Вторая гробница - Филипп Ванденберг

А пока Говард нервно вышагивал взад и вперед перед «Трок деро», ломал голову над тем, зачем Чемберс жил в Лондоне и по чему его имя было в списках уезжавших в Америку, и представлял себе фантастические картины. В конце концов у него созрел план.

Было около полудня. Первое представление в кинематографическом театре начиналось в пять. В половине десятого заканчивался последний сеанс. Говард удалился.

В двадцать минут десятого он снова был на месте и наблюдал за входом с противоположной стороны улицы. Начался небольшой дождь, первый теплый весенний дождь, который придал площади Пикадилли и окрестному району неповторимый шарм.

Картеру не пришлось долго ждать: Чемберс вскоре появился в дверях кинотеатра. Говард надвинул шляпу на лицо, поднял воротник своего легкого пальто и пошел по пятам вслед за Чемберсом. Тот побрел на север, в сторону Сохо, затем свернул на Брюйер-стрит с ее темными узколобыми домами и быстрым шагом направился по боковой безымянной улочке. Говард с трудом поспевал за ним.

Чемберс исчез в одном из домов, который отличался от других на этой улице только тем, что выглядел более запущенным, потому что штукатурка осыпалась и наружу проступила кирпичная кладка. Спустя некоторое время на самом верхнем этаже зажегся свет.

Подождав несколько минут, Говард решительно взялся за ручку двери, ведущей в парадное. К своему удивлению, он обнаружил, что дверь не заперта. На лестнице было темно. Картер осторожно, на ощупь поднялся, а затем громко постучал в дверь, через мутное стекло которой был виден свет.

– Кто там? – услышал он голос из квартиры.

– Говард Картер.

– Что вам нужно? Вы знаете вообще, который час?

– Я знаю, – ответил Картер, – пожалуйста, откройте. Мне нужно с вами поговорить! – Он еще раз с силой постучал в дверь.

Наконец Чемберс открыл ему со словами:

– Вы перебудите всех жильцов в доме. Я вам рассказал все, что знал.

Тут Говард пришел в ярость.

– О нет, мистер Чемберс, вы умолчали о самом главном! Но для этого, конечно, были весомые причины! – Он оттолкнул Чемберса в сторону и, прежде чем тот успел опомниться и запротестовать, вошел в квартиру.

Чемберс был в ужасе, а Говард продолжал напирать.

– Вы, наверное, держите меня за идиота, – произнес он, осматриваясь в квартире, где все свидетельствовало о нищете. Казалось, что женщина никогда не переступала порог этого жилища. Трудно было представить, что Сара Джонс могла здесь жить. – Да, я моложе вас, но это вовсе не значит, что я глупее, мистер Чемберс.

– Убирайтесь прочь из моей квартиры! – брызгая слюной, вскричал органист. – Иначе…

– Что иначе? – спросил Картер. Чемберс ничего не ответил, и он продолжил: – Как вы можете объяснить то, что ваше имя значилось в списках пассажиров корабля «Океаник» вместе с именем Сары Джонс?

– Как вы об этом узнали? – Чемберс не мог скрыть своего удивления.

Говард пожал плечами.

– Говорю же вам, не нужно принимать меня за идиота. Факт остается фактом: вы поехали вместе с Сарой Джонс в Америку. Этого вы не можете отрицать.

Чемберс задумчиво ухмыльнулся.

– И почему вы так уверены в этом, мистер Картер?

– Списки пассажиров! Я видел их собственными глазами.

В тот же миг выражение лица Чемберса изменилось, он предложил Картеру стул и невозмутимо спросил:

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Я пришел сюда не для того, чтобы пить с вами, Чемберс. Я хочу наконец узнать, какую игру вы со мной ведете.

Чемберс наполнил два стакана портвейном, один протянул Картеру и сказал:

– И что же, в этих странных списках пассажиров действительно было мое имя?

– Да.

– Мистер Картер, я никогда в жизни не был в Америке. Вероятно, речь идет о какой-то ошибке.

Картер взглянул на Чемберса со стороны. Конечно, он не верил ни единому его слову. Этот Чемберс был подлецом, хитрым и коварным.

– Мистер Чемберс, кому нужно было случайно писать ваше имя в пассажирских списках, да еще в тех, где значится имя Сары Джонс?

Тут Чемберс сел за свою фисгармонию, на которой в ряд стояло множество фотографий в рамках. Он взял одну, бегло взглянул на нее и потом сунул под нос Картеру. На фото был изображен молодой Чемберс и еще какой-то мужчина.

– Мой брат Кристофер, – произнес он. – Два года назад летом он уехал в Америку. Я попрощался с ним на набережной Саутгемптона. И так было угодно случаю, что моя фамилия и инициалы попали в списки пассажиров, среди которых была и Сара Джонс. Она, как и мой брат, взяла билет на «Океаник» в Нью-Йорк. Судя по ее многочисленному багажу, она уезжала, чтобы начать новую жизнь. Напрасно я пытался поговорить с ней, Сара ушла. Сожалею. Во время путешествия она не захотела общаться и с моим братом, которому я поведал о своем горе. – Чемберс поднял стакан и залпом выпил содержимое.

Картер тоже сделал глоток.

– Как, вы говорите, зовут вашего брата?

– Кристофер.

– Это на самом деле все объясняет. Имя в пассажирских списках могло быть и «mister Christopher Chambers». Мне очень жаль.

Чемберс горько рассмеялся.

– Что вас так развеселило? – поинтересовался Картер.

– Ведь мы на самом деле – соперники. А теперь мы оба проиграли, и я боюсь, этим все и закончится.

Говард опустошил стакан, а Чемберс уселся за фисгармонию и заиграл грустную мелодию, так и не заметив, что Картер безмолвно покинул его жилище.

События последних дней заставили Картера задуматься над тем, стоит ли ему и дальше оставаться в Англии. Когда он вспоминал Сваффхем, в памяти всплывали картины несчастного детства, Лондон казался Говарду чужим и пустым, здесь он чувствовал себя неудачником.

Говард надеялся устроиться на работу у лорда Амхерста, и, несомненно, лорд взял бы его, но Картер теперь вздрагивал при мысли, что ему снова придется жить в каморке под крышей в Дидлингтон-холле и проводить дни напролет за копированием каких-нибудь надписей. Картер стал другим, ему нужны были пыль пустыни, палящее солнце и голые камни. Ему не хватало шума по ночам и всевозможных запахов.

Ни на что особо не надеясь, Говард зашел, чтобы забрать оставшуюся зарплату, в гигантское здание «Оксфорд Мэншн», где находились государственные организации и прочие конторы, среди которых был и Фонд исследования Египта. Картер получал в Египте лишь часть своего жалованья, остальное хранилось в фонде, в Лондоне.

Совсем недавно эту организацию возглавила энергичная дама – Эмили Паттерсон. Когда-то она работала секретарем у легендарной Эмили Эдвардс, которая путешествовала по Египту, переодевшись мужчиной, и которая многие годы была директором Фонда исследования Египта.