Гибель Высоцкого. Правда и домыслы - Борис Кудрявов

«Пять лет мы жили с Володей в одном доме, в одном подъезде. Часто встречались в лифте. Кроме того, я была доктором его мамы Нины Максимовны. Поэтому, кроме бытовых разговоров, у нас были и тематические. Всегда: „Привет, привет“, обнимет, иногда в щечку поцелует. А тут 24 июля я возвращалась с работы. Захожу в подъезд. Смотрю — идет Володя. Идет ровно, прямо, все нормально. Но вид у него был какой-то отрешенный, подавленный, абстрактный. Таким я его никогда не видела. Заходим вместе в лифт. Он даже со мной не поздоровался. Очень удивилась такой реакции. Он говорит: „Довези“. Нажимаю на кнопку восьмого этажа. Ну, думаю, может, выпил много. И так чуть-чуть принюхалась. Нет, не пахнет. Все нормально. Довезла его до восьмого этажа. Открыл дверь Толя, нарколог, друг его. Он часто выручал в разных ситуациях, когда Володе было плохо. „Принимай свое сокровище“, — говорю. Передала его, как говорят, с рук на руки и спустилась в свою квартиру.

… Лето, жара, окна, балконы открыты. Я сплю крепко, хорошо. Часа в четыре ночи (утра) слышу жуткий крик. Я таких криков вообще в своей жизни не слышала. Такой женский крик: „А-а-а-а!!!“ Выглянула. Тишина. Я громко, громко крикнула: „Помощь нужна?! Милицию вызвать?“ — громко, чтоб услышать в ответ что-нибудь. Тишина. Пошла спать.

А утром в семь часов выхожу на работу, и в подъезде в холле стоит Нина Максимовна, его мама, люди в белых халатах, милиция. У меня ноги подкосились сразу. Я все поняла, все было молча. Единственное, мама кивнула мне: „Володенька…“. Потом говорит людям из скорой помощи: „Я вас очень прошу моего сыночка не вскрывать. Потому что я знаю, у него всегда болело сердце“. Они ей дали слово. Мое мнение: о том, что он выпивал, знала вся Россия. Однозначно. О том, что кололся, знал очень-очень небольшой круг людей. В театре актеры, те, кто видел его состояние, люди, которые помогали ему доставать это „дело“. Мама знала. Поэтому она и попросила его не вскрывать. Я тоже об этом знала. Был один случай, когда он мне сам об этом намеком сказал. Увидела его однажды на костылях. Спрашиваю: „Что случилось, Володя?“ — „Да вот здесь прыщ нагноился“. И показывает рукой на бедро. „А ты знаешь, от чего «здесь» прыщи нагнаиваются?“ — заметила я. А он злым таким голосом: „Знай, да помалкивай». — „Слушаюсь и повинуюсь“, — так ответила. И никогда в жизни никому не говорила о том, о чем догадывалась. И Нина Максимовна, как потом мне рассказывала, хотела, чтоб это было тайной. Но Марина Влади написала об этом в своей книге. И всем стало известно.

Могу открыть такую тайну: когда Володя выпивал и становился таким немного буйным, агрессивным, Толя Федотов рассказывал мне, что укладывал его в кровать и привязывал ремнями. Думаю, что, когда он выкручивался из этих ремней, может быть, сердце и остановилось. Сердце у него было действительно плохое. В последнее время несколько шагов по лестнице он шел с одышкой, трудно дышал».

От автора

…Женский голос в отчаянном крике! Кроме Оксаны Афанасьевой кричать там было некому. Кричала, потому что обнаружилось — Высоцкий мертв. Крик хорошо слышали соседи. Окна-то у всех были раскрыты. Этот же крик слышала и жена Александра Митты, Лиля. Их квартира находится в том же доме. Вполне допустимо, что слышали многие…

А как быть, к примеру, с воспоминаниями Всеволода Абдулова в пересказе его гражданской жены Ольги Свиридовой:

«Сева сказал мне, что 24 июля он был у Владимира Семеновича дома. Вот его слова: „Ничего беды не предвещало. Все вроде было нормально. Уехал я от него под вечер. Утром 25-го мне позвонили и сообщили о смерти Володи. Я сразу собрался и поехал туда… Считаю, мне кажется, что это убийство. Люди из окружения. Он умер не своей смертью. Ему помогли…“»

Тут можно обойтись и без комментариев…

В разговоре со мной Галина Вячеславовна добавила некоторые детали к вышесказанному: «Мы же с Володей ровесники. Поэтому общаться было легко и просто. Хотя какое общение может быть между соседями? Так, здрастьте — до свиданья. Но Володя на меня засматривался. Дурнушкой я не была.

Откуда я помню именно про четыре часа утра? Просто взглянула на часы».

…С «показаниями» сотрудника музея господина Бражникова по времени почти совпадает.

Вопросов по-прежнему больше, чем ответов. Марлена Зимна, к примеру, считала, что автор книги не должен отвечать на какие-то конкретные вопросы. Мол, достаточно их поставить. Это все так же индивидуально, как и спорно…

Опытные медики наверняка скажут, что лечить так, как это делал Анатолий Федотов, конечно же, можно. С одном большим НО! Исключительно в медицинском стационаре и под внимательнейшим наблюдением опытной медицинской сестры или квалифицированной сиделки. Слишком велик риск! А если учесть, что лекарство сочеталось с алкоголем. Да еще и связывание…

Вот что рассказал сосед Высоцкого по лестничной площадке (общая стена между гостиными. — Б.К.) в доме на Малой Грузинской писатель Теодор Гладков. Это интервью сделано в декабре 2011 года:

«Наступает ночь 25 июля… Люди, которые были при Володиной кончине, потом говорили, что он умер тихо и мирно во сне. Это не так…

Было жаркое лето, окна открыты… Слышу: Володя буйствует. Потом смотрю: он выбегает на лестничную площадку, а его компания, эти сукины дети — тот самый с нунчаками да еще фельдшер Игорек, — его скручивают и снова заталкивают в квартиру. Ему надо было просто налить полстакана водки. А они его привязывали к дивану — на руках даже кожа была ободрана…»

То есть кожа на запястьях у ВВ была ободрана уже днем 24 июля… Или еще раньше.

«Это не так…» — о том, что ВВ не тихо и не мирно «умер во сне».

Слова, что Высоцкий будто бы умер во сне, принадлежат Анатолию Федотову. Но Оксана Афанасьева утверждает, что у него были открыты глаза. Хотя Валерий Янклович говорил: «Володя спал с открытыми глазами, в квартире всегда горел свет».

Теодор Гладков считал так:

«Его беда — его окружение.

…были в Володином окружении и мерзавцы, которые зарабатывали на нем и подталкивали его к смерти. Всегда с неприязнью вспоминаю Володиного импресарио, которому Высоцкий кричал: „Ты скоро мне ноги переставлять будешь — по два-три концерта заявляешь!“; фельдшера Игорька, который всегда готов был „уколоть“ Володю; еще одного типа — „основателя школы восточных единоборств“, ходил тут все время с нунчаками…»

И как тут не вспомнить интервью, которое дал мне когда-то тот самый сосед Высоцкого по подъезду, который сделал уникальный снимок рано-рано утром 25 июля 1980 года, — Валерий Нисанов:

«С 24 на 25 июля 1980 года вместе с Володей и друзьями сидели на моей кухне часов до двух, что-то пили и ели. Потом он, Ксюша, Толя Федотов, Янклович и Сева Абдулов ушли в его квартиру. Валерий Павлович и Сева, как выяснилось позже, уехали домой. В квартире остались Федотов и Ксюша. В половине пятого утра мне в дверь позвонили. Выхожу в трусах. Стоит Янклович: „Володя умер“. Как мог быстренько оделся, спустился вниз, захожу в квартиру. И вижу его лежащим в большой комнате на топчане с завязанными на груди руками. Топчан очень узкий, и руки, видимо, связали, чтобы они не сваливались в стороны».