Герой - Александр Мазин

Духарев падал. Вернее, катился вниз по склону, прочь от костра. Причем в правой руке у него была сабля. Успел схватить. Рефлекс сработал.

Стрелы, выпущенные навесом, вгрызались в землю совсем рядом.

Духарев нырнул за мощный дубовый ствол. Спрятался, скорчился между корней, выжидая.

Костры в лагере русов гасли один за другим. Должно быть, их заливали водой. Горел только костер, у которого спали старшие. Духарев, Святослав... Святослав!

Сергей высунулся из-за ствола. Вокруг костра лежали. Был ли среди них князь?

Проклятье! Как они подобрались? Дозорные прохлопали? Расслабились, дурни! Теперь всё. Конец.

Тут Сергей услышал шорох. Кто-то проворно полз к нему снизу. Раз прячется, значит свой.

— Ты кто? — негромко спросил он. Шорох прекратился.

— Батька, ты? — осторожно спросили из травы.

— Я, Велим. Давай сюда.

Сотник проворно подполз к Сергею. Он был в броне. Далее щит на спине висел. А на Духареве — только кольчуга. Панцирь у костра остался.

Снизу раздавались вопли и визг.

— Что там? — спросил Духарев.

— Копченые с той стороны зашли, — сказал сотник. — Я как раз спускался наших проверить, а тут они. Сразу стрелы кидать начали. А там же берег, не укрыться. Наши к камням бросились, а я наверх, к тебе побежал... А у вашего костра стрел — гуще, чем колосьев в поле. А ты — живой!

Велим умолк, прислушался к тому, что происходило внизу. Нехорошее там происходило.

— Надо вниз, батька! Там наших режут!

Мгновенное колебание... Ускользнуть под покровом темноты, сбросить железо, нырнуть в темную воду... Один раз Сергей уже так спасся...

— Погоди, Велим. У костра бронь моя осталась. Заберу.

Духарев по-пластунски пополз наверх.

Жив ли Святослав?

У костра — не меньше дюжины мертвых тел. Почти всех накрыли во сне. Ближние гридни. Понятко, прошитый сразу семью стрелами... Духарев достал из мешка панцирь. Не вставая, натянул. Только после этого приподнялся — посмотреть, есть ли среди мертвых великий князь...

Князя не разглядел, зато увидел взбирающихся с противоположной стороны копченых.

И не раздумывая, рванул к ним. Резко. Как спринтер на старте.

Троих копченых он срубил в считанные секунды. С десяток степняков с воплями кинулись вниз. Решили, видно, что здесь целая прорва русов. Но остальные немедленно взялись за луки, и Духарев, спасаясь, припустил к дубу, за которым остался Велим. Присел рядом, задумался. Внизу, судя по всему, дело плохо. Печенегов много больше. И русов они застали врасплох. То есть дело не просто плохо, а совсем худо. Никаких шансов. Копченые вырежут всех, и они с Велимом ничего тут не изменят. Просто будет на два трупа больше. Зато, пока копченые лютуют внизу, Сергей с Велимом могут пройти верхом, спуститься туда, где берег чист, дальше — «железо» на щит и — на ту сторону. Там раздобыть коней...

И тут Духарев услышал рог. Боевой рог Святослава. И все «разумные» планы вылетели из его головы.

— За мной! — крикнул он Велиму и очертя голову бросился вниз по крутому склону.

Как он ничего не сломал во время этого сумасшедшего спуска — уму непостижимо. Почти в кромешной темноте, по камням, по корням, по осыпям, он не сбежал — слетел. И сразу угодил в самую резню. Но это была его стихия: драться вслепую, в самой гуще. Сергею было проще, чем печенегам. Он знал: вокруг только враги. А вот копченым было неудобно и тесно. И не разглядеть, кто враг. Они перекрикивались гортанными голосами, чтобы угадывать друг друга... И чтобы Духареву было сподручнее их рубить. Единственное, чего опасался Сергей: задеть поспевающего за ним Велима. Но избежать этого было просто. Не отступать. Двигаться только вперед.

Кто-то напрыгнул на Духарева сзади, вцепился в шлем, заорал истошно: «Рус, рус!» — и ударил ножом в спину. А может и не ножом, чем-то еще, острым... Недостаточно острым, чтобы пробить панцирь.

Духарев не успел его сбросить. Висевший на Сергее степняк дернулся и сам отпал. Похоже, его срубил кто-то из своих.

Металл чиркнул о металл: печенежская сабля проехалась по наплечнику. Сергей кольнул мечом, повернул, выдернул... И снова услышал рог князя. Совсем близко. Сергей завыл по-варяжски, ударил крест-накрест, рванулся вперед... И упал, запутавшись ногами в груде лежащих на земле тел.

Кто-то тут же наступил Духареву на шею... И, взвизгнув, повалился на Сергея, задергался в агонии. Может, не тот, другой. Не важно. Духарев спихнул с себя умирающего и пополз вперед по скользкой от крови «баррикаде» из теплых еще мертвецов. Кто-то с кем-то рубился — так и лязгало... Духареву наступили на руку, на крестец... Сергей извернулся, резнул саблей по сапогу. Слава Богу, судя по воплю, это был не рус, а степняк. В следующий миг в Духарева едва не воткнули меч.

— Я — свой! — чудом увернувшись, закричал он. — Я — Серегей!

Он распрямился — и тут же получил мощнейший удар в спину, не пробивший бронь, но толкнувший Сергея вперед, на... руки своих. Своих!

— Серегей! Живой! — раздался рядом голос Святослава.

— Живой! — с удовольствием подтвердил Духарев. — Велим! Велим! Сюда!

— Иду! — Из мрака возникла фигура, тускло блеснула чешуя панциря... Удар! Отвратительный хруст... Велима развернуло и бросило на Духарева. Сергей подхватил его, не выпуская сабли, шагнул назад. Справа и слева тут же выдвинулись гридни — прикрыли.

— Отпусти меня, воевода, — прохрипел сотник. — Я — целый. По щиту попало.

Оглушительно заревел рог.

Сергей отпустил Велима и занял свое место в строю.

И понял, что их никто не атакует.

Он чувствовал, что печенеги — рядом. Но через барьер мертвецов никто не совался.

И еще он увидел, что небо на востоке чуть-чуть посветлело.

— Князь! — позвал он.

— Я тут, воевода. — Голос Святослава был бодр и тверд.

— Светает, князь.

— Вижу.

— Плохо.

— Знаю.

— Может, попробуем пробиться к лодьям?

— Не выйдет. Мало нас.

Мало? Духарев попытался прикинуть, столько их здесь. Не сумел. Темно. Но раз князь говорит: мало...

— Что же делать будем, княже?

И почти физически почувствовал напряженную тишину, повисшую над отрядом русов после этих слов.

— Стоять, — сказал Святослав. — Стоять крепко. — И добавил, как тогда, в Доростоле, перед решающей битвой: — Мертвые сраму не имут.

Удивительно, но даже в эту минуту Сергей не пожалел о том, что выбрал бой, а не бегство.

Мертвые сраму не имут