождается повышенным сексуальным аппетитом. Однако в последнюю пару месяцев занятия сексом стали такой непростой задачей, что сейчас мы занимали себя по вечерам оральными ласками и Netflix.

– Дьявол, – поздоровалась Белль.

В последнее время моя сестра и муж прекрасно ладили. Он даже помог ей выкупить доли двух ее деловых партнеров, так что теперь она была единственной владелицей «Мадам Хаос».

– Люцифер, – поприветствовала Сейлор.

Она тоже больше не ссорилась со своим деверем.

– Килл, – кивнула Эш.

Он не удостоил девушек вниманием и, подойдя ко мне, прильнул губами к моему лбу в долгом поцелуе.

– Как ты, Цветочница?

– Устала. Хочу спать. – Я лениво потянулась и улыбнулась ему.

Он погладил мой живот через эластичную оранжевую ткань пижамы.

– А малыш?

– Отлично. Мне кажется, он станет футболистом. Все утро пинается изо всех сил.

Киллиан вскинул брови.

– Пусть занимается всем чем хочет в юности. Но как только закончит университет, ему придется занять место в «Королевских трубопроводах».

Я застонала, схватив мужа за галстук и, притянув к себе, заставила замолчать поцелуем.

– Мы это уже обсуждали, муженек. Он станет тем, кем захочет. Он не ты.

Мы много говорили о том, что для Киллиана означало быть Киллианом. Наследником «Королевских трубопроводов». О том, что, возможно, если бы не бремя его династии, то ему не пришлось бы искать изощренные и губительные способы борьбы с его расстройством. Расстройством, о котором до сих пор никто (кроме меня, Эндрю и Жоэль Эрроусмит) ничего не знал.

Даже его мать, которая (как однажды сказал мне Килл), скорее всего, блокировала воспоминания о той швейцарской клинике, чтобы защитить себя.

– Конечно, – невозмутимо ответил он. – Он может быть тем, кем захочет. Футболистом, музыкантом, чистильщиком бассейнов.

Я бросила на него беглый взгляд.

– Но захочет стать генеральным директором, – с ухмылкой закончил Килл.

– Ладненько. – Белль похлопала меня по щиколоткам. – Пожалуй, мы вас покинем, пока вы не сорвали друг с друга одежду и не начали заниматься сексом накануне родов прямо у нас на глазах. Было бы отвратно. Перс, мама говорит, что приедет на этой неделе и останется. У нее предчувствие, что ты родишь в эти выходные. – Она встала и жестом позвала моих подруг идти за ней.

– Я велю Петару приготовить одну из гостевых комнат, – сказал Килл.

– Но я сегодня еще не погладила животик Перси! – возразила Эш.

– Боже, Эш, тебе пора завести собственного ребенка, – рассмеялась Сейлор, выталкивая ее из комнаты.

– Что-то мне подсказывает, что он скоро у нее появится, – тихо пробурчала Белль, закрывая за ними дверь.

Килл бросил им вслед раздраженный взгляд, а потом снова посмотрел на меня.

Я подняла ладони.

– Я ничего не могу поделать с тем, что срывается с губ моей сестры.

– Если бы могла, то была бы занята этим полный рабочий день. От Жоэль что-нибудь слышно на этой неделе? Она спрашивала, когда ей можно к нам заглянуть.

Вскоре после того, как мы с Киллианом снова сошлись, я возобновила общение с Жоэль Эрроусмит. Она переживала развод с Эндрю, который все еще проходил терапию, работал юридическим консультантом в частном секторе и пытался стать лучшим отцом для Три и Тиндера. Жоэль вздохнула с облегчением, когда я снова начала ее навещать и частенько с Киллианом, который приглядывал за Тиндером и нередко давал ей советы и наставления.

Я даже взяла с собой детей и мужа навестить миссис Вейтч в доме престарелых на Рождество. Несколько недель спустя она умерла во сне.

– Нужно перезвонить ей, но надеюсь, когда увижусь с ней в следующий раз, буду уже с ребенком на руках. Можешь помочь? Мне нужно в душ. – Я заерзала на кровати.

– Держу. – Он поднял меня на руки и отнес в смежную ванную.

Там я встала под теплые струи душа, и стеклянные дверцы запотели от пара. Килл прислонился к мраморной столешнице, составляя мне компанию.

– У Сейлор уже виден животик, – заметила я, намыливая руки.

– Ммм, – невнятно промычал Килл. В отражении зеркала перед нами я видела, как он почесывает подбородок. – Эш правда хочет ребенка?

Я пожала плечами.

– Я бы не удивилась. Мне двадцать семь. Значит, ей… сколько? Двадцать шесть? Вполне возможно, хотя она еще не закончила ординатуру. – Эш теперь стала врачом. – Мы с ней всегда были романтиками в нашей компании. Всегда хотели иметь большую семью.

– С тем небольшим отличием, что ты никогда не была одержима королем преступного