Федерико Гарсиа Лорка. Стихотворения. Проза. Театр - Федерико Гарсиа Лорка

Третий человек (входя). Оба должны были погибнуть. В жизни не видал такой кровавой забавы.

Первый человек. Два льва. Два полубога.

Третий человек. Два полубога, если б обошлись без дыр.

Первый человек. Вот чем человек наказан – дырой. Вот где его стыд, его крах и смерть. Оба они дырявые, и ни один не выстоит, если сразится с красотой, что таит свою жажду за чистой мраморной гладью.

Третий человек. Когда восходит луна, деревенские дети вместе идут в поля облегчаться.

Первый человек. А за камышами, у заводи я видел след того, кто угрожает свободе голых!

Третий человек. Оба должны были погибнуть.

Первый человек (властно). Победить!

Третий человек. Как так?

Первый человек. Оставаясь собой, отметая фальшивое чувство, оставаясь мужчинами. Разве мужчина может перестать быть мужчиной?

Второй человек. Гонсало!

Первый человек. Они потерпели поражение и стали посмешищем.

Третий человек. Потому что они не мужчины. И вы не мужчины. Меня тошнит от вас.

Первый человек. Будет пир. А после – Император. Ты что, не можешь его задушить? Ты ведь доблестен и красив – кто станет это отрицать? Так что ж ты не вцепишься ему в глотку?

Режиссер. А почему ты не вцепишься?

Первый человек. Потому что не могу, потому что не хочу, потому что я – слабый.

Режиссер. А он – сильный, он может, он властен. (Громко.) Император среди руин!

Третий человек. Кто хочет послушать, как он сопит, – спешите!

Первый человек. Ты и спеши.

Третий человек. Была б у меня плетка, я б тебя погнал.

Первый человек. Ты знаешь – я покорен, но я презираю тебя, ты – трус.

Второй человек. Трус!

Режиссер (властно, глядя на Третьего человека.) Император, что пьет нашу кровь, здесь, среди руин.

Третий человек закрывает лицо руками.

Первый человек (Режиссеру). Вот он, узнаешь? Вот он, храбрец, что в кафе и в книге наматывал наши жилы на рыбий хребет. Это он одиноко любит Императора и рыщет, ища его, по портовым тавернам. Энрике, посмотри ему в глаза. Гляди – виноградные лозы оплели ему плечи. Но меня не обмануть. Я сам убью Императора. Без ножа – руками, вот этими слабыми руками, красоте которых завидуют даже женщины.

Режиссер. Нет, пусть он! А ты подожди. (Третий человек садится на стул и плачет.)

Третий человек. Значит, я так ни разу и не надену мою пижаму с облаками? Ай! Вы, наверно, не знаете, что я выдумал чудный напиток – только три негра в Гондурасе знают его рецепт.

Режиссер. В болоте нам тухнуть, а не здесь сидеть. На самом дне, по горло в иле, где гниют дохлые лягушки.

Второй человек (обнимая Первого человека). Гонсало, почему ты его так любишь?

Первый человек (Режиссеру). Я принесу тебе голову Императора.

Режиссер. Лучше подарка для Елены нельзя и придумать.

Второй человек. Гонсало, останься. Позволь я вымою тебе ноги.

Первый человек. Голова Императора сожжет тела всех женщин.

Режиссер (Первому человеку.) А ты разве не знаешь? Елена мажет себе ногти негашеной известью и фосфором. Чтобы блестели. Вот тебе нож, иди. Елена, сердце мое, Елена!

Третий человек. Сердце мое, бедное мое сердце. Не произносите этого имени – Елена.

Режиссер (задрожав). Никто и не произносит. Давайте наконец успокоимся.

Первый человек. Елена.

Режиссер (Первому человеку). Молчи. Я буду ждать там – за стеной. Молчи.

Первый человек. Лучше покончить сразу. Елена! (Хочет уйти.)

Режиссер (останавливая его). Послушай, а если я стану крохотным жасминовым человечком?

Второй человек (Первому человеку). Идем. Не попадись ему на удочку! Я сам отведу тебя в развалины.

Режиссер (обнимая Первого человека). Я стану анисовой пилюлькой, застывшим тростниковым соком с берегов всех рек, а ты – высокой китайской горой в зарослях крохотных живых арф.

Первый человек (мечтательно глядя вдаль). Нет, не китайской горой. Я стану бурдюком со старым вином, что сотнями пиявок впивается в горло.

Третий человек. Нам придется расстаться.

Второй человек. Иначе сожрем друг друга.

Третий человек. Даже если я обрету свободу…

Режиссер и Первый человек молча борются.

Второй человек. А я найду свою смерть.

Третий человек. Предположим, у меня есть раб…

Второй человек. Если и есть, то лишь потому, что я – раб.

Третий человек. А если рабы мы оба, разве нам не под силу разорвать цепь?

Первый человек. Я позову Елену.

Режиссер. И я позову Елену.

Первый человек. Нет, не зови, не надо!

Режиссер. Не буду. И ты не зови. Чем захочешь, тем я и стану.

Все еще борясь, они исчезают в правой кулисе.

Третий человек. Столкнем их в колодец. И обретем свободу.

Второй человек. Ты обретешь. А я останусь рабом, и уже бесповоротно.

Третий человек. Пусть. Я все равно их столкну. Я хочу жить на своей земле, хочу пастушить, пить родниковую воду.

Второй человек. Ты забыл, что и я могу быть сильным? Мальчишкой я запрягал отцовских волов. И хотя орхидеи сковали мне кости, у меня еще остались мускулы, и они мне послужат, стоит лишь захотеть.

Третий человек (вкрадчиво). Так будет лучше для нас и для них. Идем! Колодец глубокий.

Второй человек. Я тебе не позволю!

Борются. Второй человек толкает Третьего человека, и оба исчезают в левой кулисе. Стена раскрывается. За ней гробница Джульетты в Вероне. Декорация узнаваема. Гирлянды роз, плющ. Джульетта лежит в гробнице. На ней длинное, как у балерины, белое платье с глубоким вырезом – видны ее розовые целлулоидные груди.

Джульетта (вскакивая). Умоляю вас! Я прошла три тысячи арок, и везде было пусто, никто мне не встретился. А мне так нужна помощь. Немного помощи и целое море сна. (Поет.)

Море сна.

Волны белого поля.