Политические тайны Второй мировой - Виктор Устинов

На направлениях главных ударов противник имел многократное превосходство в силах и средствах. Так, на духовщинско-сычевском направлении на 50-километровом участке в стык 30-й и 19-й армий Западного фронта наступали 12 дивизий, в том числе 3 танковые (415 танков) и 1 моторизованная[533]. Им противостояли пять советских ослабленных дивизий, и превосходство врага было в живой силе в 5–6 раз, в танках — в 10 раз. Быстро прорвав оборону на стыке двух армий, подвижные части немцев вышли на оперативный простор и развивали наступление на Сычевку и частью сил на Вязьму. В самый напряженный момент, 2 октября, управление войсками было нарушено, и причиной этого был сильный авиационный удар по командному пункту Западного фронта в районе Касня, местоположение которого стало известно немцам[534]. 6 октября ударные танковые группировки немцев вышли к Вязьме, и значительной части войск Западного фронта грозило окружение.

Тем временем южнее, на рославльско — спас-демянском направлении, противник нанес удар в стык Западного и Резервного фронтов силами 17 дивизий, из которых было 7 танковых и моторизованных, и легко прорвал оборону войск Резервного фронта. Выйдя на оперативный простор немецко-фашистские войска двигались по тылам и к 6 октября 4-я немецкая танковая армия через Спас-Демянск вышла к Вязьме, где соединилась с 3-й танковой армией, наступавшей из района Духовщины. К 7 октября 16-я, 19-я и 20-я армии Западного и 24-я и 32-я армии Резервного фронта были окружены западнее Вязьмы. В это же время были окружены и три армии Брянского фронта — 3-я, 13-я и 15-я армии. Это катастрофа была пострашнее катастрофы, случившейся 22 июня, когда фашистская Германия напала на Советский Союз. Тогда разгрому подверглись три армии Западного фронта, и после войны маршалы и генералы вину за это поражение и за весь неудачный для советских войск начальный период войны возложили на Сталина, сняв с себя всякую ответственность за неготовность войск к войне. Возложить вину за окружение и разгром советских войск в Вяземском и Брянском котлах на Сталина те же маршалы и генералы не решились, и они пошли по пути умолчания этой трагедии: не называя виновных и, главное, не вскрывая причин, которые к этому привели. Ведь в начале октября 1941 года никакой внезапности не было — и Ставка, и командующие фронтов ожидали наступление немцев и, в отличие от первого дня войны, все войска на западном направлении располагались на хорошо подготовленных оборонительных позициях, ждали наступлении немцев и в первый же день не выдержали силы его ударов. Вновь оправдалось массированное применение фашистским командованием танков на узком участке фронта и вновь советское командование оказалось неспособным ему противостоять. По-прежнему плохо изучался противник и местность, на которой он мог массировано применить свои танки и бронеавтомобили, по-прежнему фронтовые и противотанковые резервы распределялись по всему фронту, а не на тех направлениях, где можно было ожидать главного удара врага. Командование Западного, Резервного и Брянского фронтов весь сентябрь занималось укреплением обороны и не позаботилось даже отработать планы отвода войск на ржевско-вяземский оборонительный рубеж, а при угрозе окружения — и дальше на восток.

Маршал Советского Союза Г. Жуков, описывая управление войсками маршала С. Буденного и генерал-полковников И. Конева и А Еременко, после войны писал: «Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счет пассивных участков. Этого сделано не было…»[535]Это окружение можно было предотвратить, «ведь фактор внезапности наступления немцев полностью отсутствовал».[536]

Наступление немцев в первые октябрьские дни было настолько успешным, что в Берлине начинали поговаривать о близком окончании войны. Узнав о взятии города Орел, генерал Йодль, завершая доклад Гитлеру, подытожил его вескими словами: «Мы, без преувеличения, выиграли войну». Ему вторил пресс-секретарь Гитлера Отто Дитрих, заявивший корреспондентам: «Все военные задачи решены, с Россией покончено»[537]. А 9 октября 1941 года, через неделю после начала наступления на Москву, сам Гитлер, выступая по радио, провозгласил крах Советского Союза. «Я заявляю сегодня и говорю это без всяких оговорок, — вещал он, — что враг на Востоке повержен и никогда не поднимется вновь… Позади линии наших войск уже лежит пространство, в два раза превышающее территорию рейха, когда я пришел к власти»[538]. 18 октября 1941 года Гитлер издал приказ: «Капитуляцию Ленинграда и Москвы не принимать, даже если она будет предложена».[539]

Резервов у Ставки, чтобы помочь фронтам на западном направлении, не было и окруженным войскам было приказано пробиваться на восток самостоятельно, но сделали это немногие. Только в середине октября часть наших войск сумела прорваться из окружения, остальные, приковав к себе до 28 вражеских дивизий, продолжали сражаться насмерть, и это позволило советскому командованию выиграть время для организации сопротивления на Можайской линии обороны[540]. Бои по уничтожению окруженных группировок войск Красной Армии продолжались до 17 октября, в них советские солдаты и офицеры проявили беспредельное мужество и стойкость, о которую разбилась мощь гитлеровской армии. Погибая в неравном бою, советские солдаты выводили из строя не менее двух немецких солдат, рвавшихся к Москве и нашедших свою гибель на подступах к ней. Однако неспособность командующих Западного, Резервного и Брянского фронтов и их штабов выстроить прочную оборону на московском направлении дорого стоило нашей армии. Сражение за Вязьму и Брянск завершилось разгромом всех трех фронтов, стоявших на пути движения гитлеровской армии к Москве. Восемь русских армий, состоявших из 73 стрелковых и кавалерийских дивизий, 13 танковых дивизий и бригад, а также многочисленных батарей армейской артиллерии были уничтожены или рассеяны. В общей сложности было взято в плен 673 098 тыс. человек, захвачено и уничтожено 1277 танков и 4378 орудий и минометов[541]. Судьба всех пленных была трагичной. В специальной директиве вермахта от 8 сентября об отношении к военнопленным говорилось, что «они потеряли всякое право на отношение к себе как к достойному противнику» и поэтому к ним были приняты самые безжалостные меры. Командование группы армий «Центр», из-за беспрерывных разрушений железных дорог, совершаемых партизанами и специально засланными в тыл немцев диверсионных групп, испытывало перебои со снабжением, а так как содержание военнопленных было отнесено к компетенции военного командования, то их питание велось по остаточному принципу. Большое их количество было расстреляно на месте без всякого предлога, чтобы освободить армию от бремени, которое они собой представляли. Десятки тысяч пленных заставляли идти в дождь и в снег до тех пор, пока они не падали и не умирали от изнеможения, или их сгоняли в огромные временные лагеря прямо в поле, где у них не было пищи, медицинской помощи для раненых и крыши над головой. Согласно немецкому донесению от 19 февраля 1942 года, почти три из четырех миллионов советских военнопленных, захваченных к этому времени, погибли[542]. В историю вошла жестокость гуннов, во главе которых стоял Атилла, но жестокость Гитлера и его подручных превосходят злодеяния древности. Если бы советская власть применяла те же методы к пленным немцам, что и они к нам, то их потери в войне могли неимоверно возрасти. Удивителен и прекрасен нравственный облик славянских народов, и прежде всего русского народа, никогда не имевших в своей истории подобных зверств, что числятся за немцами в разные периоды их исторического существования.