Нищий - Евгений Щепетнов

— Все, Бабакан, быстро уходи в гостиницу!

Гном не услышал, недоверчиво глядя на меня, — вероятно, кокон не пропускал звуки. Тогда я энергично махнул ему — сваливай! Сваливай быстро! — и он начал отходить в сторону и отступил назад, пятясь как подбитый танк. Тут же в мой кокон ударили несколько стрел, потом еще и еще. Эльфы целили мне точно в голову, и было забавно смотреть, как стрелы останавливаются, налетев на непроницаемое поле возле меня, на расстоянии полуметра.

Стрелы били и били, усыпав площадку вокруг, как хворостом. Они рикошетили в стороны, отлетали в темноту. Время шло, и я боялся, что мне не хватит воздуха — в коконе стало уже душновато. Наши все не стреляли. Наконец поток стрел иссяк, и из темноты выскочили трое эльфов — один с зажженным факелом, двое с мечами. У меня отлегло от души: идиоты! Вот и попались. Тут же раздался свист рассекаемого воздуха — и все трое полегли со стрелами в груди и голове.

Я стал подсчитывать: со слов упыря, их было десять человек — четверо полегли вверху, двое — внизу, трое — возле меня. Где еще один? Где эта скотина засела?

Как будто отвечая на мои мысли, в кокон опять ударила стрела. Где-то сидит, тварь. Может, на соседнем здании? Я стал осматриваться, пользуясь своим ночным зрением — не-а, ничего не видно. Я нахожусь слишком низко, а он мог замаскироваться где-то на верхних этажах. И что теперь? Я сам себя загнал в ловушку? Буду сидеть тут, пока не задохнусь? Ничего больше не остается: как только я выскочу, он тут же срежет меня стрелой. Еще одна ударила… Стоп, надо продержаться еще полчаса-час. Небо сереет. Сейчас подрассветает, и уже будет видно, откуда он бьет.

Я сидел на земле, а дышать становилось все труднее. Усилием воли я заставил себя дышать размеренно, не паникуя, чтобы организм не тратил много кислорода… Небо серело, серело, уже стали проявляться очертания зданий, можно было видеть улицу безо всякого магического зрения.

Я встал и изобразил, что делаю шаг вперед, и тут же в кокон ударилась стрела — и следом кто-то свалился с крыши соседнего здания прямо на землю, распластавшись, как тряпичная кукла. Есть! Поймали снайпера!

Я выждал еще минут десять, хотя и был соблазн тут же скинуть кокон, дождался, когда появился Бабакан и постучал по моей воздушной оболочке, что-то говоря и бесшумно разевая рот, и только тогда отпустил защиту.

Как был сладок воздух утра! Я дышал и не мог надышаться, как подводник, вынырнувший из глубины на последних запасах воздуха. План удался. Пока мы живы и здоровы. Что будет дальше? А дальше — будет дальше. Чего думать о том, что может быть — надо улаживать то, что актуально сейчас.

— Ну как ты, Викор? Я, когда смотрел на тебя, чуть в штаны не наделал. Ты сидел как мишень, и, только когда стрелы начали отскакивать, я успокоился, понял — все нормально, значит! — Бабакан снял шлем и тыльной стороной ладони вытер лоб. — Что дальше? Что делать будем? Давай гостиницу подпалим?

— Нет, Бабакан, нам эти рисовки ни к чему. Иди к хозяину и вытряси из него продуктов и питья в дорогу, седлайте лошадей, загружайтесь — надо сперва навестить главу, а потом можно и в путь. Я еще, пока будем ехать, кое-что тут поправлю… надо воздать по заслугам. Нельзя оставлять зло безнаказанным.

Скоро рассвело, и красный сияющий диск светила показался из-за горизонта. Наша кавалькада вытянулась вдоль улицы, уже заполненной первыми повозками, всадниками, одинокими прохожими, спешащими по своим делам.

Я оставил наш караван у околицы селения, а сам с Бабаканом и Караном поехал к дому Мантрона — о его местонахождении рассказал нам случайный прохожий.

Ехать оказалось недалеко — резиденция главы находилась почти в центре города — большой двухэтажный особняк, похожий больше на гостиницу, а не на жилой дом. Мы постучали в крепкую дубовую дверь, ответа не было, Бабакан примерился и врезал по ней обухом секиры, оставив вмятину. После пятого удара дверь все-таки распахнулась, и выглянул испуганный глава — он был бледен и его глаза жалобно моргали:

— Что, господа, вы уже приехали за вознаграждением? Но его еще не привезли… придется подождать!

Бабакан молча врезал по двери ногой так, что глава отлетел вглубь комнаты и, опрокинувшись на спину, завозился на полу, постанывая и суча руками. Как краб, выброшенный прибойной волной на берег моря.

— Быстро, сучонок, неси нам наши деньга и плюс те пятьдесят золотых, что дали тебе эльфы в уплату за нашу смерть! Сейчас, если ты не принесешь, я отрублю тебе вначале одну ногу, потом другую, потом руки, а маг тебя заживит, и ты будешь жить до конца дней жалким обрубком, ублюдок! — Бабакан был страшен в гневе, а его секира вообще вызывала ужас, так что глава пискнул и быстро побежал наверх.

— Если ты там задержишься хоть на одну лишнюю минуту, я подпалю этот гадюшник, тварь ты продажная! — крикнул вслед гном.

Мы остались стоять внизу, а Бабакан тихо спросил меня:

— Как думаешь, принесет денег? Или придется выколупывать его откуда-нибудь из потайных комнат?

— Мне кажется, принесет, — ответил за меня Каран. — Ты вон как напугал его дедушкиной секирой! Она так стара, что он побоялся, как бы топорище не переломилась, когда ты над ним ее держал, и она не врезала ему по башке. Он бы этого не пережил.

Гном засмеялся, мы его поддержали, а главы все не было и не было. Наконец он появился, держа в руках два тяжелых мешочка:

— Вот ваши деньги и деньги эльфов, как вы и хотели! Только не убивайте!

— Каран, проверь, что там в мешках! — попросил я товарища, тот взял у главы мешки, высыпал содержимое на стол и стал пересчитывать.

— Все точно! Сто пятьдесят золотых! Ну что, грохнем урода? Он все-таки продал нас за пятьдесят золотых.

Глава опустился на колени:

— Не убивайте! У меня дети, внуки! Пожалуйста!

Неожиданно мне стало противно при виде плачущего здоровенного взрослого мужика, я махнул рукой Бабакану:

— Пошли отсюда — пусть живет урод. Я их по-другому накажу. Больше их селения не будет на этой земле.

— Снесешь ураганом? — оживился Бабакан. — Страсть как хочу поглядеть на такое зрелище! Только давай выведем подальше караван, а потом и вали их!

— Нет, какой ты кровожадный… я им перекрою воду. Пусть переносят, куда хотят, это селение. И надо сказать кому-нибудь, чтобы знали, что все произошло из-за этого урода, из-за его предательства и жадности.

— А тебе не все равно? Перекрой им дыхалку, и все тут. Плевать, кто что подумает. — Бабакан вышел из дома, таща мешки с золотом. — Давай делай.

Через полчаса мы уже ехали по прерии, обгоняя отары овец и коров. Я все сделал, что хотел: полностью закрыл доступ воды из озера в водоносный пласт. Уже к вечеру они начнут испытывать недостаток воды, колодцы высохнут… а через несколько месяцев от селения и следа не останется.

Меня не мучила совесть — дела надо вести честно. И зло должно быть наказано. Я же не поубивал жителей — они просто переместятся в другое, более комфортное место, а глава потеряет дом и, возможно, свою должность. Конечно, какое-то время они продержатся на привозной воде — бочками могут возить, — но вряд ли их хватит надолго, в конце концов, всем надоест эта лимитированная поставка, и селение переместится куда-то, где жить удобнее.