Выбрать волю - Мария Берестова

А потом разговоры перешли в поцелуи, и это были те поцелуи, от которых мурашки идут по позвоночнику и подгибаются ноги.

А потом была ночь, и они разглядывали звёзды, указывая друг другу созвездия, и смотрели на большую круглую луну, которая прокладывала своим светом дорожку по морской ряби.

А далеко-далеко в море, на корабле, который вёз на одного пассажира больше, чем планировалось, этот лишний пассажир смотрел на ту же самую луну, плакал и слагал в своём сердце строки писем, которые так никогда и не решится отправить.

Но, может быть, однажды эти строки станут песней, и долетят до слуха тех, кому они предназначены?

Грэхард так и знал, что в этом деле возникнут проблемы!

По упрямо сжатым губам жены, по воинственному блеску в её глазах, по лёгкому наклону лба он считывал: будет скандал.

...дело было в открытии этой злосчастной школы для девочек. Эсна, видите ли, горячо желала присутствовать на этом торжественном мероприятии, а Грэхард, на свою беду, обещал рассмотреть вопрос, а рассмотрев — отказал.

Нет, к делу он подошёл весьма основательно, и действительно спросил советников, как они думают, возможно ли организовать присутствие дам дома Раннидов на торжественном открытии.

Советники были единогласны — даже и пытаться не стоит.

— Ваше повелительство! — аж подскочил Треймер. — Но ведь дело и так вызывает волнения! — он дальновидно не уточнил, что часть этих волнений финансировал лично. — Что, если кто-то попробует напасть на вашу супругу как на вдохновительницу этой идеи?

— У нас, конечно, усиленные кордоны, — степенно кивнул начальник стражи, — но для хорошего стрелка это не проблема.

Грэхард нахмурился и кивнул.

То, что сама идея со школой нашла не очень-то хороший отклик в обществе, он прекрасно знал и сам, и рисковать Эсной, конечно, не собирался.

Поэтому отказал решительно и безоговорочно.

И теперь вот наблюдал — сжатые кулаки и гневные взгляды.

— Но Грэхард!.. — начала было она, но он не стал выслушивать и перебил:

— Это опасно, солнечная. Вопрос решён.

Она моргнула и шмыгнула носом.

Сложила руки на груди и обличающе воскликнула:

— Ты опять делаешь это!

Он подскочил от возмущения. С его точки зрения, запрет был более чем оправдан, и лишь упрямство мешало ей это признать.

— Ну, знаешь ли! — мотнул он рукой в воздухе, волевым усилием удерживая гнев. — Это уж чересчур! — и двинулся было на выход (разговор происходил в её покоях).

— Грэхард! — он поймала его за локоть, вынуждая остановиться и обернуться.

Её полные слёз глаза смотрели прямо ему в душу.

Всё внутри него содрогнулось от любви и жалости; но в вопросах безопасности он был неумолим.

— Прости, солнечная, — тихо утвердил свою позицию он. — Но этот вопрос не обсуждается.

— Потому что?.. — побудила его продолжить она.

— Потому что, — возвёл он глаза к потолку, — это опасно. Не все довольны этой затеей, — изволил снизойти до настоящих объяснений он. — Могут быть провокации, стычки. В тебя могут стрелять.

Эсна растерянно и беспомощно заморгала.

— Как же так?.. — пробормотала она, отпуская его локоть и отворачиваясь.

Ей даже подуматься не могло, что кто-то может быть недоволен столь прогрессивным и необходимым для общества явлением.

Но потом ей вспомнились слова сестры — о том, что Треймер не планирует учить их дочь грамоте, — и с глубокой горечью она осознала, что, действительно, среди ньонцев хватает тех, кто будет недоволен её инициативой.

Грэхард обнял её, прижимая к себе нежно и осторожно. Погладил по волосам.

Она прижалась к нему, вдыхая знакомый и уже привычный запах, тихо призналась:

— Я... я так ждала этого дня. Это... моя первая победа такого рода, понимаешь? — она подняла на него растерянные и потерянные глаза.

Он запустил пальцы в её волосы, поперебирал золотящиеся в солнце пряди, любуясь их переливами.

— Победа... — одними губами повторил он и вдруг ожил и повеселел: — А знаешь что, солнечная? — приподнял он её подбородок, глядя в лицо самым хитрым и довольным образом.

— Что? — растерялась она, не зная, чего ожидать от его непривычно-весёлого прищура.

Взгляд его скользнул по её лицу — от лба через щёки ниже — вернулся к глазам. Хмыкнув весьма удовлетворённо, он высказал свою идею:

— Устроим-ка мы торжественный приём во дворце по этому поводу. На анжельский лад, солнечная, — глаза её широко распахнулись от удивления, и он с наслаждением нанёс довершающий удар: — Только принимать будем вместе, и пригласим всех этих напыщенных князей. — Нагнувшись, шепнул ей на ушко: — Представляю физиономию Треймера.

Эсна удивлённо захлопала глазами.

— А что, так можно?.. — не веря, переспросила она.

— Так нужно! — поцеловал он её в нос. — Победы положено праздновать, солнечная, уж поверь моему опыту!

Она улыбнулась сперва несмело; встретилась с ним взглядом, от чего лицо её приобрело самое нежное выражение; опустила глаза, осознавая сказанное, — и разсиялась самым ярким и радостным светом.

— О, Грэхард! — воскликнула она. — И Алну пригласим? И Анхеллу? И княгиню?

— Всех, кого ты пожелаешь, душа моя, — горячо заверил он, радуясь, что нашёл такой удачный выход из, казалось бы, безнадёжной ситуации.

Она жарко поцеловала его, после чего забегала по комнате, взмахивая руками и лихорадочно проговаривая имена тех, кого нужно позвать, а так же идеи по поводу того, как это устроить. Золотое облако волос так и носилось за ней в такт резким движениям, солнечные зайчики отражались от блёсток на наряде, и у наблюдавшего эту картину Грэхарда от умиления заныло сердце.

— Княгиня! — вдруг подскочила Эсна, замахав руками в воздухе. — Мне нужна княгиня! — круглыми глазами посмотрела она на мужа. — Поедем сейчас?..

Та благополучно воплотила в жизнь свою мечту и обитала теперь в столичном особняке генерала Дрангола.

— Так, так, — успокаивающим жестом приподнял ладони Грэхард. — Одно из двух, солнечная. Если сейчас — то без меня. Если «поедем» — то завтра после обеда.

Она моргнула, осознавая альтернативу, замерла на несколько секунд, потом снова рассиялась и горячо воскликнула:

— И сейчас, и завтра!

Он улыбнулся — той самый, яркой, улыбкой, которую она так в нём любила и резюмировал:

— Что ж, прекрасно! Тогда — до вечера, солнечная!

— До вечера! — она порывисто подскочила к нему, обняла и снова поцеловала.