Место в Мозаике (сборник) - Алексей К. Смирнов

Сандра гневно сверкнула глазами:

– Куда ты меня привез? – спросила она, стараясь сдерживаться, а пыль между тем продолжала бесшумно оседать на ее белоснежных волосах, делая их седыми.

Аластор предупредительно вскинул руки:

– Всего лишь маленький привал, крохотная остановка, не больше. Скоро, вот увидишь, мы продолжим путь.

– Ты вздумал обмануть меня? – наступала Сандра. – Ты решил, что я поверю, будто здесь живет Черный Мастер? Зачем тебе это понадобилось?

Любой враль приходит в восторг, получая шанс доказать, что в настоящий-то момент он говорит правду, и искренне возмущается, если доказать не может: дескать, как могли о нем такое подумать? он вовсе не имел в виду и так далее.

– Что ты говоришь?! – вскричал Аластор оскорбленно. И действительно он не собирался выдавать Пепельный Край за берег Черного Мастера. – Ты слова не даешь мне молвить! Мы находимся в Пепельном Краю – одном из самых примечательных мест во всех вселенных.

– И чем же он примечателен? – спросила Сандра подозрительно.

– Я отвечу тебе, – сказал Аластор торжественно. – Но прежде повтори мне еще разок: почему в конечном счете ты решилась отправиться со мной?

– По-моему, с этим все ясно, – дернула плечиком Сандра. – Я хочу, чтобы после всех испытаний мой мир не знал никаких забот в вечности.

Аластор едва подавил злобный смешок и поспешно прикрылся локтем. Взяв себя в руки, он возвестил:

– Да будет по-твоему. Но у тебя ничего нет, кроме моих слов. Я не такой уж дурак и знаю, что ты не очень-то мне доверяешь, а потому я доставил тебя сюда. Здесь, в водах Пепельного Озера, ты познаешь вечность как она есть и решишь сама, стоит ли побороться за место в ней.

Конечно, Аластором Лютом руководили другие соображения. Да, девчонка согласилась достроить Мозаику Зла, но ею двигала любовь, а это чувство было глубоко ненавистно Бартамону. Она постигнет вечность, но не ту, о которой мечтает. В Пепельных Водах она обнаружит, что вечна лишь одна истина, гласящая, что ничего вечного нет, что непрерывны лишь небытие и забвение. Такое открытие сломает ее, и Сандрина рука вручит Мастеру черный осколок не для того, чтобы кого-то спасти, а потому, что ничего, кроме смерти, не останется в мире для Сандры, и она рассудит, что чем спасать свой мир, полезнее будет дать ему кануть в вечную погибель и утешиться мыслью, что не было его, нет и не будет, и в этом выборе – высшая справедливость.

Аластор жестом пригласил Сандру следовать за ним. Та помедлила, затем решительно поправила прическу и зашагала по тропинке. Не оборачиваясь, она задала вопрос:

– Что такое Пепельное Озеро? Вдруг ты просто хочешь меня утопить?

Аластор Лют задохнулся от обиды:

– Силы небесные! Будто у меня не было случая расправиться с тобой! Посуди сама – зачем? Ты, и только ты способна довести дело до конца, а я без тебя – пустое место. Пепельное Озеро – один из множества приютов, где заканчиваются пути живых. В разных мирах по-разному : я мог бы показать тебе сумрачный Аид, жаркую Геенну, Неорганические Коридоры – суть у всех этих мест одна. Волей случая нас занесло в Пепельный Край – что ж, он не хуже прочих. Представь себе водную толщу, полную истлевшего праха, впитавшую мириады смертей – что может быть величественней! Там ты получишь окончательное, всеобъемлющее знание, после которого не остается вопросов.

– Не уверена, что мне этого так уж хочется, – заметила Сандра. Она старалась держаться независимо и безмятежно, но страх все больше овладевал ею. Успокаивало одно: Аластор и вправду навряд ли стремится причинить ей серьезный вред – в противном случае она никак не сможет попасть к Черному Мастеру.

– Ты просто не знаешь, о чем идет речь, – сказал Аластор значительно. Сотни и сотни паломников приходят на эти берега, желая, чтобы их посвятили в тайну тайн. И, отмечу, не каждого жалует Королева – она весьма привередлива и разборчива. Достаточно ее каприза, и странник, нередко – разорившийся ради священного путешествия, уходит несолоно хлебавши.

Тропинка незаметно выросла в широкую дорогу, уводящую под гору. Деревья, росшие по обе ее стороны и напоминавшие тополя, становились все пышнее, но темно-зеленая, тяжелая от сока листва казалась омерзительной, будучи сплошь покрыта все той же тленной накипью. Увядание проступало во всем, каждая былинка была поражена старческой немощью, а дорожную пыль, белую, как мел, хотелось сравнить с костной мукой – возможно, она таковой и являлась. Впервые за все время пути повеял легкий ветерок, теплый тошнотворным теплом, – словно донес последний вздох уже остывающего существа. Под ногами поскрипывало – так скрипит снег морозным днем, но здесь, в чуть подогретой влажности, подобный скрип вызывал мурашки. Сандру передернуло, будто кто-то, сидя в желудке, мягко прошелся по пищеводу упругим хлыстом.

– Кто такая Королева? – спросила Сандра лишь бы спросить, явственно ощущая приближение рвоты.

– Имя ей – Навь, – сообщил Аластор, мечтательно закатывая глаза. – Есть и другие, но этим ее называют чаще. Ее мудрость и всеведение поразят тебя. Даже я, не самый последний среди себе подобных, трепещу при мысли о свидании с нею. Она вручит тебе ключи от Великого Ничто… – Здесь Аластор Лют прикусил язык, смекнув, что еще немного, и он проболтается. Сандра заметила его смущение и укрепилась в своих страхах. Она собралась было наотрез отказаться от всяких сомнительных купаний, но дорога вдруг резко вильнула вправо, и огромное озеро открылось глазам Сандры. Она остановилась и невольно сделала шаг назад: бывает, что головокружительная пропасть, если глядеть в нее долго, так и манит, так и зовет броситься вниз – то же желание Сандра испытывала сейчас, только более навязчивое, и с трудом находила в себе силы сопротивляться.

– Мы прибыли, – произнес Аластор елейным голосом, сложил руки лодочкой и почтительно склонился перед водной гладью. По воде пробежала легкая рябь. Сандра, стараясь не сосредотачиваться на какой-то одной точке, взором пыталась охватить всю картину разом. Она с удивлением заметила людей, стоявших в воде кто по колено, кто по пояс; некоторые возвышались в отрешенном одиночестве, другие образовывали группы по пять-шесть человек, но молчали все без исключения. Головы у большинства из них были наголо обриты, а одежда состояла из заношенных хитонов, подпоясанных широкими кушаками. Все они стояли к Cандре спиной и совершенно не интересовались происходящим вокруг. Аластор осторожно подтолкнул Сандру к кромке воды, и Сандра беззвучно вскрикнула. Над далеким горизонтом висело маленькое красное солнце: то был вечный закат, никогда не сменявшийся ни утренней зарей, ни сонным полднем, ни ночью, полной неопознанных ужасов. Сандра попыталась остановиться, но не смогла: ноги сами, утопая в сыром песке, несли ее прямиком к этому зловещему светилу. Вода лизнула ей щиколотки, потом коснулась подола платья. Лют, затаив дыхание, ждал. В нем шевелилась неясная тревога: до сих пор никто из посетивших мертвые воды не имел при себе фрагментов Мозаики – предметов волшебных, способных наделить их владельца могуществом и властью. Но Аластор полагал, что черный и цветной осколки, соперничая друг с другом, сведут эту силу к нулю, и Сандра останется без защиты. Та зашла уже по грудь; скольких несмышленышей заманил Аластор в преисподнюю Королевы Нави, сколько раз наблюдал он подобные сцены, и каждый – как впервые. Лют сел на пригорок, устроился поудобнее, щелкнул портсигаром. Водная поверхность настолько приблизилась к Сандриным глазам, что та поневоле стала всматриваться и с удивлением отметила необъяснимую вещь: вода, вобравшая биллионы пепельных крошек, оставалась прозрачной. Идеально ровное песчаное дно просматривалось до последней крупинки впрочем, был ли то песок? может быть, что-то другое, внешне на него похожее сложилось в подводный ковер? "Как же я буду дышать? "– промелькнуло у Сандры в голове в ту самую секунду, когда дно вдруг прыгнуло из под ног, и теплая, мягкая вода неслышно сомкнулась над макушкой. Едва это случилось, вопрос изгладился из памяти Сандры, и она перестала помнить о столь маловажном деле, как дыхание. Озерные глубины согревали ее в нездоровых, воспаленных объятиях, сжимавшихся все крепче, и вскоре Сандра не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Но она удержалась от вещи совершенно невозможной: так и не раскрыла рта, боясь, что пепельные потоки хлынут в нее, не ведая преград, и она растворится в могильной болтушке, став еще одной песчинкой праха. Прошло какое-то время, и вода содрогнулась: невесть откуда приплывшее течение настойчиво толкнуло Сандру в лицо, и той пришлось запрокинуть голову, подставляя стихии горло. Одновременно что-то начало происходить с ее сознанием, нечто сродни химической реакции, протекающей сначала медленно, чуть позже – все быстрее и быстрее. Память стала разваливаться на куски, а какая-то часть Сандры, оставаясь неповрежденной, неотрывно следила за этим процессом, лишенная власти вмешаться. И вот исчез, растаял целый пласт воспоминаний, за ним – второй, третий. Будь у Сандры такая возможность, она была готова ловить ускользающее прошлое руками, словно верткую скользкую рыбу, но руки безжизненно висели, а все, что Сандра успела запечатлеть, вся ее жизнь стремительно исчезала без следа. Когда растворилась последняя картина – солнечный пляж с котиком, псом и слоном в корзинке – осталась Сандра сама по себе, без памяти, без имени, без тела; в ней жило лишь понимание, что только что она владела несметными сокровищами и вот лишилась их в мгновение ока. То, что она уже не знала, какие то были сокровища, не могло послужить утешением, ибо было ясно, что утрачено нечто исключительно важное, без чего дальнейшая жизнь превратится в невыносимый, нескончаемый, безнадежный поиск.