Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис

Симптомы сотрясения мозга наконец полностью прошли, синяк вдоль подбородка заметно побледнел, слегка переливаясь теперь фиолетовым и зеленым. Губа тоже быстро заживала благодаря мази из герани и окопника, которую Ранна быстро приготовила в аптечной лавке.

Ранна шла сейчас с ней рядом, и лицо ее с заметно блекнущим калифорнийским загаром было торжественно-серьезным. Они пришли к амбару, можно сказать, попрощаться. Бригада по сносу строений, которую нанял Эндрю для расчистки сгоревшего остова амбара, уже позвонила и обещала вскоре прибыть на место.

Некоторое время они стояли молча плечом к плечу, глядя с пригорка на то, что осталось от их амбара. От мурала на его стене, некогда созданного Ранной, не осталось и следа. Теперь перед ними была лишь обугленная оболочка, торчащая черными зазубринами на фоне ясного утреннего неба. Прежде он для кого-то служил ориентиром, для кого-то был как бельмо в глазу — а теперь навсегда сотрется с лица земли.

Эта мысль потрясла Лиззи сильнее, чем она готова была признать. Она еще даже не уехала — а это уже началось. Мало-помалу таинственный род Лун и его образ жизни исчезали, и звенья цепи, столь бесценной для Альтеи, ослабевали все сильнее. Но для Лиззи это уже не должно было иметь значение, ведь очень скоро она отсюда уедет. И, тем не менее, ей почему-то было не все равно. Старый амбар был частью ее прошлого, кусочком былого для каждой из них, и вскоре от него не останется ничего, кроме воспоминаний.

Услышав с подъездной дороги громкий скрежет шестеренок, Лиззи с Ранной одновременно обернулись. Еще пара минут — и бульдозер погрохотал в их сторону. В нескольких шагах позади него шел мужчина в каске и ярко-оранжевом жилете с бумажным планшетом в руке.

Когда бульдозер вплотную приблизился к развалинам, Лиззи затаила дыхание и выдохнула с облегчением, увидев, что он остановился. Как будто казнь отложили на одиннадцать часов.

— Видимо, мне надо спуститься и дать им зеленый свет. Или что там еще от меня требуется?

Машинист бульдозера соскочил на землю и присоединился к своему напарнику. Когда Лиззи подошла, они стояли к ней спиной, то и дело широко жестикулируя и разрабатывая план расчистки. Мужчина с планшетом заметил ее первым.

— Нам необходимо увидеть Эльзибет Лун. Это вы?

— Да, я Лиззи Лун.

Он передал ей планшет, пальцем указывая на место для подписи в самом низу бланка наряда-заказа:

— Надо, чтобы вы подписались… вот здесь вот.

Лиззи поставила на бланке подпись и отдала планшет назад.

— На данный момент в строении никого нет?

Она с сомнением посмотрела на обугленные развалины, но все же предположила, что должна придерживаться некой установленной схемы.

— Нет. Никого.

— Вот и славно. Это не должно занять много времени. Грузовик для вывоза прибудет попозже и все это увезет. А теперь нужно, чтобы вы отошли и держались подальше, пока мы не закончим.

В оцепенении, крепко обхватив себя руками, Лиззи поднялась обратно к Ранне на пригорок.

— Нас просили держаться подальше, пока все не закончат. Сказал, это недолго.

Ранна опустилась на траву, поджав ноги по-турецки. Лиззи села рядом с ней, подтянув колени к груди и глядя, как двое мужчин внизу медленно обходят амбар.

— До сих пор поверить не могу, — покачала головой Ранна. — Это просто ужас.

— Мне очень жаль, — отозвалась Лиззи. — Я знаю, как тебе был дорог твой мурал.

— Да вовсе не о мурале сейчас речь! — резко вскинула голову Ранна. — Я говорила о тебе — о том, что едва с тобою не случилось. Что вообще ты делала в амбаре?

Лиззи вспомнила про «Песнь Земли», которая уже настолько близка была к завершению — и теперь пропала. У Лиззи не хватало времени еще раз воссоздать ее до отъезда, так что не было и смысла держать это в секрете.

— Я делала духи.

У Ранны аж расширились глаза:

— Не может быть!

— Я делала «Песнь Земли», которая тебе так нравилась. Пыталась заново ее создать. Мне хотелось сделать тебе перед отъездом приятный сюрприз.

— Ой, детка! Как это замечательно!

— А теперь все это пропало, — повела плечами Лиззи. — Огонь…

— Нет! — схватила Ранна ее за руку и крепко сжала пальцы. — Не смей даже жалеть! Ты здесь, и я здесь. Это самое главное. Для меня даже просто знать, что ты хотела это сделать… — Она опустила взгляд на их сплетенные руки и улыбнулась. — Я с того самого дня, как сюда вернулась, все пыталась понять для себя… Почему я здесь? После всего, что произошло, после всего, что я тут натворила. Когда я сюда отправилась, то думала, что еду для того, чтобы за все расплатиться. Воспринимала это, знаешь, как епитимью, как наказание за прошлые грехи. Но теперь я знаю, что все совсем не так. Я вернулась ради тебя, Лиззи. Я вернулась, чтобы ощутить, каково это — быть твоей матерью. — Она немного помолчала, задумчиво улыбаясь. — Знаю, я слишком поздно спохватилась. Я опоздала лет эдак на тридцать шесть. Но я всегда буду благодарна за эти недели, проведенные рядом с тобой.

Лиззи почувствовала, как словно что-то отпустило у нее в груди. Когда она встретилась глазами с Ранной, то ощутила, как целое соцветие чувств и эмоций распускается в ее душе, точно раскрывая лепестки под теплым солнцем. За эти считаные недели они проделали вместе долгий путь — разбирая многолетней давности багаж, вскрывая старые раны. Обнажив перед ней душу, Ранна полностью раскаялась, и свою кару она в полной мере приняла. Но как быть с ее, Лиззи, давними ранами, с ее горечью? С целой жизнью, отравленной всеобщей неприязнью и несправедливыми обвинениями? С ее болью от одиночества и чувства брошенности, в чем Лиззи никогда не позволяла себе признаваться? Быть может, именно ей и предстоял наиболее долгий и тернистый путь к себе?

Лиззи неуверенно опустила ладонь на руку Ранны, опасаясь этого непрошеного телесного контакта.

— Когда ты только появилась… я ужасно себя вела по отношению к тебе. Я не хотела видеть тебя здесь, потому что не желала признавать, как это больно — быть для тебя нежеланной дочерью. Я слишком много лет притворялась, будто мне это все равно, чтобы так легко об этом забыть. В детстве я все время надеялась, что однажды ты все же полюбишь меня, что мы наконец станем единой семьей, но этого так и не произошло. А потом ты уехала, и это был крах для моих надежд. И я, наверное, пыталась таким образом тебя наказать. Но теперь я знаю, почему ты вела себя именно так, и я рада, что ты вернулась, рада, что у нас появился шанс к воссоединению.

Между тем бульдозер снова завелся, и они обе примолкли.

Лиззи подняла ладонь, прикрывая глаза от солнца. Когда бульдозер двинулся вперед первым заходом, в горле у нее все сжалось. Остановившись на миг, бульдозер попятился, сменил положение, потом пополз вперед снова. Каждая свежая полоса в земле после него, казалось, оставляла в ее душе новую пустоту.