Аквамарин. Часть 1 - Наталия Александровна Матвеева

встал и строго посмотрел на нее. Нет ни тепла. Ни улыбки. Ни игривого взгляда. Только мужское превосходство и ледяная уверенность.

– Нет времени, Лив. Идем.

Лив замолчала. Она молчала половину дороги, иногда глядя на Джонни и мечтая вырвать хоть секундный, хоть мимолетный ответный взгляд… Но, нет. Джонни сосредоточенно вел машину, периодически разговаривая по телефону с Эйденом. И вот обрывок очередного серьезного разговора:

– …люди моего отца объедут сзади и зайдут с черного хода… Вы пойдете по левой стороне? По центру? Угу. Тогда я зайду справа. Угу. – и он отключился.

Лив пылала от боли и разрывалась от желания схватить его и потрясти… А эти слова… «я пойду справа» … «Я» … Значит, он не хочет, чтобы она шла с ним… Не выдержав своей боли и злости, Лив жестко проговорила:

– Тогда я пойду по левой стороне.

Джонни нахмурился и проговорил, глядя на дорогу:

– Ты о чем это? Мы идем вместе.

Лив развернулась к нему всем телом и воскликнула:

– Но я подумала, ты больше не захочешь, чтобы я за тобой таскалась!

Джонни ухмыльнулся.

– Что за глупости, Лив? Я в ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ВСЕГДА буду защищать тебя. – с нажимом проговорил он, и Лив снова резануло болью и сокрушительным чувством вины.

– Джонни, пожалуйста, давай поговорим! Я знаю, ты злишься на меня и ты не представляешь, что я сейчас испытываю…

– Я не злюсь на тебя, Лив. – вдруг со вздохом прервал он ее. – И я уже говорил тебе, тут не о чем было думать! Ты любишь его и должна быть с ним. – он спокойно посмотрел на нее. – Я пытаюсь облегчить тебе отъезд, глупая. Если мы будем долго прощаться и лить слезы друг у друга на плече, тебе будет в десятки раз хуже, чем сейчас, поверь.

Лив трясло от сильной дрожи, она впивалась глазами в Джонни с ужасающей жадностью и, превозмогая боль, проговорила:

– Я не смогла найти причину, чтобы остаться, Джонни! Ради чего? Меня здесь никто не ждет и не любит так, как Макс! Или… Джонни. – требовательно посмотрела на него она. – Скажи мне правду!

Джонни на мгновение задумался, потом удивленно посмотрел на Лив:

– Я всегда говорю тебе правду, Лив.

И снова «Лив» !!! Как же ей хотелось закричать, разбить что-нибудь, наброситься на него с кулаками, чтобы «оживить» его, чтобы вернуть все обратно…

– Мы друзья??? – отчаянно спросила она, зная, что он поймет ее, он всегда понимал…

Джонни нахмурился и замолчал. Повисла странная пауза, за которую сердце Лив, казалось, перестало биться.

Он посмотрел на нее… странно… отчаянно… отталкивающе… но не как раньше…

– Да, друзья. И всегда ими будем. – жестко и холодно проговорил он.

Лив разозлилась так, что ее внутренние тормоза отправились гулять далеко и надолго. Все ее внутренности пылали, и она не знала, что сделает, если ей на пути попадутся люди Блейка или Уолша.

– Я тебя ненавижу, придурок, как же сильно я тебя ненавижу!!! – прошептала Лив, зная, что Джонни слышит ее и даже посмотрел на нее… она почувствовала, но не обернулась. Хватит с нее этой боли.

«Кадиллак» подъехал к старому, четырехэтажному, серому зданию с наполовину разваленным крыльцом, выбитыми окнами и граффити на стенах, скрытыми от человеческих глаз заросшим бурьяном и разными кустарниками во дворе. На первый взгляд, все было тихо… Но, нет… Старую больницу огораживал высокий, металлический забор, местами покосившийся, местами упавший, вдоль которого были некогда высажены яблони.

И вот под этими яблонями Лив и увидела их: десятки и десятки затаившихся черных внедорожников разных марок, большей частью бронированные, среди которых девушка различила «Кадиллак» отца.

Джонни тихо подъехал к одному из свободных мест между двумя «Линкольнами», с правой стороны от ржавых, обвисших, железных ворот, и набрал на телефоне номер Эйдена:

– Мы на месте. – тихо и четко проговорил он. Пауза. – Конечно, мистер Мартинес, вы и сами знаете, что я сделаю это.

И он повесил трубку. Лив нетерпеливо посмотрела на него.

– Что дальше?

– Ждем сигнала. – ответил Джонни, и девушка вдруг увидела здоровенную пушку на колесах, которую двое человек из ее клана выкатывали прямо перед воротами. – А вот и он.

Минута – и раздался оглушительный выстрел, после которого в здании послышался грохот, и Лив ошеломленно увидела, как прямо над крыльцом в дыму образовывается здоровенная дыра в стене.

В этот момент все машины разом взревели, в том числе и авто Джонни и Лив, и рванули вперед, проламывая носами хлипкий забор.

С этого времени Лив перестала понимать, что происходит, потому что вокруг раздавалась какофония из выстрелов, взрывов, грохота обрушений и рева двигателей.

Они мчались через двор, и Джонни держал курс направо, когда по их автомобилю начали стрелять из гранатомета. Лив взвизгнула, вцепившись в сиденье и панель «Кадиллака» и шокировано озираясь. Снаряды рвали землю рядом с машиной, но Джонни умудрялся резко вилять, уходя от попаданий.

– Черт, черт, черт! Да хватит уже, ублюдки! – гневно закричала Лив, когда очередной снаряд рванул прямо рядом с ее дверью и машину обдало огнем и закачало.

– Почти приехали! – крикнул Джонни, и Лив увидела впереди гараж, явно предназначавшийся для машин скорой помощи, но в этот момент снаряд разорвался прямо позади них и «Кадиллак» подкинуло в воздух на взрывной волне, его задняя часть подлетела выше передней и нос машины ткнулся в землю.

– Держись, Лив! – воскликнул Джонни, но Лив кричала, видя только высохшую траву перед собой, и ощутила, как она переворачивается верх ногами… Затем заваливается на бок… На ее бок… Звон стекла и скрежет металла, Лив зажмурилась и закрыла лицо руками, и резкая боль… ее ноги сжимает… это конец…

Но «Кадиллак» вдруг остановился, и шум прекратился.

Лив висела на ремнях безопасности или, точнее сказать, лежала на искореженной, в обломках и осколках дверце автомобиля и почти не могла дышать – ремни сдавили ей грудь. Она медленно оторвала руки от лица и, как в тумане, ничего не понимая, осмотрела их – ее ладони до локтей были сплошь изрезаны мелкими и крупными осколками, образуя отвратительные рваные раны…

– Оливка! Оливка! Ты как??? – услышала она взволнованный голос сверху и с трудом, медленно, повернула голову. Джонни выбирался из ремней и с трудом распахнул оказавшуюся теперь в горизонтальном положении дверцу «Кадиллака». Его зеленые глаза сияли невероятным волнением, он тоже получил несколько порезов, но все же был цел.

Лив с трудом проговорила, все еще злясь:

– Ага, когда дело коснулось опасности сдохнуть, я снова стала для тебя Оливкой? Отстегни эти чертовы ремни, Джонни, или они меня задушат, дубина! А потом