Всеобщая история любви - Диана Акерман

Некоторым, я полагаю, такие мысли покажутся кощунственными. Мы, на Западе, разделили церковь и государство, церковь и секс. По христианскому учению, Дева Мария зачала Сына Божьего вообще без совокупления. Однако, как уже отмечалось, древнейшие языческие религии легко и без смущения почитали вульву или пенис. Многие религии до сих пор связаны с мощными сексуальными мифами и требуют от истинных верующих совершать того или иного рода обряды плодородия, иногда публично. Обрезание, обычай, который сначала распространился на Среднем Востоке, изначально было обрядом мужской менструации. Его совершали с достигшими половой зрелости подростками, которых одевали как девушек. Строго говоря, юноша должен был желать принести в жертву Богу даже свою мужскую силу. И символом этой преданности служило обрезание крайней плоти.

Сама любовь была религией для греков, почитавших Афродиту как женский идеал, как царицу безудержной чувственности[79]. Считалось, что она родилась нагой и совершенно сформировавшейся из превратившихся в пену тестикул Урана, брошенных в море. Боттичелли изображает ее застенчиво стоящей на раковине ребристой сердцевидки, створки которой широко раскрыты, напоминая кости таза, и прикрывающей своей жемчужной рукой гениталии.

Но от греков Афродита ничего не скрывала. Они наслаждались страстью в ее честь, и это был радостный, благостный и священный акт, которым одновременно прославлялись и творение, и деторождение. Что могло быть естественней? Греки отмечали сексуальность мира, растений, животных и богов, понимая, что она – это животворящая сила, приводящая к жизни все на свете, и становились частью ее священного царства. Сексуальность была единственной нитью, соединяющей Небо и Землю, священное и профанное, сильное и слабое. Но они ощутили это далеко не первыми. Древние китайцы полагали, что из Дао, понимаемого как порядок мироздания, возникли полярные инь и ян – мужское и женское начала, стремящиеся достичь гармонии. Учение о Дао связывает любовное единение с приобщением к космическим силам. В индуистском священном тексте Ригведа совокупление изображалось как религиозный акт, как соединение вселенских сил и воспроизведение процесса сотворения мира, возникшего из союза Шивы и Шакти. Символ Шивы – фаллической формы лингам, символ Шакти – йони в форме вагины. В средневековой еврейской каббале мужское начало стремится к слиянию с женским, зная, что их союз приведет Вселенную в равновесие и создаст гармонию. Люди, совокупляясь, всего лишь отражали эту божественную страсть, и поэтому секс между мужем и женой считался священным актом, полным благоговения. Многие языческие религии использовали крест как свой символ, зачастую сочетая его с кругом, чтобы представлять мужские и женские гениталии.

В Средние века в Европе чествовали приход весны плясками вокруг майского дерева, статуй сексуально возбужденного Приапа или других фаллических предметов, на которые надевали священные венки, что символизировало половой акт. В Неаполе статую Приапа с непомерно эрегированным членом проносили по улицам с большой помпой, а о его пенисе говорили как о «священном члене» (il santo membro). Святой Гиньоль тоже изображался с большим эрегированным пенисом, с которого

Мужчины, страдавшие от проблем с потенцией, могли молиться таким обладающим мужской силой святым, как Косма и Дамиан, обетные статуи которых можно было купить – равно как и восковые фигурки пенисов. А про «священное масло святого Космы» говорили, что оно обладает свойством укреплять мужскую силу. Британский историк, исследуя алтари древних церквей (построенных до 1330 года), поврежденных от бомбардировок во время Второй мировой войны, был удивлен, обнаружив под многими из них каменные фаллосы. Чтобы расширить свою аудиторию, христиане перенимали и переосмысливали языческие символы и обряды, особенно возникшие из культа Великой богини. Возможно, самое радикальное его изменение было связано с переходом от материнского божества к отцовскому. Это означало решительный отказ представлять главное божество в виде сострадательной, обращенной ко всем и питающей матери; ее образ заменился образом требующего, судящего, карающего или награждающего (а иногда и чудовищно жестокого) отца. Это был Бог-воин, ревнующий Бог, вооруженный Бог. Творя добрые дела и исполняя Его законы, человек может рассчитывать на Его милость. Бог Нового Завета все еще своенравен и тираничен, но уже обещает прощение и любовь, требуя взамен любви слепой и безраздельной. Однако человек должен Его бояться, и это понятно, потому что Бог копит свою ярость издавна. Люди всего мира рождены в «первородном грехе» из-за ослушания, совершенного Адамом и Евой в незапамятные времена. Для всех людей этот Бог – кто-то вроде мегауспешной кинозвезды, темпераментной и капризной.

Языческая чувственность прекрасно соединилась с представлением о седобородом патриархальном Боге и Его святом сыне, тело которого является объектом почитания. Как уже упоминалось, монахини считали себя «Невестами Христовыми»: они носили Его обручальное кольцо, хранили для Него свое целомудрие, переносили ради Него «страсти», ели Его плоть и пили Его кровь во время причастия, становясь с Ним одним целым. Священники и монахи иногда описывали свою религиозную страсть в гомосексуальных терминах. Их мистической целью была трансцендентная любовь, в которой человек сливается с любимым Богом. Майстер Экхарт писал: «Некоторые люди воображают, что они увидят Бога, – что они увидят Бога так, как если бы Он стоял там, а они – здесь, но так быть не может. Бог и я: мы одно. Познавая Бога, я принимаю его в себя. Любя Бога, я проникаю в Него».

Буквальное значение слова «экстаз» (от греческого ekstasis) – «выходить из себя, обнажаться», и мистики часто молились голыми, утверждая, что надо сбросить маску культуры, сорвать с себя смирительную рубашку моды, избавиться от панциря разума, истинно очистившись настолько, чтобы получить возможность соединиться с Богом. Любопытно, что, когда влюбленные обнажены и находятся на пике сексуального экстаза, они часто выкрикивают имя Бога, снова и снова.