Проверка на прочность - Виктор Зайцев

Подполковник знал, о чём говорит. Суммарный залп одного батальона из нового германского полка только стрелковым оружием выкашивал всё живое на расстоянии до двухсот метров и по фронту до версты. Это не считая десятка крупнокалиберных пулемётов из бронемашин и двадцати ручных пулемётов обычных грузовиков. А после работы шести пушек и десяти миномётов две сотни конных пехотинцев атаковали в совершенную пустоту. Противника физически не оставалось в пределах видимости. Правда, снабжение каждого полка вылетало в огромную сумму, но богатейшая страна Европы могла себе позволить подобную роскошь. Тем более что все командиры новых полков были обучены к самостоятельным боевым действиям в составе рот и взводов, что облегчало подвоз припасов.

К осени же 1595 года русские инструкторы совместно с обученными в Петербурге ливанскими офицерами смогли организовать некоторое подобие армии для эмира Фахр-эд-Дина. Шесть тысяч ливанских бойцов научились сносно стрелять из ружей, укрываться от огня противника, беспрекословно выполнять команды офицеров. Неимоверными усилиями русы натаскали тридцать миномётных расчётов, научившихся не просто кидать мины, а использовать прицелы и даже попадать с третьего-пятого раза. Пушки выдавать таким бойцам Петро отказался, о пулемётах и других новинках представители ливанского эмира не знали. Иначе Фахр-эд-Дина мог хватить кондратий. Он за обучение и вооружение шести тысяч своих солдат и офицеров выплатил огромную сумму, обеспечившую вооружение русами еврейских полков. Что делать, амбиции всегда дорого обходились, а левантийская торговля приносила огромные доходы. Не зря до девятнадцатого века Франция и Англия яростно дрались за право торговли со странами Леванта, при всех своих колониальных империях.

На фоне еврейских формирований совсем невзрачными казались дела у армянских повстанцев, коих пока сформировали два батальона. Но лиха беда начало, как говорится. Тем более что армяне сами предложили Петру Головлёву сформировать и обучить из своих эмигрантов войско. Очередной захват турками Армении, как повелось, сопровождался резнёй и грабежами. От подобных войн, как обычно бежали все, кто сумел, то есть, самые богатые и молодые. В результате армяне тысячами оказались в соседних с Турцией странами – Персии, Руси, Священной римской империи и, конечно, в Новороссии. Западный Магадан уже давно перекрыл свои границы, пропуская исключительно православных беженцев и переселенцев.

При всех своих завихрениях, Елена Александровна прикладывала все силы для создания унитарного государства с одной религией и одним языком. Потому регулярно устраивала различные смотры, соревнования, чтобы вытаскивать из далёких вёсок талантливых подростков, которых обучали в столице, отрывая от родных общин.

В островной Новороссии происходили аналогичные действия, сопровождаемые мощнейшей пропагандой для формирования исключительно православного и русского народа. Большие ресурсы, добытые в Африке, Америке и в Европе, направлялись на Остров, искусственно повышая уровень жизни в метрополии. Развитая система железных дорог, недорогая одежда и обувь, обилие продуктов со всех стран мира и новейших магаданских товаров создавали год за годом чрезвычайно благоприятные условия жизни для островитян. Однако для проживания в «райских» условиях требовалось и вести себя соответственно. Не только усердно работать, говорить по-русски, исповедовать православие, но и повышать культуру производства, грамотность, бытовую культуру.

При этом власти наказывали пьяниц и хулиганов, топтавших клумбы, ломавших деревья в городах, не только штрафами, но и поркой, исправительными работами. Аналогично действовали губернаторы и уездные власти, добиваясь благоустройства городов и вёсок, должного содержания дорог и мостов, чистки рек и неудобий. Сельский староста, допустивший огромную лужу посреди дороги, рисковал не только быть поротым, но и получить штраф, вместе со всем сельским сходом. Петербургские власти жесточайшим образом насаждали не только грамоту, но и гигиену, врачебное обслуживание, добиваясь устройства лекарских пунктов и школ в самых глухих уголках островной Новороссии. Благо за десять лет правления магаданцев подобных местечек не осталось. Как ни странно, народ с пониманием воспринял жёсткие требования, считая их невеликой платой за обрушившееся изобилие.

К середине девяностых годов шестнадцатого века людей, не говорящих по-русски и не исповедующих православие, в островной части Новороссии не осталось. Их можно было встретить лишь на границе со Скотландией, дальше которой таких никто не пускал, либо в Петербурге, среди иностранных посольств. Но и в столице иностранцы не имели права публично молиться, строить свои храмы и выезжать за пределы города. Впрочем, для средневековья подобные меры были типичными и не вызывали недовольства, помогая работе службе безопасности, бдительно охранявшей технологические и военные секреты Новороссии.

В континентальной части страны положение оставалось иным, несмотря на активную миссионерскую работу, добрая половина жителей новых земель придерживалась католического вероисповедания. Протестанты различного толка, правда, перешли в православие за считанные годы, практически полностью. Переданные православным молельные дома и кирхи быстро переделывались под церкви, получали колокола, радуя народ малиновым звоном. До строительства мечетей в Европе пока не дошло, самих мусульман практически не было, временно пребывавшие торговцы не в счёт. С синагогами решили простым запретом, обойдясь без особых волнений среди местного населения, сами евреи не в счёт. Поэтому, кроме католических и православных храмов, к середине девяностых годов в континентальной части Новороссии других церквей не осталось.

Иначе обстояло дело с людьми, коих набиралось достаточно, самых различных конфессий. Тут и евреи, армяне, грузины, лютеране, католики и даже мусульмане, бежавшие в Новороссию в надежде обрести достаток и покой. Их, конечно, никто на границе не останавливал, но расселялись такие беглецы не группами, а одиночными дворами. Вторую Албанию и Боснию магаданцы не собирались устраивать. Миссионерские семинарии работали с полной нагрузкой, отправляя ежегодно десятки и сотни своих семинаристов окормлять новую паству. Благо государство шло навстречу православию, да и сами беглецы мечтали в большинстве своём получить семилетние налоговые каникулы, потому крещение в православие вновь прибывших граждан шло исключительно активно.

Однако, успехи православия тяжёлым бременем легли на казну Новороссии, к осени девяносто пятого года заметно обмелевшую. А перспективы сбора налогов оставались невесёлыми, особенно в свете огромных затрат на промышленное строительство, развитие самолётостроения, автомобилестроения. Стоимость вооружения и содержания новых полков, как и затраты на строительство церквей, семинарии, тоже росли в геометрической прогрессии. Новороссия созрела для очередного рывка в новые земли, оставалось определиться, куда? Исходя из опыта освоения континентальной Европы, захватывать соседние страны оказалось невыгодно экономически, а политические цели в Европе на ближайшие десятилетия были решены. Америка отпадала, ссориться с испанцами из-за их колоний смысла не было, когда для освоения своих американских территорий не хватало народа.

Южная Африка и устье Конго давали много золота, драгоценностей, слоновой кости, редких пород дерева и прочих экзотических полуфабрикатов. Золота из порта Южного (несостоявшегося Капстада) доставляли в Петербург больше чем достаточно, свыше сотни тонн в год. Но, за исключением ювелирных потребностей, всё оно отправлялось в казну Новороссии, разгонять инфляцию никто не собирался. Также пришлось поступить с алмазами и другими самоцветами из Африки. Несмотря на изобилие товаров из Новороссии, от ювелирных украшений до велосипедов, от сахара до макарон, простой народ, как и дворяне, впрочем, нуждался в новых привычных товарах. Например, шёлке и бархате, пряностях и экзотических товарах, чему вискозные ткани и обувь из кирзы были плохой заменой.