Живодер - Джош Рейнольдс

было лицо Игори, а в следующий — Мелюзины.

Он рассмеялся:

— И как же мне тогда тебя называть?

— Мелюзина сойдет, отец. У имен есть своя сила.

— Они скоро придут за мной, — прошептал он. Говорить было больно.

— Поэтому я здесь, отец. Я не позволю им забрать тебя. — Она опустилась рядом с ним на колени. — Все вело сюда. Каждый миг, каждая история. Все, чтобы достичь этой точки.

— Почему?

— Это игра богов, а ты всего лишь пешка среди бесчисленных миллионов, — нежно произнесла Мелюзина. — Один бог хочет, чтобы ты стоял здесь, другой ж там. Все, что изменилось, это лишь твое место на доске.

Фабий слабо рассмеялся:

— Кто же из них тогда хотел, чтобы я стал рабом?

— Все. — Мелюзина наклонилась ближе. — Вопрос не в том, будешь ты рабом или нет. Вопрос в том, каким рабом ты будешь? Вольным или невольным? Верным или подлым?

— Почему? — снова прошептал он, лаская ее волосы. — Почему рабом? Неужели ты так сильно меня ненавидела?

Мелюзина поцеловала его в лоб.

— Нет. Потому что я любила тебя. И потому что только как раб ты будешь жить. Все остальные дороги вели к смерти.

— Я уже умираю, дитя мое.

— Нет. Ты только уснешь, отец. А когда проснешься, все будет так, как ты помнишь. И твоя работа начнется заново.

— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Мелюзина. — Он закашлялся. Оба сердца стучали натужно и неровно, борясь с тяжестью надвигающейся смерти. Хирургеон выл, как разъяренная кошка, вводя всевозможные вытяжки и растворы в слабеющий организм. Тело пронзил электрический разряд — одно сердце остановилось, и доспехи автоматически попытались перезапустить его.

Все вокруг окрасилось по краям красным. Скоро станет черным. На этот раз после не будет ничего. Никаких тягучих падений сквозь призраки прошлого, никаких блужданий по коридорам собственной души, пока разум приспосабливается к новому телу.

На этот раз это будет конец. Настоящий конец. И он радовался этому.

«А теперь?»

Фабий помертвел. Из дыма выскользнули тихие переливы смеха. За ними последовали темные силуэты. Мелюзина встала. Фабий попытался заговорить, но сил не осталось. Он был пленником в своем собственном рассыпающемся теле.

«Мы исполнили свою часть уговора, милый Фабий.

Теперь пришло время тебе исполнить свою».

Олеандр полз по остаткам зала стратегиума, волоча за собой бесполезные ноги. Ему удалось сорвать с головы шлем ценой большей части лица и скальпа, но это стоило того, чтобы хотя бы просто вздохнуть свободно.

Он услышал звон колокольчиков и поднял голову. Сверху на него смотрела Ходящая-по-покрову.

— Ты сумел добраться до конца. Поздравляю.

Олеандр перекатился на спину. Нервы в позвоночнике восстанавливались, но медленно. Слишком медленно, чтобы это хоть как-то помогло. Он с трудом принял сидячее положение.

— Полагаю, ты пришла, чтобы убить меня.

— Если ты хочешь.

Он втянул воздух, когда внутри что-то сдвинулось. Откинулся назад, стараясь не обращать внимания на ощущение, расползающееся по измученному телу.

— Пожалуй, хочу, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Пожалуй, с меня хватит твоих историй.

Ходящая-по-покрову легко спрыгнула вниз и подошла.

— Другие бы сказали, что такого милосердия ты не заслуживаешь.

— И ты одна из них?

Силандри склонила голову набок.

— Иногда. История — это не что-то вот такое или этакое. — Она присела на корточки и стала смотреть, как он корчится в конвульсиях. — Чем кончится — непонятно, пока не перевернута последняя страница. А порой непонятно и тогда. Возможно, мы переоцениваем свой талант, и наши истории — всего лишь скучные обороты изношенного колеса.

Олеандр застонал. Откашлялся чем-то влажным и желтым и почувствовал, как сжались сердца. Интересно, где сейчас Мелюзина и где Фабий? Хотелось надеяться, что они сбежали.

— А может быть, и нет никакой истории, никакого грандиозного сюжета, и все это — лишь фарс для развлечения Смеющегося бога в его последние деньки, — продолжала Силандри. — Может быть, ниточки, за которые мы дергаем, привязаны только к нам самим, а мы убедили друг друга, что в нашем безумии есть некий смысл. Невозможно понять, потому что последняя страница еще не перевернута. Последняя строчка еще не спета. Последний занавес еще не опустился.

— Это… это очень м-многословный способ сказать, что ты блуждаешь в тех же потемках, что и все мы, — сказал Олеандр, ложась на спину.

— Да. С другой стороны, возможно, я уже видела конец. И все это просто для того, чтобы убедиться, что конец наступит своевременно — или не наступит вообще.

— Ис-стории, — пробормотал Олеандр и рассмеялся. — Проклятые истории.

— В конце концов, истории — это все, что у нас есть. Те, что мы рассказываем себе, и те, что мы рассказываем другим. — Силандри подняла посох. — Прощай, Олеандр.

Она ударила его окованным концом посоха по голове.

Олеандр перехватил оружие, не дав ударить, удерживая на расстоянии из последних сил.

— З-зачем? — спросил он, с трудом выговаривая слова. — З-зачем все это? Только скажи мне. Почему он? Почему я?

— Потому что все мы должны сыграть свою роль в Великой шутке. Одни раньше, другие позже. — Силандри осторожно высвободила посох из его слабеющей хватки и снова подняла. — А теперь спи, Солнечный Граф. Твоя история подошла к концу.

Олеандр так и не почувствовал удара. Но унес с собой во тьму последние слова Ходящей-по-покрову и удивился им.

— А вот его история только начинается.

Саккара шел сквозь огонь и пыль, его перчатки были запятнаны кровью. Души убитых друкари плелись следом, как побитые собаки, подгоняемые его самыми верными демонами. Души были слабенькие — драные и пустые. На один зубок простодушному, как зверь, нерожденному, что скакал и резвился вокруг. Теперь этими душами владел Саккара — их связала магия более древняя, чем цивилизация альдари. Он был несколько удивлен, что все получилось. С другой стороны, между душой друкари и демоном большой разницы нет. По крайней мере, низшим демоном.

Вокруг горел Велиал IV. В руинах было полно мертвых тел. Демоны, которых он призвал, убивали, не зная удержу, все живое, кроме тех, кто уже отдал тело и душу Князю Наслаждений. И даже те не оказывались в полной безопасности. Он слышал вой зверья и хлопки болтеров. Шепчущий треск осколковых ружей и щелканье дуэльных вокс-частот. Вопреки распространенной точке зрения, после битвы вовсе не царила мертвая тишина. Над головой на крыльях из пламени и дыма уходили ввысь боевые корабли, преследуемые стаями визгунов. Скоро здесь не останется никого.

Саккара глубоко вдохнул, пробуя запах победы. Ибо это была победа. Боги восторжествовали, что было неизбежно. Все остальное неважно.

Внезапная вспышка боли под черепом остановила его. Он обхватил голову руками, его демоны