📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаДавай займемся любовью - Анатолий Тосс

Давай займемся любовью - Анатолий Тосс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 111
Перейти на страницу:

Наконец рубашка была задрана вслед за свитером, небольшие сильные пальцы, сдерживая силу, прошлись по левому боку, задержались на каком-то отдельном ребрышке, снова двинулись, мягко, с явной, нескрываемой заботой. Я аж зажмурился от скользящего вяжущего прикосновения, было неясно, чем заняты ее руки – осматривают, ласкают, играют на некоем живом клавишном инструменте? Если играют, то какие тогда звуки должен испускать инструмент?

– Слава Богу, все, кажется, в порядке, смещения я не чувствую, – наконец поставила еще один диагноз доктор. – Как можно было лезть в такую авантюру со сломанным ребром? Не понимаю. А если бы оно легкое проткнуло? Ты бы мог погибнуть. – Она так и не сняла руку с моего бока, так и продолжала водить пальцами, как бы по-прежнему ощупывая, осматривая. – Без тебя, что ли, не могли разобраться? Хотя бы этот твой товарищ, который привез тебя, или еще кто-нибудь. Почему нужно было именно тебе лезть? Может, ты от природы драчун?

Я улыбнулся от этого далекого детского слова «драчун». Почему-то захотелось произнести его самому, старое смешное слово, захотелось распробовать его губами, голосом.

– Да нет, никакой я не драчун, – чистосердечно признался я. – И приключений я не ищу. Ни на какую часть тела не ищу, ни на ребро, ни на нос. Так просто вышло, совпадение случайное.

– Да нет, ты просто себя еще не понял, не разобрался в себе. Таких совпадений не бывает. Это вопрос выбора. – Мила задумалась, опять подняла глаза, в их водяную основу снова оказалась подмешана непроизвольная мольба. Чистая, стерильная, без толики лукавства. – Ты просто такой. Таким родился, таким живешь. Всегда будешь… – Я хотел было спросить, «каким», но не успел. – И что тут поделаешь, если я тебя такого полюбила. Может быть, именно потому и полюбила.

Странно, но к мольбе не были подмешаны ни просьба, ни желание, какая-то особая, ни с чем не связанная мольба – ни с окружающей нас медицинской обстановкой, ни даже со мной. Этакая «вещь в себе», направленная на себя, на себе и замкнутая, не требующая ничего извне.

– Сегодня утром, когда я шел в институт, мысль смешная пришла. Представь, что на самом деле правим миром не мы, люди, а сюжеты. Понимаешь, истории, которые возникают и развиваются во времени, они и есть единственные живые существа, населяющие мир. А мы лишь частички, эпизодические персонажи, которых сюжеты выбирают для себя, чтобы мы в них участвовали и тем самым их оживляли. Например, «сюжет любви», вот ты в него, говоришь, попала… Или «сюжет противостояния», который ожил сегодня и в который я ненароком, глупо вляпался.

Я помедлил, она не опускала глаз, так и смотрела на меня снизу вверх.

– И они, сюжеты, нас выбирают, знаешь, как режиссер выбирает актеров на разные роли. Вот они меня и выбирают. Видимо, решили, что у меня амплуа подходящее, в смысле, что я подходящий предмет для избиения. Я, похоже, примелькался в их режиссерской базе данных, может быть, у меня даже и репутация там сложилась неплохая, ведь они…

– Дурачок, – перебили меня глаза, потому что ничего, кроме глаз, я уже не видел. – Выдумщик. Это ты их выбираешь, не они тебя, а ты их. – Ее пальцы скользили по моей коже, терялись, находились, терялись снова. Мольба струилась, входила в меня, заливала полости, проникала в кости, смешивалась с красными кровяными клетками. Будто излучение, будто радиация, почему-то подумал я.

– Давай любовью займемся, – попытался я найти выход.

– Здесь? – Она удивилась.

– Ну да, а где же еще? – удивился я вслед за ней.

Раз – и озера обмелели, словно взорвали плотину. Два – и мольба потускнела и испустила свой последний, предсмертный лучик. Не осталось больше ничего, только строгий доктор Гессина, заканчивающая медицинский осмотр.

– Нет, я здесь не буду, – ответила она с твердостью, о наличии которой еще секунду назад невозможно было догадаться. – Я никогда этого здесь не делала.

– Да ладно тебе. – Я взял ее за локоть правой, здоровой, рукой, приподнял со стула, поставил на ноги. – Вот и будет первый раз. – И, так как она промолчала, добавил: – Можно, я тебя поцелую разбитыми губами? Тоже ведь новые ощущения, ты таких припухших губ небось никогда не целовала. Тем более здесь, в кабинете.

– Тебе же больно будет, дурачок. – Какие все-таки непредвиденные переходы с мягкости на резкость, с резкости в обратную сторону.

– Ничего, я потерплю, у меня высокий болевой порог.

– Это я поняла, – произнесла она уже близкими губами. – Швы накладывать я тебе тоже буду без анестезии?

– Ты и есть анестезия, – сказал я, в общем-то, пошлость, но это было уже неважно.

Губам на самом деле было больно, но я не обращал внимания. Ее веки сомкнулись, прикрыли длинными, густыми, отчетливо подкрашенными ресницами молящую голубизну, нервно подрагивали в такт неровному, отрывистому дыханию.

– Открой глаза, – прошептал я в самую глубину.

Она послушалась, на меня хлынул поток, я не мог, не сумел разобраться в его природе. Нечто космическое, запредельное, из иных, неземных миров, он оказался опасно близко, затмил, запеленал, так что я весь, без остатка, ушел с головой в томящую, невесомую бездну.

Я хотел, чтобы время перетекало медленно, долго, я планировал растянуть настоящее, перемешать его с будущим, запутаться в нем сам, запутать Милу. Я надеялся упереться в бесконечность, когда реальность перестает определяться органами чувств, а подменяется антиреальностью, более объемной, многослойной, наслаивающей пласты. И ты блуждаешь по ней с новым, неведомым прежде чувством, шестым, седьмым, которое близко, понятно, готово быть прочитано, расшифровано, но каждый раз все же ускользает неопределенным.

В какой-то момент я развернул, подхватил Милу за живот, просунул ладонь под бессмысленную сейчас юбку, притянул к себе, согнулся над изогнутым дугой телом, словно пытался повторить его изгибы. Лицо запуталось в гриве ее густых волос, все же нашло путь к покрасневшему, казалось, сжавшемуся, уплотненному в ожидании уху. Я обхватил его губами, заглотил целиком, без остатка, погрузил в себя, погрузился в него сам, дыханием, шепотом:

– Кто сказал, что мир материален? – выдохнул я, растворив шепот в глубине.

Я не был уверен, что она услышит меня, разберет, отделит слова от биения сердечной мышцы. Но она отделила. Я увидел чуть повернутое ко мне, всего на одну четверть, лицо, ярко зардевшуюся, нездорово, словно в лихорадке, пылающую щеку, с усилием сжатое веко будто переносило мучительную пытку.

– А-а… – выдохнула она, и непонятно было, то ли этот звук часть приглушенного, сдерживаемого стона, то ли вопрос или просьба.

Я так и не успел разобраться, в эту секунду она сделала какое-то движение там, внизу, что-то запутанное… а еще это беспомощное, растянутое «А-а…», и лихорадка пылающей щеки, а главное, сжатые, словно сдерживающие боль веки – все разом наложилось, и я почувствовал остроту. Близкую, раскачивающуюся, готовую сорваться.

Я успел замереть, все вокруг сжалось, выродилось в мгновение, в деление рассеченной дыханием секунды, я еще мог бы удержать, сгладить, притупить… Но тут она снова нетерпеливо повела внизу, и сдавленное, тяжелое веко затрепетало мелкой, быстрой дрожью. Дрожь разбежалась от него, как от эпицентра, вниз, к губам, и они тоже зашлись в шаманской беззвучной скороговорке, и именно поэтому, от трепета не сознающих себя губ, от их обезумевшей, воспаленной ворожбы я потерял контроль, и не было уже силы, которая могла вернуть его, удержать. Я только сжал податливый живот, она почувствовала и еще сильнее, туже вдавилась в меня, и какой-то малоразборчивый не то хрип, не то скрежет затопил пространство и долго его не отпускал. Губы ее продолжали шевелиться, они могли бы поспорить цветом с багровой ошпаренностью щеки, поначалу я не понимал предназначения вырывавшихся звуков. И лишь потом образовалась череда из одного повторяемого слова:

1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 111
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?