Меч Рассвета - Сергей Раткевич

– Что это такое? – жалобно прошептала Аглария.

– Размножение Личности, – ответил Мур. – Редчайшее искусство. Когда он это проделал впервые, я как раз оказался у него в руках, и…

Мур потряс головой, явно неспособный выразить то, что он тогда почувствовал.

– Что «и»? – настаивала Аглария.

– Со мной случилось то же самое, что и с ним, – ответил посох. – Меня тоже размножило. Это было просто ужасно. Кошмарно. Чудовищно. Увидеть мир со стольких точек сразу…

– То есть, если бы я сидела у него на шее, меня бы тоже… размножило? – с ужасом спросила Аглария.

– Обязательно, – ответил Мур.

– Навсегда? – спросила Аглария.

– Нет. Только на время действия заклятья, – ответил посох. – Но этого вполне достаточно, чтоб основательно сойти с ума.

– Нет уж! – фыркнула Аглария. – Размножаться я предпочитаю другим способом. Обычным.

– Внимание! – выдохнул Мур.

Голору удалось стряхнуть с себя Куртов и встать. Черный магический щит вновь окружал его с головы до ног. Сотня Куртов-великанов исчезла. Один-единственный Курт стоял перед Пожирателем Миров, и сияние магической защиты вокруг него было совсем слабым. Голор взмахнул рукой, появившаяся из нее силовая линия, просвистев, словно бич, обвилась вокруг ног Курта, и тот упал.

– Вперед! – выдохнул Мур, но раньше него, раньше Агларии успели другие.

Появившиеся невесть откуда четыре черных огромных пантеры внезапным прыжком сбили с ног Великого Пожирателя. Грозно запели невидимые дудочки. Пантеры рвачи Голора, и клочья его плоти с шипением падали в пустоту Межмирья или устилали собой Тропу.

– Детишки! – прошептал Мур. – Эх, зря вы сюда! Не детское это дело!

Голор стряхнул с себя рычащих пантер и встал. Дудочки смолкли, пантеры исчезли. Голор нерешительно сделал шаг вперед. Похоже, ему досталось основательнее обычного… или он просто как следует утомился.

– Мы убиваем его целую вечность, – прошептала Аглария.

Встрепанные мальчишка и девчонка внезапно возникли рядом с Муром. В руках они держали дудочки.

– Когда мир рушится, нет ни детей, ни взрослых, – наставительно заметила девочка.

– Или ты считаешь, что детям нравится, когда их едят? – глядя Муру в глаза, печально усмехнулся мальчишка.

– А… другие двое где? – спросил Мур.

– Умирают, – ответила девочка. Спокойно так сказала, словно сообщила о том, что они обедают.

– Умирают? – похолодев, выдохнул Мур.

– Ну да, – кивнул мальчишка. – Сейчас они умрут, родятся и присоединятся к нам. Тогда мы снова нападем на этого…

– Умирают? Родятся? – ошарашенно переспросил Мур.

– Мы же оборотни. Кошки, – пояснила девочка. – У нас девять жизней. Просто мы чуть старше и рождаемся быстрей, а наши младшие немного отстают.

– А вот и мы! – объявили двое других, появляясь словно из-под земли.

«Рождаясь из пустоты», – сам себя поправил Мур.

Еще трижды черные пантеры яростно бросались в атаку, опрокидывая Пожирателя. И все это время грозно пели дудочки.

– Сил больше нет, Тропа не держит, – наконец виновато выдохнул один из мальчишек. – Не про нас ее делали…

– Держитесь тут! – добавил другой.

– Убейте этого гада! – пожелала одна из девчонок.

– Удачи! – напутствовала другая.

Четыре черные пантеры в последний раз прыгнули на Голора и исчезли, не долетев до него.

Голор сделал еще шаг – и тут, дотоле лежавший неподвижно, Курт вдруг вскочил на ноги, и его меч единым махом вспорол брюхо Пожирателя!

Жуткий, ни на что не похожий рев сотряс Тропу. Мур с Агларией едва успели отскочить. Рядом с ними вдруг открылась гигантская трещина, словно огромный беззубый рот пустоты. Она чавкнула, будто ловя своим отсутствием неосторожных, и вновь закрылась. Из разверстого брюха Голора хлынула омерзительная субстанция, и Курт с ног до головы оказался заляпан ею. Он отскочил, задыхаясь от омерзительной вони. А Голор замер, гладя себя по брюху. Его ужасная рана зарастала на глазах. Еще миг, и она исчезла.

– Он что, бессмертный?! – с отчаяньем выдохнул посох.

– Вероятно, – с ледяным спокойствием, изумившим ее саму, ответила Аглария. – Но мы его все равно убьем.

Взлетев в воздух, она бросилась в стремительную атаку.

И как раз успела отвести удар, направленный на все еще не пришедшего в себя Курта. Черная силовая линия едва не сбила ее с ног. Все же ей удалось отвести удар. И даже запустить в Голора дюжиной огненных шаров. Они были бы ему нипочем, если бы один не угодил в еще не зажившее брюхо. Голор пронзительно заорал. Аж в ушах зазвенело.

Багровая чернота затопила тело Курта, коротким толчком заполнила сознание и погасила его. Курт зарычал.

«Великий маг не обязан оставаться в сознании, чтобы убить кого-нибудь!» – прозвучал в его голове голос тестя.

«Великий маг не обязан оставаться в живых, чтобы убить кого-нибудь!» – тотчас присоединился к нему голос тещи.

«Великий маг никому ничего не обязан!» – промолвили они хором.

Курт зарычал громче. Продолжая рычать, он страшно расхохотался и от его рычащего хохота тяжко сотряслась начарованная магами Тропа. Он раскинул руки в стороны и, повинуясь его жесту, вокруг пала тьма. Багровым пламенем светился в этой тьме надвигающийся на него Голор. Багровым пламенем горел и сам Курт. Голор все больше и больше очеловечивался – мрачный огромный рыцарь в багрово светящихся доспехах надвигался на Курта с мечом в руке. Курт, напротив, терял одну человеческую черту за другой, все больше и больше уподобляясь противнику.

«Как они похожи!» – мелькнуло у Агларии.

– Так и должно быть, – ответил на ее мысли Мур.

– Чудовище! – с восторгом и ужасом глядя на Курта, прошептала Аглария. – Чудовище, вот что он такое!

– Ты… только сейчас догадалась? – удивился Мур.

– А ты – знал?! Знач… и не сказал! – возмутилась Аглария. – Даже ему… ему не сказал!

– Еще чего не хватало! – возмутился Мур. – Что ж я – сволочь какая, раньше времени говорить такое! И ты молчи, если зла ему не желаешь!

– А как же…

– А никак, – оборвал Мур. – Никак, пока сам не узнает.

Голор проревел громовой приказ, и чернота, навеянная Куртом, рассеялась. На все вокруг накатывала обморочная белизна.

И вновь зарычал Курт, призывая черноту, и она пришла, окружая его, словно коконом. Чернота и белизна схлестнулись в страшном немом противоборстве, и там, где они сталкивались, не оставалось ничего живого. На Тропу с тихим шуршанием падал бесцветный пепел.