Воздушная гавань - Джим Батчер

— У меня при себе топор, — сказал Гримм. — Быть может, стоит им воспользоваться?

Гвардейцы переглянулись. В то время как в ряды Гвардии копьеарха охотно вступали потомки многих Высоких домов Альбиона — чисто символически, на год-другой, во всяком случае, — большинство служащих составляли обычные мужчины и женщины, имевшие самое различное происхождение, зачастую довольно скромное. Большинство гвардейцев не могли похвастать избытком самоуверенности.

— Эти чертовы деревянные двери довольно дорогие, — пробормотал второй гвардеец. — Замена одной створки встанет в месячное жалованье.

— Расходы берет на себя капитан Гримм, воздушное судно «Хищница», — успокоил его Гримм. — Кеттл, займитесь делом.

— Так точно, сэр, — с мрачным лицом ответил Кеттл, четко отсалютовал и уверенно направился к дверям.

— А мы разрешили? — спросил первый гвардеец у второго.

— Ну… — протянул второй.

— Гвардейцы, — спокойно обратился к ним Гримм. — Возможно, вам следовало бы надзирать за вскрытием дверей? Стоит убедиться, что никто не пострадает, и быть поблизости, оценивая ситуацию и оказывая посильную помощь. Господа Беннетт и Харрисон! Сюда, пожалуйста.

Двое матросов поспешили отсалютовать капитану.

— Вы и остальные наши люди последуете за этими гвардейцами и по возможности будете оказывать им содействие.

Отдав это распоряжение, Гримм обернулся к двум гвардейцам.

— Вы найдете моих людей сговорчивыми, господа. Мастер Бэген — наш судовой врач, и он сможет оказать медицинскую помощь всем раненым и пострадавшим.

— Точно, — кивая, сказал первый гвардеец. — Благодарим вас за поддержку, капитан.

— Но как… — начал было второй гвардеец.

— Просто заткнись, Малки. Там внутри люди, и им нужно помочь, — отрезал первый. Он развернулся к членам экипажа «Хищницы»; манеры гвардейца снова обрели властность и уверенность. — Так, все вы идете с нами. Малки, отгони народ подальше от дверей, ладно? Еще не хватало, чтобы кого-то задело топором.

Гримм не без удовлетворения наблюдал за развитием событий. Получив толчок в нужном направлении, молодые гвардейцы взялись за дело с достаточными волей и сноровкой. Возможно, потом их и осенит, что оба подчинились приказам, отданным гражданским лицом, не имевшим какого-либо официального статуса, но сейчас они, кажется, ощутили себя в родной стихии.

Гримм задался вопросом, не работает ли кто-то из них на аврорианцев. Это казалось маловероятным — хотя, с другой стороны, когда это шпионы выглядели подозрительными?

Когда второй гвардеец начал теснить небольшую толпу от дверей постоялого двора, Гримм сделал пару шагов назад, наткнулся спиной на глазевшую женщину, — и та, качнувшись, повалилась на уличные плиты.

— Каков наглец! — вскричала женщина, на чьем лице вступили в борьбу изумление и гнев. На упавшей был шикарный костюм оттенков лаванды со стальным отливом и серой отделкой, включая юбки, жилет и шляпку в тон. Гримм решил отчего-то, что женщина старше его на пару лет, не больше. Ее лицо, вполне привлекательное, имело колючие черты, большие серые глаза были лишены любых других оттенков, а волосы казались темными. — Грубиян.

— Мадам, вы совершенно правы, — сказал Гримм. — Я вел себя беспечно и прошу простить меня за это.

Выпрямившись, он отвесил упавшей поклон, а затем протянул ей здоровую руку.

— Прошу вас также принять мои извинения. Стремясь скорее выполнить распоряжения наших бравых гвардейцев, боюсь, я невнимательно огляделся по сторонам, прежде чем податься назад. Виноват здесь только я сам.

Женщина несколько секунд разглядывала его, и у Гримма за это время возникло сразу два внезапных озарения: во-первых, она тщательно просеивает его слова, стараясь найти в них нечто оскорбительное. Во-вторых…

Во-вторых, эта женщина, кем бы она ни была, чертовски опасна. Волосы на загривке у Гримма уже шевелились.

Женщина вдруг сузила глаза, заставив Гримма на миг задаться вопросом, не был ли он настолько вымотан, чтобы размышлять вслух.

Затем этот безумный миг миновал, и женщина сухо, сдержанно улыбнулась.

— Ничего страшного, капитан. Вы ведь капитан воздушного судна, не так ли?

— Вы правы, мадам. Капитан Фрэнсис Мэдисон Гримм, торговое судно «Хищница», к вашим услугам.

Уголок широкого, выразительного рта женщины дернулся.

— О, что вы говорите… Меня зовут Сикоракса Кэвендиш. — Она приняла его руку и поднялась на ноги. — Благодарю вас.

— Не стоит благодарности, мадам Кэвендиш, — покачал головой Гримм.

Она опять улыбнулась, хотя улыбка показалась Гримму пустым сосудом, почему-то лишенным какого-либо содержания.

— Не вы ли тот самый Фрэнсис Мэдисон Гримм, что много лет назад принял на себя командование «Дерзким»?

Гримм замер. Неужели сделанный тогда выбор и сам этот проклятый корабль будут преследовать его до конца дней?

Да, будут, решил Гримм. Это входило в цену, которую ему пришлось уплатить, чтобы получить возможность исполнить свой долг.

— Это был я, — сказал он вслух.

— О капитан… — негромко выдохнула мадам Кэвендиш. — Подумать только, а я ведь давно надеюсь свести с вами знакомство.

— В таком случае вы исключительный человек. Позор такого рода нечасто притягивает поклонниц, мадам.

— Так и есть, — ответила она. — И, будучи человеком исключительным, я хорошо понимаю, что у каждой рассказанной истории часто бывают две стороны. Даже когда одну из них сочинило флотское Адмиралтейство.

Он подарил ей ту же напряженную улыбку, какой за прошедшие годы отвечал очень и очень многим.

— Прошу извинить прямоту простого аэронавта, мадам, но мне нечего больше добавить к уже сказанному.

— Едва ли я в силах не уважить просьбу… тем более, выраженную столь изысканно, — ответила мадам Кэвендиш. Пока она говорила, в глазах ее мелькнуло нечто твердое и будто бы покрытое острыми шипами — так, словно бы сама учтивость Гримма вызвала у нее досаду. Гримм понял, что испытывает безотчетное желание попятиться прочь от этой женщины.

В толпе за спиной кто-то шевельнулся, а затем сразу несколько человек раздвинулись, уступая дорогу подошедшему здоровенному мужчине. Он был высоким, коренастым боерожденным, и его бледную голову покрывали редкие короткие волосы с проседью. Красавцем подошедший не был, и один его глаз чуть косил в сторону, делая взгляд боерожденного смутным и отчасти пугающим. Увидав Гримма, он издал низкое горловое ворчание и шагнул вперед, всем телом выражая грубую силу.

Гримм не имел желания вступать в драку с боерожденным. В такой схватке нельзя одержать победу в манере, присущей джентльмену, а чутье недвусмысленно предупреждало, что любое отхождение от этикета в присутствии мадам Кэвендиш заставит о себе пожалеть. Повернувшись к подошедшему здоровяку лицом, Гримм заметил краем глаза, как вниз порхает нечто белое.