Западня - Анна Малышева

Она жила с бабушкой, а та выставила суровое условие — свою пенсию тратит только на себя. Она не миллионщица — именно так старушка и выразилась. У внучки должны быть свои продукты, своя полка в холодильнике, за квартиру и электричек во тоже надо было платить пополам. Мать утешала дочку.

— Ничего, потерпи, скоро будешь жить отдельно, как принцесса!

И отдавала ей половину своей зарплаты и прочих доходов. На следствии Галина Никитина, кастелянша общежития строительного техникума, даже не пыталась отрицать, что имела дополнительные заработки с казенного белья. «Жить на что-то надо», — спокойно отвечала она.

Часто бывая в общежитии, Оксана сталкивалась с комендантом. Егор не обращал на нее особого внимания, так же как она ничуть не впечатлилась видом этого маленького краснолицего парня, на десять лет ее старше. Даже его альпинистские подвиги ее не привлекали. Зато она обратила внимание на другое. В его комнате на первом этаже висел фанерный щит, на котором масляной краской были выписаны номера комнат и висели ключи. Как-то Егор в ее присутствии со смехом показал, какие ключи на самом деле что-то отпирают. Оксана случайно запомнила один номер. Как сообщила Балакиреву, запомнила она его потому, что с этих трех цифр начинался телефон ее школьной подруги, проживающей в Южном Измайлово, — триста восемь… В следующий свой приход, постучав к коменданту (ее за чем-то послала туда мать), Оксана обнаружила, что в комнате никого нет. — Голос Егора раздавался из подвала, многократно усиленный коридорным эхом. Он ругался с сантехником. Сама не понимая, как она на такое решилась, Оксана сняла ключ с гвоздя, под которым был написан запомнившийся ей номер. Поднялась на третий этаж. Нашла дверь, чей номер соответствовал бирке на ключе. Постучалась. Ей никто не ответил. Проходящая мимо с тазиком отжатого белья вьетнамка на ломаном русском языке сказала, что соседей не будет до вечера. Оксана прогулялась по коридору, выждала момент, когда никого поблизости не было, и отперла дверь.

Поживиться ничем не удалось. Это была небогатая комната. Правда, здесь был громоздкий магнитофон, но вынести его, не привлекая внимания, было невозможно.

Тогда она взяла со стола косметичку, из которой торчали бигуди и тушь для ресниц. За этим занятием ее и застукал Егор.

Вернувшись в свой кабинет, он обратил внимание на то, что один ключ пропал. Встревожился, поднялся на третий этаж…Дверь комнаты триста восемь подалась легко — Оксана ее не закрыла. Егор огляделся и шепотом спросил, что она тут делает. Девушка пустила слезу, стала врать, что искала здесь маму. В руке у нее был ключ. Егор вывел ее, спустился с ней на первый этаж и пригласил к себе в кабинет. Разговор был неприятный и весьма односторонний. Егор издевался над девчонкой, утверждая, что поймал воровку. Оксана плакала. Она говорила, что ничего не взяла… И тут — он ее удивил. Егор спокойно заметил:

— Ну и дура, что не взяла. Да там и брать нечего. Надо совсем сдуреть, чтобы воровать в этой общаге. Тебя же сразу поймают!

Она подняла глаза, почувствовав в его словах какую-то надежду на благополучный исход дела. Попросила ничего не говорить маме. Егор засмеялся и пообещал хранить ее страшную тайну. Повесил ключ на место. И сказал, что у него сейчас нет времени, нужно идти в подвал в душевой ремонт не клеится. Но чтобы завтра Оксана пришла к нему, часика в два. Маме в этом можно не отчитываться.

Оксана утверждала, что на другой день к нему не пошла. Не пошла и на третий. Она отсиживалась у бабушки, пока деньги не кончились, ее личная полка в холодильнике не опустела и бабушка не стала возмущаться тем, что ей сели на шею. Тогда пришлось идти в общагу к маме. На лестнице она столкнулась с Егором, тогда и состоялся их самый важный разговор.

— Ты дура, — повторил он уведя девушку в свой кабинет на первом этаже. — Внешность у тебя нормальная, девчонка ты молодая, а как ты живешь? Что ты к матери ходишь побираться? Сама бы деньги зарабатывала;

Оксане очень хотелось заработать. Но как? Она пробовала работать продавщицей, потом устраивалась «промо» — продавала посетителям ЦУМа фальшивые жемчужные ожерелья в комплекте с фотоаппаратами… Нервы эта работа изматывала, а приличного заработка не давала. Егор уговорил ее попробовать заработать по-другому.

— Ты вообще не рискуешь, — убеждал он девушку. — Все делаю я. Я альпинист, для меня с балкона залезть в квартиру — раз плюнуть. Но конечно, лучше будет, если ты сделаешь копии ключей. Ты их хотя бы на часик унеси, а Ватутин мне бесплатно сделает. Все равно через полчаса не вспомнит, алкаш… Это не опасно.

План был очень простой — Оксана знакомится с прилично одетым мужчиной, желательно — обладателем хорошей машины. Добивается приглашения в гости («и долго просить не придется», как заметил Егор). Осматривает квартиру, прикидывает, что, где и как можно взять. Узнает точно, когда хозяина квартиры не бывает дома. И, уходя, незаметно открывает окно либо уносит на время ключи.

Тогда придется встретиться с поклонником еще раз, чтобы их вернуть. И это все, что потребуется от нее. Остальное делает Егор.

Она колебалась недолго. Он умел убеждать и, кроме того, запугивал ее — если она откажется, то он расскажет ее мамаше, что Оксана шарит по комнатам в общаге. Оксана знала нрав матери, помнила ее тяжелую руку и согласилась.

Все прошло удачно. Даже ключей красть не пришлось.

Мужчина, который привез ее к себе домой, жил на втором этаже. На первом окна были в решетках. Егор взобрался по решетке, как по лестнице, и влез в окно, ручки на котором изнутри повернула Оксана. Все было проделано как раз в тот отрезок времени, когда мужчина отвозил Оксану обратно к бабушке. Сколько составил улов, Оксана не знала. Ей выделили пятьсот долларов. Девушка была счастлива. Она купила себе на рынке вещи, о которых давно мечтала — кожаные сабо, черное прозрачное платье, курточку из лаковой голубой кожи. Бабушке врала, что деньги на подарки дала мама. Маме новую одежду просто не показывала.

Потом, по словам Оксаны, она решила все бросить.

Это случилось после второго ограбления. Она тогда по дурости дала бабушкин телефон настойчивому ухажеру, и тот, когда его ограбили, звонил Оксане и очень настойчиво просил встретиться. Она бросала трубку. Поклонник пугал ее милицией. Девушка говорила, что он с ума сошел, что она у него горелой спички не брала и пусть он заявляет в милицию, если хочет. Но он не заявил.

После этого ограбления Оксане было выдано триста долларов и несколько тысяч рублями. Она поинтересовалась, сколько же на самом деле взял в той квартире Егор.

Он велел ей не рыпаться и быть благодарной за то, что получает. Иначе он дошлет ее к черту и найдет другую девчонку. К тому времени они начали жить вместе. Впрочем, это только называлось «жить», заменяя более грубый глагол.

На самом деле они встречались только у него в комнате, на первом этаже. Егор запирал дверь на ключ, а Оксана все те полчаса, пока они были вместе, дрожала от страха, что сюда начнет ломиться мать. В дверь часто кто-то стучал, и никакого удовольствия от этих встреч она не получала. Да и соглашалась она на это не ради удовольствия. «Я его боялась», — всхлипывая, объясняла девушка Балакиреву.