Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

В итоге советское правительство стало решать проблему своих северо-западных границ военным путем. Войскам Ленинградского военного округа было предписано «отодвинуть границу» силой, началась Зимняя война. Тяжелое противостояние обернулось для советской армии значительными потерями: советским войскам было предоставлено слишком мало времени на разработку операции, всего порядка десяти дней. На усиление были переброшены части из Украины, состоящие из этнических украинцев, которые не были физически приспособлены к действиям в условиях севера. Кроме того, укрепленные районы позволяли армии Маннергейма противостоять превосходящим по численности силам. Тем не менее граница была отодвинута.

Зимняя война требует отдельного и масштабного повествования. Для нас же, в контексте рассказа о феномене лимитрофов, важен следующий факт: Британия и Франция не только оказали Финляндии значительную помощь военным имуществом, направив современное автоматическое оружие, танки и самолеты, они рассчитывали на дальнейшую экспансию на российской территории, используя Финляндию в качестве плацдарма и государства-марионетки.

Серьезно прорабатывался сценарий расширения конфликта – например, предлагалось подвергнуть массированной бомбардировке с воздуха нефтехимические промыслы на Кавказе. Предполагалось, что авиация будет закамуфлирована под финскую. Генштабом французских войск к январю 1940 года были разработаны три сценария операций по вторжению в Россию с целью уничтожения нефтяных источников. Имелись в виду три возможных варианта действий: «перехват в Черном море нефтеналивных судов, направляющихся в Германию; прямое вторжение на Кавказ; минуя прямые действия против России, действовать путем поддержки освободительного движения мусульманских народностей на Кавказе»[245].

Фашистская Германия, в силу договора о ненападении с СССР, напротив, отказала Финляндии в помощи. После Зимней войны гитлеровская дипломатия вынуждена была реагировать на сближение Финляндии с Британией и Францией, о котором было сказано выше. Так Финляндия стала неофициальным членом оси. Но даже в годы Второй мировой Маннергейм действовал на стороне союзников с определенными оговорками[246], предпочитая прикрываться своим нейтральным статусом. И, нужно отдать должное, в определенной мере эта политика Маннергейма помогла сохранить Финляндии и свою государственность, и даже хоть и весьма относительный, но суверенитет.

Болгария в качестве государства-лимитрофа интересна еще и самим регионом, на территории которого она находится. Балканы как узел, связывающий Европу и Азию, всегда были в центре внимания крупных держав, и за контроль над полуостровом и регионом постоянно шли войны. Собственно, Первая мировая началась именно с инцидента на Балканах, во многом именно по причине того, что борьба за владычество в регионе возобновилась с новой силой, а желание взять эту землю под свой контроль испытывали слишком многие и слишком сильные политические игроки.

При этом нужно понимать, что национальное самоопределение балканских народов, а также тех наций, которые активно действовали здесь в разные исторические периоды, включало в себя и создание некоего большого и самостоятельного государства имперского типа. Показателен случай накануне первой Балканской войны 1912 года, когда свои взгляды на дальнейшую судьбу Балкан опубликовали богары, сербы и греки. Все, что характерно, хотели большого и самостоятельного, практически «панбалканского» государства. Но с доминированием именно своей нации и страны. При этом болгары ссылались на православный экзархат, как центр духовной жизни всех Балкан, сербы – на то, что все говорят на сербском языке, а греки заявляли об исторической преемственности[247].

И этими амбициями для манипуляций местным населением, вплоть до уровня отдельно взятых стран, активно пользовались государства-тьюторы. Естественно, такие попытки контроля с постоянным упором на «имперские притязания» не способствовали большой любви балканских народов друг к другу. Немецкий военный и дипломатический деятель периода Веймарской республики барон Курт фон Хаммерштейн-Экворд, долгое время работавший в Софии, описал эти взаимоотношения так: «Балканы – это банка с пауками, где все друг друга ненавидят, и каждый народ стремится реализовать свою национальную мечту за счет соседа»[248].

Что касается болгар, то их «национальной мечтой» была Великая Болгария. На официальном уровне эта доктрина была озвучена в 1908 году, сразу же после обретения независимости от Османской империи. Концепцию сформулировал первый премьер независимой Болгарии Александр Малинов. Территориально потенциальная Великая Болгария должна была в первую очередь включать в себя так называемый «болгарский крест», выход к четырем морям: Черному, Эгейскому, Мраморному и Адриатическому.

До начала Первой мировой войны страны Антанты активно пытались сформировать на Балканах союз зависимых от них государств из Сербии, Болгарии, Греции и Черногории, который стал бы противовесом влиянию на Балканах Османской империи и Австро-Венгрии. Но по итогам Балканских войн 1912–1913 годов ни один из участников не был удовлетворен территориальными приобретениями. Потому что помимо концепции «Великой Болгарии» в других странах вызревали аналогичные доктрины не менее Великих Сербии, Черногории и Греции. В итоге вторая часть военных действий в рамках балканских войн начала XX века проходила уже между бывшими союзниками. И Болгария в этом противостоянии потерпела поражение. Это, в свою очередь, подтолкнуло правительство страны в сторону союза с Австро-Венгрией.

Что характерно, Болгарией на тот момент управлял царь Фердинанд I, который по отцу происходил из австрийских дворян, но по материнской линии был родственником французских монархов династии Бурбонов. Однако интересы Болгарии потребовали сближения не с Антантой, а с «Центральными державами». И в итоге Болгария выступила на их стороне в Первой мировой войне. Естественно, со стороны Австро-Венгрии были даны обещания реализации доктрины «Великой Болгарии».