Блондинка в бетоне - Майкл Коннелли

– Я признаюсь только в одном, – сказал Бреммер после того, как они примерно с минуту молча смотрели друг на друга, – ты меня заинтриговал, Гарри. Но прежде чем мы продолжим нашу дискуссию, мне придется кое-что сделать.

Босха охватило чувство облегчения, которое он изо всех сил старался не показывать. Напротив – не сводя глаз с пистолета, он попытался изобразить на своем лице страх. Нагнувшись, Бреммер провел ему по груди, ощупал пах, а затем бока. Никакого магнитофона он там не обнаружил.

– Извини за такое интимное общение, – сказал он, – но раз ты не доверяешь мне, я не доверяю тебе, верно?

Выпрямившись, Бреммер отступил назад и сел в кресло.

– А теперь, хотя мне и не надо тебе ни о чем напоминать, я все же это сделаю. Все преимущества сейчас у меня, так что отвечай на мои вопросы. Какие ошибки? Что за ошибки я допустил? Расскажи мне, в чем я ошибся, Гарри, или я первой же пулей размозжу тебе коленную чашечку.

Раздумывая над тем, с чего начать, Босх мучил его еще несколько секунд.

– Ну, – наконец начал он, – прежде всего давай начнем с самого начала. Четыре года назад ты занимался делом Кукольника. Как репортер. С самого начала. Именно твои статьи заставили управление создать спецгруппу. Как репортер ты имел доступ к сведениям о подозреваемых, и возможно, в твоем распоряжении были отчеты о вскрытиях. Еще у тебя были такие источники, как я, и может быть, добрая половина ребят из спецгруппы и службы коронера. В общем, я хочу сказать, что ты хорошо знал, что делает Кукольник, – вплоть до крестика на большом пальце. Потом, когда Кукольник был убит, ты использовал это в своей книге.

– Ну да, знал. Но это ничего не значит, Босх. Другие тоже много чего знали.

– А, теперь, значит, уже Босх! Босх, а не Гарри. Я что, уже так опустился в твоих глазах? Или пистолет дает тебе ощущение превосходства и ты чувствуешь, что мы с тобой не ровня?

– Да пошел ты, Босх! Ты просто глупец. Нет у тебя ничего. Ну, что еще у тебя есть? Знаешь, это здорово. Это определенно тянет на главу в моей будущей книге о Последователе.

– Что еще у меня есть? У меня есть блондинка в бетоне. И у меня есть бетон. Ты знаешь, что выронил свои сигареты, когда заливал его туда? Вспомни – ты ехал домой, тебе захотелось закурить, ты сунул руку в карман, а там ничего не оказалось. Так вот они, как и сама Бекки Камински, ждали нас там. Сигареты «Мальборо» в мягкой пачке. Твой любимый сорт, Бреммер. Это твоя ошибка номер один.

– Их многие курят. Если хочешь пойти с этим к окружному прокурору – что ж, удачи.

– Левшей тоже много – как ты, и как Последователь. И как я. Но у меня есть кое-что еще. Хочешь послушать?

Бреммер отвел глаза в сторону и принялся молча смотреть в окно. Может, это уловка, подумал Босх, может, он хочет, чтобы Босх потянулся за пистолетом.

– Эй, Бреммер! – едва ли не крикнул он. – Есть кое-что еще!

Бреммер резко повернулся:

– Сегодня после вердикта ты сказал, что я должен радоваться, так как вердикт будет стоить городу всего два доллара. Но когда мы недавно выпивали, ты подробно описывал мне, как Чандлер сможет облегчить городскую казну примерно на сотню тысяч, если добьется от присяжных хотя бы доллара в возмещение ущерба. Помнишь? Это заставило меня решить, что утром, говоря, что вердикт будет стоить всего два доллара, ты уже знал, что Чандлер мертва и не сможет ничего получить. Ты знал это, потому что ты ее убил. Вот тебе ошибка номер два.

Бреммер покачал головой, словно разговаривал с ребенком, и опустил пистолет немного ниже.

– Послушай, я сказал это сегодня, чтобы тебя успокоить, понимаешь? Я понятия не имел, жива она или мертва. Никакие присяжные не примут твоих слов на веру.

В ответ Босх лучезарно улыбнулся:

– Что ж, теперь ты дал мне возможность миновать окружного прокурора и допустил прямо к присяжным. Это уже прогресс, не так ли?

Холодно улыбнувшись, Бреммер вновь поднял пистолет повыше.

– И это все, Босх? Все, что у тебя есть?

– Самое лучшее я припас напоследок.

Не сводя глаз с Бреммера, он закурил сигарету.

– Помнишь, как ты мучил Чандлер перед тем, как ее убить? Ты должен это помнить. Ты кусал ее, прижигал ее сигаретой. Так вот, сегодня все гадали, почему Последователь вдруг так изменился и делает все по-новому – меняет свою матрицу. Больше всех этому удивлялся психиатр, доктор Локке. Ты действительно запудрил ему мозги. Мне это в тебе нравится – правда, Бреммер! Только вот он не знал того, о чем знаю я.

Босх сделал паузу, чтобы его слова как следует отложились в сознании Бреммера. Он знал, что тот будет огрызаться.

– И что же ты такое знаешь, Шерлок?

Босх улыбнулся. Теперь он полностью владел ситуацией.

– Я знаю, почему ты это с ней сделал. Все просто. Ты хотел вернуть свою записку, верно? Но она не стала говорить, где она. Видишь ли, она понимала, что умрет независимо от того, отдаст тебе записку или нет, поэтому она вынесла все – все, что ты с ней сделал, – и ничего тебе не сказала. У этой женщины была большая сила воли, и в конце концов она победила тебя, Бреммер. Именно она тебя одолела, а не я.

– Какую еще записку? – помолчав, слабым голосом спросил Бреммер.

– Ту, с которой ты напортачил. Ты ведь ее так и не нашел. Это слишком большой дом, который нелегко обыскивать – особенно когда на кровати лежит мертвая женщина. Если бы кто-то случайно заглянул туда, тебе было бы трудно объяснить свое присутствие. Не волнуйся – я ее нашел. Я сообразил, где она. Плохо, что ты никогда не читал Готорна: записка просто лежала в книге. Да, очень плохо. Но, как я уже сказал, она тебя победила. Наверно, в мире все-таки есть справедливость.

На сей раз Бреммер ничего не ответил. Посмотрев на него, Босх решил, что все идет по плану. Он уже почти достиг своей цели.

– Если тебе это интересно, она сохранила и конверт. Его я тоже нашел. И начал размышлять: зачем тебе понадобилась эта записка – точно такая же, как та, которую ты мне подбросил? Это же просто ксерокопия. Но потом я догадался. Тебе нужна была не записка. Тебе нужен был конверт.

Босх молча смотрел на свои руки.

– Ну как? Произвел я на тебя впечатление?

– Никакого, – снова подняв глаза, сказал Бреммер. – В том, что касается меня, все это полный бред.

– Ну, главное, чтобы это не показалось бредом окружному прокурору, не так ли? А я собираюсь объяснить ему, что в записке содержится ответ на твою статью, опубликованную в газете в понедельник – в день, когда начался процесс. Однако штемпель на конверте показывает, что письмо отправлено в субботу. Видишь ли, это настоящая загадка. Каким образом Последователь мог написать поэму со ссылкой на газетную статью, вышедшую двумя днями позже? Ответ, разумеется, заключается в том, что он, этот Последователь, заранее знал о статье – он сам ее написал. Это также объясняет, откуда ты узнал о записке, упомянутой в статье, напечатанной на следующий день. У тебя был свой собственный источник, Бреммер. Три нарушения – и ты выбываешь.