Ричард Длинные Руки - маркиз - Гай Юлий Орловский

– Решено, – одобрил я. – Все хозяйство гавани отдаем в собственность шкипера… виконта Эрбаха. Надеюсь, он вовремя будет снабжать вас всем необходимым. Как и другие корабли. Потому что если не будет снабжать хорошо…

Я сделал паузу, Гитард сказал бодро:

– Вздернем!

– Утопим, – предложил Узинген.

– Отрубим голову, – сказал Филипп со знанием дела и пояснил: – Он же теперь благородный, а благородных не вешают и не топят, дурни полосатые, им рубят головы. Причем только мечом!

Я покачал головой и сказал пугающим голосом:

– Все будет гораздо хуже и страшнее. Намного! Вешать, топить или рубить головы – слишком гуманно при нынешнем облагороженном строе узаконенного грабежа и разбоя. Будет иначе. Если виконт Эрбах не разгрузит быстро и дешево заходящие в его порт корабли, они уйдут разгружаться в гавань Алькальс, где хозяином будет… кто будет? Ладно, решим, кого назначить олигархом. Словом, корабли будут разгружаться там, где дешевле, быстрее, где товар лучше. И тогда у виконта Эрбаха сперва разольется желчь от зависти, а потом либо повесится, либо утопится, либо сам разобьет голову о стену, потому что над ним даже соратники по кораблю, а ныне соперники по бизнесу, будут ржать, как сытые кони. Мир, в который вы вошли, дорогие мои графья и виконты, намного более жесток и коварен, чем грабежи купеческих кораблей!

В следующем городке, Фидешталле, на постоянной основе живут только мастеровые, что плотничают, изготавливают паруса, конопатят, варят смолу, дубят кожи, а также предлагают услуги неизбежные в портовых местах гулящие женщины, что придают любому городу таинственно-порочную окраску. Из глубины маркизата в него поставляют скот, домашнюю птицу, а также зерно, муку, сладости.

Залив имеет ровные пологие берега, что очень хорошо для причаливания в любом месте лодок, с двух сторон в него впадают ручьи с прекрасной пресной водой.

Я подумал, что на пиратских кораблях дисциплина – чудо, капитан правит с помощью кулаков, а чуть что не так – могут и за борт, тут же избрав другого лидера. Здесь же придется все экономическими методами, и человек станет трудиться в десятки раз старательнее…

Мы спешили, по темно-синему закатному небу пугающе вытянулись оранжево-красные облака, похожие на выплеснувшуюся из небесного вулкана лаву. Синева постепенно темнеет, а эти облака, напротив, все больше наливаются зловещей багровостью.

Только я поглядывал на небо с тревогой и любопытством, мало ли что там проглянет необычное, остальные смотрели по сторонам в поисках ночлега. Когда звезды уже выступили на темнеющем небе, между двумя холмами мелькнул большой лагерь с шатрами и кострами.

Нас приняли весело, а когда узнали, что я и есть хозяин всего маркизата, обступили с любопытством. Я указал на Гитарда и с интересом слушал, как он рассказывает о перестройке всей экономической системы.

Он и остальные еще отвечали на градом сыпавшиеся вопросы, а я поел у костра жареной зайчатины, запил слабым вином и завалился спать.

С утра побывали в бухте, в которой когда-то пытался выстроить крепость знаменитый пират Эрик Черноухий. Ее называют Золотой, но в каждой стране есть по несколько Золотых Бухт, может быть, и эта золотая, но я пока не мог подобрать ей другое имя: сверкающая золотым песком пляжа, окруженная зелеными холмами, а на самом высоком гордо вздымается сторожевая башня, я бы сказал, из слоновой кости, настолько походит на увеличенную фигурку ладьи, хотя, похоже, просто выструганные доски покрашены белой краской…

Башня, судя по размерам, служит и фортом, и складом контрабанды и награбленного пиратами. Когда-то королевский флот, обрадовавшись легкой добыче, подступил к этой башне, и как пираты ни защищались отважно, но были разгромлены, остатки попали в плен и были с триумфом повешены.

Башню победители оставили как приманку. Авось еще кто-то восхочет устроить в ней крепость и переведет в нее с кораблей войска.

Я с любопытством осматривал башню, такую одинокую на всем побережье. Что все, оставшееся от Древних, под землей, понятно: гигантская волна из океана пронеслась по маркизату со скоростью экспресса в глубь континента, одинаково сокрушая поселки, крупные города и крепости. Даже металлические конструкции были сорваны с мест и унесены за сотни миль, где и погребены под толщей морского песка.

А наспех сколоченные башни построили уже те, кто пришел потом. Потом – это не вылезшие после катастрофы из шахт, тем надо было думать, как выжить и чем прокормиться, а уже так это через пять-десять поколений амбициозные потомки…

– Стоп, – сказал я. – Насколько понимаю, вон те скалы – уже граница с королевством Альвасет?

– Точно, – ответил Гитард. – Только за ними еще много ничейной земли, а потом да, с низины уже Альвасет. Но с той стороны туда не пройти.

– Главное, – ответил я, – к нам не пройдут. А то нас сейчас приходи и бери голыми руками. Правда, морем могут…

Он почесал в затылке.

– А кому мы нужны?

– Это и утешает, – ответил я. – Хорошо, поворачиваем!.. Отдохнем в Пеарле, сменим коней, а потом проинспектируем наши владения в другую сторону!

– Вплоть до Диегаррона? – спросил Гитард.

– Да, – ответил я. – Карта картой, а надо видеть самому. А где можно – и пощупать. В каждом сидит хохол, можно и не скрести.

Месяц пролетел, как стрела мимо уха, пущенная умелой и сильной рукой. Я старательно проводил реформы, не забывая укреплять свою власть, а как же без этого, а укрепить можно, только завоевывая полное доверие новоиспеченных графов, баронов и виконтов.

Старинное распределение, что виконтом может быть только тот, у кого не меньше десятка дворянских земель, у барона – сколько-то виконств, у графа – определенная куча бароний – похерил по законам военного времени и просвещенного авторитаризма.

Поступил проще, ибо у меня пока что авторитарная власть, и что-то не больно хочется спешить с этой гребаной демократизацией. Она необходима, если во главе государства какой-то дурак, а они все дураки, но если на троне я, красавец и умница, то лучше просвещенного абсолютизма нет ничего на свете.

К счастью, благодаря ошеломляющей новизне новой экономической модели, что обещает так много, мой авторитаризм приняли единогласно как все те, кто присоединился ко мне сразу, так и те, кто признал мою власть после поражения грандкапитана. Первые стали графами и получили лучшие земли, их шкиперы и плотники обрели титулы баронов, а все те капитаны, кто просто признал мою власть после поражения грандкапитана – отныне стали аристократическими виконтами.

Рядовых пиратов я зачислил одним махом в благородное сословие, но земли не дал: все равно пропьют все ваучеры, так зачем играть эту комедию? Державное имущество и земли расприватизируем только среди тех, кто уже исхитрился накопить богатства и сумел занять в пиратской иерархии достаточно высокие места. Эти и на суше сумеют распорядиться новыми возможностями с толком.