Метро 2033. Тени Пост-Петербурга - Андрей Дьяков

– А мои-то как раз сдохли! Вот, спасибо!

Терентьев подхватил механизм и завертел в руках, внимательно изучая. Мальчик не успел порадоваться собственной находчивости – лицо Тертого вдруг перекосилось, а коробка с громким стуком вернулась на стол.

– Где вы это взяли? – в голосе взрослого прорезались стальные нотки. – Вы хоть понимаете, что на станцию приволокли?!

– Часы... настольные... – пролепетал Глеб сипло. – Там целая мастерская с кучей всякого барахла...

Повисло тягостное молчание. Тертый устало потер занемевшую шею, закурил наконец уже изрядно потрепанную самокрутку, задумчиво выпустил струйку сизого дыма и разом помрачнел.

– Это таймер. Двухканальный, мультирежимный, программируемый, мать его, таймер! Идеальная хреновина для отсроченной детонации бомбы! Ты понимаешь, что это значит, пацан?!

Тот лишь отрицательно помотал головой, бледнея на глазах. Начальник Сенной вскочил с места, отчаянно жестикулируя.

– А то, что на торговый узел лягут подозрения в подрыве острова! Мы запаримся доказывать обратное! Сможете показать, где эта мастерская?

Испуганная донельзя Аврора молча подхватила со стола карандаш, лист пожелтевшей от времени бумаги и принялась старательно набрасывать схему маршрута до подземелий «Апраш– ки». Терентьев навис рядом, заглядывая через плечо девочки, и Глеб на время оказался предоставлен самому себе.

Только теперь слова взрослого громом отозвались в голове. Испугавшись собственных мыслей, Глеб постарался успокоиться, но предчувствие неотвратимой беды надвигалось подобно лавине.

– Вы про Мощный? – вскинулся он. – Там что-то произошло?

– А ты разве не знаешь? – Начальник Сенной оторвался от изучения чертежа. – Нет больше Мощного.

В звенящей тишине стук крови в висках звучал колокольным набатом. Ощущение безысходности тяжким грузом легло на плечи, но в глазах все еще теплилась робкая надежда.

– А соседний остров? – подал голос мальчик, еле ворочая непослушным языком.

– Ты вообще о чем, Глеб? Знаешь, что такое ядерный взрыв? Остров Малый попал в зону заражения. Для жизни более не пригоден.

День потрясений, казалось, не закончится никогда. Тертый сыпал скверными новостями, словно решил выговориться раз и навсегда. Теракт, ультиматум моряков с платформы, грызня колоний в попытках снять с себя подозрения... Что еще должно было произойти, чтобы прекратились, наконец, дрязги и бессмысленные жертвы? Или горстка уцелевших будет истреблять друг друга до последнего человека? Кому помешали свободолюбивые и бесстрашные островитяне?

Вопросы, вопросы, вопросы... С каждым новым днем ему все сложнее становилось понимать взрослых и находить оправдание их поступкам. Нелепая, беспочвенная, не имеющая оправданий агрессия не вызывала более ничего, кроме разочарования.

Моряки с Вавилона поступили ничуть не лучше жителей Питера. У мести не всегда благородное лицо. Если они и впрямь собрались отвечать ударом на удар, то ничем не отличаются от обитателей метро. С другой стороны, стоит ли ожидать от них снисхождения и благородства? Несчастные разом лишились всего – пищи, крова, семей...

В полной мере осознав масштаб произошедшей трагедии, Глеб вдруг понял, что устал от человеческой жестокости и не желает больше для этого самого человечества лучшего будущего. А с гибелью острова о каком-либо будущем, хорошем или не очень, вообще можно забыть. Нет его больше. Осталось только настоящее, страшное и предсказуемое. Агония вымирающего вида...

Опустошенный и подавленный, мальчик вяло отреагировал на весть о новой работе Тарана. То, что расследование поручили опытному наемнику, казалось вполне логичным. Как, впрочем, и его намерение посетить Веган. Другое дело, почему сталкер до сих пор не озаботился поисками собственного сына?

Недовольство по этому поводу уже почти переросло в обиду, но в следующий момент Глебу стало стыдно. Моряки готовы пустить газ на обитаемые станции, под угрозой жизни тысяч ни в чем не повинных людей, всего населения метро! Думать в такой момент о собственной шкуре – просто верх эгоизма! И вообще жалеть себя – последнее дело. Глеб резко поднялся с твердой уверенностью, что в силах сам позаботиться о себе, раз у приемного отца есть дела поважнее.

– Дядя Витя, на «Гостинке» в воздуходувках заслонки ставят. От газовой атаки, видимо. Может и вашим подстраховаться?

– Уже работают. Только вряд ли это спасет. Иприт – адская штука. Один баллон этой гадости может такого натворить, что и думать не хочется. Захотят станцию потравить – устроят без проблем. – Тертый затушил окурок и посмотрел на мальчика. – Так что лучше бы твоему Тарану поторопиться с инспекцией. Иначе всем достанется...

По схеме, составленной девочкой, на зачистку подвалов Апрашки отправился усиленный наряд во главе с парой опытных сталкеров. Глеба же с Авророй начальник Сенной пристроил на ночлег в хозблоке, пообещав организовать пару мест в торговом обозе до самой Московской, что отправлялся в путь на рассвете. Подростки приняли предложенную помощь с радостью – слишком богатым оказался минувший день на события и эмоции.

В отличие от мирно спящей чужачки, мальчик той ночью так и не сомкнул глаз. Вместо этого он отчаянно вспоминал то немногое, что успел увидеть на острове во время непродолжительного визита. Вспоминал, осознавая, что уже вряд ли представится шанс лицезреть нечто столь же прекрасное. С исчезновением заповедного уголка нетронутой природы в душе прочно поселилась пустота, словно из нее изъяли что-то очень важное... Надежду на лучшее? Или всего лишь детские иллюзии, ненужные мечты, мешающие трезво взглянуть на несовершенство мира и человеческие пороки?

Впервые в жизни, размышляя о будущем, Глеб не ощущал былого душевного подъема, лишь разочарование и апатию. Возможно, оттого, что утратил веру в людей. Или просто стал взрослее.

Божественный аромат. Дразнящий и неповторимый. Спутать его с чем-либо еще попросту невозможно. Запах гречневой каши с тушенкой прочно ассоциировался с больничным бомбоубежищем. Именно там довелось впервые отведать это нехитрое блюдо, и с тех пор почти каждое утро неизменно начиналось с традиционного завтрака в умиротворяющей обстановке – привычная крошечная кухонька, дощатый стол у стены и две плошки с дымящейся кашей, для себя и Тарана.

Глотая слюну, Глеб вскочил с кушетки и опешил, вместо привычного бункера обнаружив себя в каморке с ведрами, швабрами и прочей бытовой утварью. Засоня Аврора тихо посапывала у соседней стены, свернувшись калачиком на ветхом матрасе. Сунув ноги в ботинки, мальчик вышел в смежное помещение, оказавшееся на поверку пыльной кладовой со стеллажами, сплошь заваленными всевозможным скарбом.

Крохотный стол в самом центре этого царства хаоса освещала одна-единственная лампочка, сиротливо болтаясь на белесом от плесени проводе. Рядом, на тумбочке, потеснив фанерный короб с карточками складского учета, исходил паром чугунок, накрытый чистой тряпицей. Мальчик с наслаждением втянул воздух. Живот, мгновенно проснувшись, требовательно заурчал.