Библиотека географа - Джон Фасман

По пути из Уикендена в Клоугхем мы с Джо никого не встретили. На дороге нам не попалось ни одной машины, не было их и на парковочной площадке около «Одинокого волка». Клоугхем в этот час выглядел словно театральная декорация. Джо остановил машину прямо у входа в бар. Вид пустынного города действовал на меня угнетающе, усиливая лежавшую на сердце тяжесть. Джо, который за словом в карман не лез и мог, казалось, разговорить даже труп Пюхапэева, тоже неожиданно присмирел и за время поездки едва ли произнес пару фраз. Его мысли мне неизвестны, я же думал о Ханне. При этом меня попеременно одолевали гнев, печаль, сомнения и неуверенность с вкраплениями вожделения и сожаления. Если разобраться — типичный набор чувств и эмоций, являвшихся моими всегдашними спутниками.

Потом я прикинул, сколько нервов, чувств и душевных сил затратил на работу, которая могла бы стать обыкновенным некрологом на последней странице газеты. Его пробежали бы глазами несколько сот подписчиков, прежде чем выбросить газету за ненадобностью. Я мог бы написать его в тот самый день, когда узнал о смерти Пюхапэева (с заголовком вроде «Смерть почтенного профессора-иммигранта» и парочкой столбцов с рассказом о его карьере, парой лестных отзывов коллег-преподавателей и завершающей сакраментальной фразой: «Насколько мы знаем, родственников у него не было»). Но работа волею судьбы вырвалась за рамки некролога, превратилась в нечто большее — в некое событие, завораживавшее и пугавшее меня одновременно. Занимаясь этим делом, я впервые почувствовал себя не рядовым обозревателем, а исследователем, способным проникнуть в суть вещей. Что явилось тому причиной — встреча ли с Джо, передавшим мне часть своей целеустремленности, знакомство ли с Ханной, в одночасье всколыхнувшей все мое существо и затронувшей неведомые мне прежде глубины, или то и другое вместе, — неизвестно. Как бы то ни было, когда наша машина подкатила к «Одинокому волку», я, выколотив пальцами по стеклу дробь, прикипел взглядом к двери заведения. Больше всего на свете мне хотелось бы знать, чем все это кончится.

Единственным освещением в зале «Одинокого волка» был мерцающий экран стоявшего у стойки телевизора, показывавшего матч институтских баскетбольных команд. Я сразу же узнал смотревшего телевизор толстого парня. Он сидел за столиком, заставленным частоколом бутылок пива «Роллинг рок», в бейсболке с надписью «Корма и семена Чарли Рида».

— Помощь нужна? — пробурчал он, поворачиваясь в нашу сторону столь медленно и неуверенно, будто голова у него налита свинцом и плохо прикреплена к туловищу.

— Нужна. — Джо вошел в помещение, держа руки в карманах, и огляделся. — Мы друзья Эдди. Он здесь?

— Весь день его не видел.

— Вы что, вломились сюда? Или он выдал вам ключ «Клиента месяца»? — Джо щелкнул выключателем, проверяя исправность осветительных приборов (они работали), и выключил свет.

— Когда я сюда пришел, дверь была открыта. Идти домой не хотелось, поэтому я взял несколько бутылок пива из холодильника и расположился за столом. Я оставлю деньги за пиво на стойке, если вас волнует именно это.

— Меня это не волнует, но деньги все-таки оставьте. — Парень с шумом втянул воздух, покачал головой и вновь уставился в экран телевизора. — Сию же минуту, — сказал Джо, нависая над ним всей своей массой. «Корма и семена» выложил на стол помятую десятку. — Маловато, но на сегодня дам вам послабку. — Джо помахал у него перед носом своим удостоверением, но быстро его закрыл, чтобы парень не понял, что «Одинокий волк» не в его, Джо, юрисдикции. — Как ваше имя, сэр?

— Майк Венаблс.

— Сделайте одолжение, Майк: выключите телевизор и пересядьте вот на эту кушетку.

Даже семнадцатилетний юнец знает, с какой легкостью командный голос полицейского пронизывает алкогольный туман. Майк сразу зашевелился. Возможно, он не передвигался в таком быстром темпе уже много лет. Сняв бейсболку, он сел на кушетку и благонравно сложил руки на коленях. Джо прошел к двери в задней части бара и открыл ее.

— Майк! Здесь лестница. Когда-нибудь поднимались по ней?

— Нет, сэр. Никогда.

— Но вы знаете, куда она ведет?

— Думаю, она ведет в комнату, где живет Албанец.

— Ладно… Скажите, до вас доносились с верхнего этажа какие-нибудь звуки, когда вы здесь сидели? К примеру, человеческая речь, шум воды или что-то в этом роде?

— Нет, сэр, ничего такого я не слышал. Только голос комментатора по телевизору.

— Хорошо, Майк. Теперь еще одно. Оставайтесь там, где сидите, пока мы с напарником поднимемся в комнату, чтобы выяснить, все ли хорошо у Эдди. Если что-нибудь увидите или услышите — сразу же зовите нас. Но без нашей команды ничего не делайте. Уяснили?

— Да, сэр. Я все понял. Сидеть тихо и ничего не делать… Нет проблем! — Майк водрузил было на голову свою бейсболку, но потом снова скинул ее. — Сэр? — проникновенно позвал он Джо, словно намереваясь сделать признание. — У меня, сэр, есть-таки приводы в полицию. Но заверяю вас, что ничего незаконного я сегодня не делал. Заведение было открыто, вот я и вошел. Кроме того, Эдди знает меня как облупленного. Знает, где я живу, знает, что я не дебошир, а когда выпью, веду себя тихо… ну и все такое прочее… Так что не подумайте плохого… Я ни в чем не виноват…

— Господи, Майк! Неужели вы не можете захлопнуть свою хлеборезку и посидеть несколько минут молча? Успокойтесь: никто вас арестовывать не собирается… По крайней мере сегодня. — Майк кивнул, вздохнул и откинулся на спинку кушетки. — Ну что, партнер? Пойдем проведаем Эдди?

Я хотел было проследовать к лестнице уверенной твердой походкой, но шел так, словно мои ноги покрывали ожоги.

— Как вы думаете, этот парень знает, что вы действуете вне зоны своей юрисдикции? — осведомился я, подходя к Джо.

— Говорите тише, держитесь увереннее. Конечно, он этого не знает. Ничего не видит, кроме полицейского жетона, и сделает все, что я ему скажу. Идите за мной. Если что-то и случится, то я буду первым.

Пыльная лестница в задней части бара оказалась довольно хлипкой и под нашими ногами стонала и скрипела на все лады. Вверху находилась деревянная дверь, покрытая облупившейся серой краской.

Джо вскрыл замок в течение нескольких секунд, щелкнул выключателем, и мы осмотрелись в печальном свете единственной, без абажура, лампочки. Комната поражала размерами, обладала паркетным полом и высоким потолком, обитым жестью. В противоположной от входа стене красовался камин. Это помещение без комнатных перегородок не уступало по размерам находившемуся внизу бару и при должном уходе могло выглядеть весьма презентабельно, даже элегантно, но полы местами прогнили, жестяной потолок покрылся пятнами, а краска от старости вспучилась и кое-где отошла от стен. Мебели не было. В дальнем конце из стены уныло торчали какие-то трубы. То, к чему они когда-то подсоединялись (печь? духовка? газовый шкаф?), очевидно, сорвали с креплений и выбросили. При всем том в комнате не было и намека на запах газа, но гораздо холоднее, чем в баре внизу. Рядом с отсутствующей печью находилась дверь. Джо открыл ее и увидел небольшую белую ванную комнату.