Международное тайное правительство - Алексей Шмаков

Возьмем, тем не менее, к примеру, хотя бы кое-что из фактов, раскрываемых на наших глазах.

Приняв католицизм, прусский еврей и агент Бисмарка, Бауэр, успел не только стать духовником императрицы Евгении, но и главным священником французской армии; устроив игрой на самомнении Евгении такой дивертисмент, как франко-прусская война 1870–1871 гг., оказался в Брюсселе антрепренером оперетки, и, наконец, женившись в Австрии на богатой еврейке, всенародно заявил через лейб-орган кагала «Neue Freie Presse», что отрекается от христианства навсегда. Корреспондент «Times» Бловиц на вопрос королевы румынской о его национальности отвечал, что, «родившись в Богемии от израильских родителей, он пишет из Парижа на английском языке pour le roi de Prusse.» Мещанин из крещеных евреев Михаил Семенов проник в С.-Петербургскую духовную академию и даже в сан архимандрита, затем, уже с этим званием, перешел в коноводы иудейской революции. Будучи расстрижен, он обратился в старообрядчество, где с бесподобным пронырством стал епископом но, вместо Канады оказался в Саратове, а здесь, подписываясь титулом епископа, профанирует и этот новый сан как автор разухабистых статей в «освободительной прессе» местного еврейства. Об известном в Петербурге старообрядческом священнике Волощуке, вторично перешедшем из католичества в православие, а ныне выступающим снова от имени старообрядцев в Ватикане, в Москве рассказывают, по сведениям «Нового Времени», следующие забавные подробности. По происхождению Волощук – еврей. Служа в полиции, он в Волынской губернии обратил на себя внимание архиепископа Антония, который посвятил его в диаконы. Не дождавшись места священника, он обратился в раскол и успел попасть на фабрику А. И. Морозова в Богородске Московской губернии, а там на средства Морозова же занялся изданием старообрядческих духовных учебников. Операция этого рода стоила, однако, Морозову слишком много денег и скоро вызвала к Волощуку такое недоверие, что ему пришлось удалиться. Тем не менее, он вслед за этим вынырнул в Громовской общине, где, т. е. уже в самом Петербурге, опять натворил немало дел. Тогда Волощук перебрался в католицизм и настолько подластился к епископу Цепляку, что получил он него антиминс и облачение. Затем, обманув, разумеется, и католиков, Волощук еще раз вернулся в лоно православия и при торжественной обстановке даже произнес покаянную речь. Не получив, к своему негодованию, вновь и диаконского сана, он решил бросить духовный мир и стал заниматься коммерцией, а когда и тут не повезло, паки объявился католиком. В заключение, он, на радость кагалу, рассудил соединить принадлежность к клиру и гешефтмахерство, а потому еще раз перебежал к раскольникам… Казалось бы, Волощук побил все иудейские рекорды. Но «угнетенный» кагал смеется над столь наивными предположениями.

Означенный выше и под именем Бернарда Мамона столь прославившийся сын раввина из Месопотамии[92]Айзик Маймун занимался в Берлине порнографией и помаленьку приторговывал и революцией. Вместе с другим евреем, Срулем Герстманом, он издавал мемуары своих единоплеменников – «русских эмигрантов», равно как печатал для сознательных пролетариев в России руководства по изготовлению бомб. Соблазнившись, видно, триумфом очаковского раввина, который при благословенном участии одного из парижских Ротшильдов сбыл Луврскому музею за 400.000 франков фальшивую тиару скифского царя Сайтеферна, Маймун для «чистоты отделки» подлогов также принялся за «археологические раскопки» в Малой Азии. Нажив этими, уже оптовыми плутнями, через «троянцев» деньги, Маймун избрал для разнообразия своим поприщем кражи секретных дипломатических документов и политическое шпионство de la haute volee. Напал же он на эту мысль, поставляя француженок Абдул-Гамиду, который хотя не любил евреев и от них же удостоился ссылки в Салоники, однако «живым» их товаром весьма не гнушался. Но вот «случился» пожар в Константинополе, да еще, как на грех, в министерстве иностранных Дел. Пропали важные, незаменимые акты, и он оказался в Лондоне, у английского правительства, которому их, по случаю же, продал Маймун. Этот удачный гешефт внушил ему мысль «помогать своему счастью» и дальше. Недаром говорят, что аппетит приходит во время еды. Сообразно с этим, Айзик Маймун среди увеселительной поездки своей по чужим карманам превратился, что нам уже известно, в Бернарда Мамона, но в апофеозе странствований из земли Халдейской к богатствам нового Ханаана, Франции, учинился виновным в «посрамлении Имени», так как попреки трогательным симпатиям единоплеменников, был пойман на покупке чиновника министерства иностранных дел в Париже, где, очевидно, по заказу нового «Карфагена» избрал специальное оптовое, в свою очередь, расхищение важных государственных тайн, преимущественно касающихся постройки Багдадской железной дороги и Потсдамского свидания… Впрочем, и оказавшись в остроге, названный талмид-хахам никак не должен сокрушаться, если заслуги его перед Израилем достаточны. Ведь объявлен же невинным страдальцем Дрейфус, а изобличенный в мошенничестве почти на миллион франков другой Барцелонский мученик Ицка Ферреро не дает покоя Испании и после своей казни. Напрасно отверг тамошний парламент домогательство шаббесгоев о пересмотре дела Феррера. Революционная агитация продолжается сугубо, по соседству, иудео-масоны уже открыто грабят Португалию. Да и в самой Франции разве палата депутатов не пыталась равным образом безуспешно затушить дрейфусаровский пожар прежде, чем он успел разгореться на весь мир?!.. Значит, Берке Маймуну горевать нечего. Разве не соплеменник он великому революционеру Маймониду?.. А между тем, «свет Запада» и «слава Востока», «второй Моисей», «Орел» среди первоучителей еврейства знаменитый и недосягаемый авторитет священной синагоги, гаон и рабби Моше бен Маймонид сам в течении полутора лет, исповедовал магометанство, так как, будучи придворным врачом султана Саладина в Египте, не мог устраивать своих ганделей иначе… Да и не сказано ли в «святом» Талмуде (трактат Бетца, 25 а): «Три существа не знают стыда – Израиль среди народов, собака между четвероногими и петух в среде птиц»?..

Мы, со своей стороны, заметим, что сыны Иуды различают два рода обращения в христианство: «мумер легакхиз» именуются крестившиеся из злобы к еврейству и преследуются им с крайним ожесточением, без всякой пощады; напротив, «мумер летиэвун» называются те, которые приняли христианство по «увлечению», т. е. из корыстных или иных личных видов либо даже в интересах и по приказу самого же кагала. Эти признаются излюбленными соглядатаями Израиля в лагере гоев, не переставая, конечно, быть доподлинными евреями.

Если хочешь иметь врага, заведи себе друга, он уже будет знать, когда и как тебя ударить… Крещеные иудеи – лучший образец подобной дружбы.

Оппонируя непочтительному к сынам Иуды Рихарду Вагнеру (см. его «Das Judenthum in der Musik»), один из них, некий Эттингер,[93]покаялся: «пишущий эти строки обязан заявить, прежде всего, что, будучи иудеем от рождения, он сделался христианином-католиком только впоследствии и единственно для того, чтобы иметь право уже с безопасностью оставаться евреем».