Любовь по науке, или на практику в другой мир - Лидия Миленина

нее — он не хотел вспоминать о потерянной истинной паре! Ты ведь даже не представляешь себе, как это все больно!

Она выдохнула и зло усмехнулась:

— Впрочем, теперь я смогу сделать ему так же больно, как было мне.

«Бедная девочка!» — подумала я. Мне стало ее искренне жаль. Выходит, когда Таратта погибла, то ее дочь осталась совсем без родительской ласки. Брошенный ребенок, бегавший по коридорам замка, чтобы чем-то себя занять. И искавший виноватых, искавший причину, почему судьба распорядилась именно так — оставила ее без матери и лишила отцовской ласки. И в итоге нашла ответ — в тех письмах Таратты Гарону. Наверное, найдя виноватого, найдя того, кого можно ненавидеть, кому нужно отомстить, Лагерра обрела и смысл жизни. Жалкий, но столь необходимый ее исстрадавшемуся детскому сердцу. Ведь если ты можешь отомстить — значит, ты что-то контролируешь, ты можешь словно бы изменить невыносимое для тебя прошлое. Убогая иллюзия. Но столь нужная тем, кто не смог обрести другую опору.

Душу сдавило болью за нее. Искренней горькой болью… Как бы я хотела все исправить! Господи, как бы я сама хотела изменить прошлое!

Я могла бы спросить ее, почему она считает виноватым Гарона — ведь это отец лишил ее своей ласки и поддержки, вовсе не Гарон! Но знала, что сейчас это бесполезно. Этот призрачный смысл жизни все еще нужен ей. Она может отказаться от него, только если ее мир перевернется с ног на голову. Если она найдет что-то другое, ради чего жить.

— А зачем ты предстала передо мной в образе матери? — осторожно спросила я.

Хоть были у меня кое-какие подозрения на этот счет…

— А как ты думаешь?! — раздраженно ответила она и, наконец, стянула вторую дорожную перчатку. Растерянно бросила ее на стол. Но осеклась. Видимо, озвучивать тот мотив, о котором я подозревала, ей не хотелось. — Да, правда, как ты думаешь?

— Судя по всему, Град привык видеть тебя именно в этом образе. Ему и в голову не приходило, что это морок, — сказала я, тщательно подбирая слова, чтобы не разозлить ее снова. Впрочем, когда лезешь другому в душу, говоришь о его самой сокровенной боли, сложно избежать ненависти в ответ. — Значит, ты регулярно надеваешь морок своей матери. Я думаю, тебе нужно видеть ее в зеркале. Ощущать ее присутствие. Вот ты и заполняешь эту пустоту, играя, будто ты — это твоя мама. Я ведь понимаю, как это больно — потерять мать и отцовское расположение…

Драконица изумленно уставилась на меня. Видимо, не ожидала от жалкой попаданки такой проницательности.

— Да, допустим, мне нравится играть. Я вообще люблю играть! — кинула она с явным превосходством. — И тебе, судя по всему, тоже нравится. Напускное сочувствует очень неплохо тебе удается! Браво! — она даже пару раз хлопнула в ладохи. — Но хватит тянуть время — он не прилетит, не думай! Поверь, у этих «чистых кровью» хватает всякого оружия, чтобы доставить кучу проблем даже драконам. Все, твоя партия подошла к концу, человечка. Ох, как жаль… Бедняга Гарон будет очень расстроен! — она мерзко улыбнулась. — Если сам выживет, конечно… Знаешь, сперва я думала дождаться, когда ты умрешь сама — ведь яд на тебя подействовал. Потом думала… знаешь, в какие-то моменты я думала просто закинуть тебя в твой мир, чтобы он лишился тебя… Ведь не обязательно тебе умирать — ты могла просто бросить его. Это тоже очень больно! Возможно, этого было бы достаточно!

У меня по спине поползли холодные мурашки. Нет, только не это! Ведь теперь именно попасть на Землю будет означать для меня мгновенную смерть.

— Но я подумала, что он решит, будто ты испугалась атаки на Академию и сама убежала в свой мир. И найдет тебя… — продолжила она. Я незаметно выдохнула. Уфф… Видимо, этого она делать не собирается. — В общем, по здравому размышлению я решила убить тебя своими руками, — новая неприятная улыбка. Не знай я, что передо мной несчастная недолюбленная девочка, очень испугалась бы! — Сжечь без остатка драконьим пламенем. Не волнуйся, будет так быстро, что совсем не больно. К тому же… знаешь, я пойду еще дальше в своем милосердии, ведь, в конечном счете, я хочу его страданий, а не твоих… Скажи? — испытующе поглядела на меня. — Хочешь ли ты чего-нибудь сказать мне? Может, последнее желание? Я исполню.

Смотрела она с издевкой, улыбалась тоже, но я прямо кожей ощущала, что теперь уже она тянет время. Ей не так уж хочется меня убивать. Вернее, ей вообще страшно просто так, взять и убить другое живое существо!

Вот она и подначивает себя, чтобы саму себя убедить в необходимости убийства. И тянет время, продолжая «задушевно» беседовать со мной. Могла ведь пристукнуть в самом начале вообще-то! Если бы действительно хотела просто убить.

Ну вот, самое время достать второй туз, подумала.

— Да, есть последнее желание, — сказала я.

На мгновение мой план показался мне глупым, невероятным… Ведь все может сорваться в любой момент. Она могла не спросить последнее желание. Она может отказать мне в нем. Может случиться что угодно! И тогда я просто погибну, и уже не исправлю ничего…

— Слушаю тебя, крошка-человечка, — новая змеиная улыбка, за которой я уловила любопытство и легкий страх.

— Послушай, Лагерра, ты ведь уже взрослая драконица. А значит, у тебя уже проявлены некоторые ментальные свойства, — теперь я знала, что драконы могут свободно читать мысли других живых существ и разговаривать телепатически, находясь в драконьей ипостаси. А с возрастом обретают эту способность и в человеческой. Например, Гарон — еще молодой дракон, а значит, не самый сильный менталист, когда находится в человеческом образе. Но мне всегда казалось, что он немного читает мысли. Так вот… пока не читает в буквальном смысле, но улавливает многие порывы и образы, что крутятся в голове в собеседника.

— Разумеется, — небрежно кивнула «злодейка». — Не понимаю, к чему ты клонишь. Хочешь показать мне чистоту своего разума и своих намерений? Надеешься, что тогда я тебя пожалею?

—Нет, я просто хотела бы открыть все перед смертью — любому живому существу, что рядом! Раскрыть свои грехи и тайны. У нас это называется исповедью! Даже ты, моя убийца, подойдешь сейчас! Ведь моя религия требует этого! Так я смогу очиститься перед смертью. Прошу тебя — нет, умоляю! — не откажи мне в