Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер

— Да. — Я был озадачен. Ничего похожего на один из тех гамбитов, которые я рисовал в своем воображении.

Он похлопал меня по колену:

— Признаюсь, решение повысить сумму с двух до трех тысяч лир я принимал самостоятельно.

— Понимаю.

На самом деле я ничего не понимал и пребывал в полной растерянности. В голову закралось подозрение, что Залесхофф ошибся, предполагая, что цель встречи, о которой просил Вагас, — это шантаж.

— Поймите мои чувства, Марлоу. Я спешил договориться о сотрудничестве. Мне казалось, что своими действиями я всеми доступными средствами защищаю интересы своей страны. — В его голосе слышались укоризненные нотки, как у несправедливо обвиненного человека. — Представьте мое огорчение и, я бы сказал, даже отвращение, — он сделал эффектную паузу, — когда несколько дней назад мне сообщили, что мое начальство в Белграде не может одобрить соглашение, которое я с вами заключил.

— О! — Я все понял: Залесхофф ошибся, это лишь попытка сбить цену.

Вагас тяжело вздохнул.

— Вряд ли вам нужно объяснять, как я встревожился. Немедленно связался с Белградом и выразил свой решительный протест. Сказал, что это дело чести. Увы, они были непреклонны. — Его тон стал доверительным. — Между нами, Марлоу, у меня не хватает терпения на этих бесконечных чиновников, которые сидят в правительственных кабинетах. Они никогда не идут на компромиссы, у них ограниченный кругозор, и они до нелепости экономны. Я простой солдат, обычный солдат, который стремится исполнить свой долг, как он его понимает, но могу вам признаться: бывают моменты, когда я чувствую, что мою верность испытывают на прочность.

Голос Вагаса дрожал от ложного пафоса. Благородное негодование несколько портил аромат «Шипра», волнами исходивший от генерала, когда он сочувственно разводил руками. Похоже, он ждал моей реакции. Я не отвечал, храня угрюмое молчание.

— Марлоу, — решительно продолжил Вагас, — начальство в Белграде поручило мне обратиться к вам с определенными предложениями. Хотя я совершенно не согласен с их духом, мне приходится подчиняться приказам. Предложения касаются условий, на которых вы стали агентом югославского правительства.

Я вздрогнул. Такого мне еще не приходилось слышать. «Стали агентом югославского правительства». Замените «югославский» на «немецкий», и все станет на свои места. Мне это совсем не нравилось. Судя по молчанию Вагаса, он ждал, пока до меня дойдет смысл его слов.

— Полагаю, — спокойно сказал я, — вы намерены склонить меня к пересмотру условий нашего соглашения и вернуться к цифре, озвученной первоначально. — Я пожал плечами. — Если хотите отказаться от сделки, боюсь, тут я ничем не могу вам помочь. Но должен признаться, мне непонятно, как в таких обстоятельствах можно ждать взаимного доверия, о котором вы печетесь. Могу вернуть три тысячи лир из тех пяти, что вы мне прислали. Или буду считать их авансом.

Я чувствовал облегчение и в то же время был несколько разочарован. Залесхофф явно переоценил свои дедуктивные способности. Тот факт, что Вагас использовал с Фернингом определенную тактику, вовсе не гарантия, что он применит ту же тактику ко мне. Возможно, льстил я себе, он считает меня умнее Фернинга. В любом случае чем раньше закончится этот разговор, тем лучше — я смогу спокойно вернуться в отель и лечь спать. Но меня ждал неприятный сюрприз.

Генерал откашлялся.

— Боюсь, господин Марлоу, — произнес он, — ситуация не так проста. Возможно, мои принципы покажутся вам слишком жесткими, однако смею вас уверить, не в моих привычках отказываться от финансового соглашения даже в том случае, если начальство возражает. Нет, мои предложения несколько иной природы.

— Не понимаю…

— Секундочку! — В голосе Вагаса вновь проступили безапелляционные, военные нотки, которые я замечал прежде. — Будучи платным агентом моего правительства, как и я сам, вы обязаны подчиняться приказам. Предложение заключается в следующем: получая оплату выше той, которая обычно полагается за подобную работу, вы обязаны компенсировать затраты, взяв на себя дополнительные обязательства.

— Мы об этом не договаривались.

— Договор действует, друг мой, только до тех пор, пока он выгоден обеим сторонам.

Вот она, немецкая «реалполитик» во всей ее беспощадности.

— Что вы имеете в виду под дополнительными обязательствами?

— Ваш бизнес, — спокойно ответил Вагас, — позволяет попасть на ряд стратегически важных предприятий итальянской тяжелой промышленности. В следующие отчеты вы должны включать не только информацию о сделках компании «Спартак», но также сведения о работе заводов, которые вы посещаете. У вас, вероятно, хорошая память, и вы опытный инженер. Мы хотим знать, что выпускает данное предприятие и куда направляется его продукция. Любые другие детали, которые вы сможете прояснить, тоже будут приветствоваться. Особенно ценной считается информация, полученная из разговоров с руководителями и специалистами. У вас не возникнет трудностей с выполнением наших требований.

Я молчал, глядя прямо перед собой. Мне просто нечего было сказать. Два автомобиля с ревом промчались мимо. Звук их двигателей затих вдали. Интересно, заметили нас сидевшие в них люди? Что особенного в двух мужчинах, которые курят в автомобиле, остановившемся у обочины дороги? Должно ведь существовать какое-то внешнее свидетельство фантастической природы того, что говорилось внутри салона!..

Когда я наконец заговорил, то произнес самую беспомощную фразу из всех, какие когда-либо слетали с моих губ:

— Но тогда я стану шпионом.

Ответ генерала был пропитан бесконечным презрением.

— Мой дорогой Марлоу, — с расстановкой произнес он, — вы уже шпион. — Вагас выдержал паузу. — Следующий отчет я жду от вас через две недели.

Он сделал вид, что собирается выйти из машины. И тут я опомнился. Мой гнев был почти искренним.

— Вы с ума сошли, генерал?

Не убирая руки с дверного замка, он оглянулся.

— Вынужден напомнить, что вы обращаетесь к начальнику.

— Начальнику, черт возьми! — прорычал я. — Как вы только что говорили, синьор Вагас, сделка остается сделкой только до тех пор, пока она выгодна обеим сторонам. Превосходно! Знаете, как я собираюсь поступить, генерал? Вернусь к себе в отель, положу пять тысяч лир в конверт и отправлю вам сегодня же вечером. А что касается вашего драгоценного отчета, попросите его у Муссолини. А ваше начальство… шли бы они, сами знаете куда — так им и передайте.

— Боюсь, вы делаете глупость. — В его голосе слышалась угроза.

Я едва не умолк, но вовремя опомнился.

— Глупость? Послушайте. Если вы через тридцать секунд не уберетесь из моей машины, придется вытолкать вас в шею.

Он тщательно поправил монокль.

— Полагаю, я должен предупредить вас, что в кармане у меня револьвер и при необходимости я без колебаний им воспользуюсь. — Я постарался придать себе испуганный вид. Это было не так уж трудно. Продолжил генерал уже примирительным тоном: — Марлоу, мне понятно ваше раздражение, но, уверяю вас, я лишь следую инструкции.