Твоя навеки - Санта Монтефиоре

— Если София не против, чтобы я осталась в красном, тогда я останусь в красном, — решительно заявила Доминик. — А теперь в путь. Мне нужно хорошенько прогуляться, если я хочу потом съесть тост с яичницей. Никто не готовит завтрак так, как это делают англичане.

Они прошлись по долине, которая выводила к лесу. Каждые несколько минут мужчины сообщали дамам, что они только что видели зайца. Они говорили это для того, чтобы все замерли на месте, пока они не пристрелят его. Тони, которому так и не удалось показать себя заправским охотником, повернулся в сторону женщин и прошипел:

— Если вы прекратите болтать, то я сумею сделать удачный выстрел.

— Прости, дорогой, — ответила Заза. — А ты притворись, что нас здесь нет.

— Ради всего святого, Заза, ваши голоса слышны в Стратфорде.

Все двигались, подобно медленно идущему составу, который останавливается на каждой станции. София похлопывала собак по холкам, чтобы сдерживать их. Стукнув тростью, она приказывала:

— К ноге!

Собаки понимали ее команду.

Очевидно, зайцев вспугнула стрельба, а может, напугал цвет пальто Доминик, но так или иначе, Давид и Антони, в конце концов, засунули ружья под мышки и объявили конец охоты. Тони, который снова все пропустил, рассерженно оглядывался вокруг в поисках какой-нибудь мишени. Наконец он заметил большого низко летящего голубя, прицелился, нажал на курок — ив воздух поднялось несколько перьев. Птица летела, как ни в чем не бывало.

— Она сейчас упадет на землю, — торжествующе объявил он.

— Конечно, — бросила Ариэлла. — Когда проголодается.

— Ну, что ж, довольно, — выдохнул Тони. — Давайте пройдемся немного. Кое-кому не мешало бы поменьше болтать и побольше ходить.

Он повернулся к Ариэлле, которая буквально падала от смеха.

— О, женщины, — вздохнул Тони. — Их так легко рассмешить.

К воскресенью Заза и Ариэлла стали лучшими подругами, но их отношения все еще балансировали на грани. Заза настороженно воспринимала Ариэллу, хотя и не скрывала того, что очарована ею. Она смеялась ее шуткам, а когда высказывалась, то искала одобрения именно в ее взгляде. Ариэллу такое поведение скорее забавляло, чем утешало. Она наслаждалась произведенным эффектом и наблюдала за Зазой, как за лисой, которая попала в свет фонаря. София тоже стала свидетелем этих удивительных метаморфоз, еще больше проникаясь к Ариэлле любовью, за то, что та так легко сумела приручить Зазу.

София проходила мимо комнаты Зазы и Тони, когда они собирали свои вещи перед отъездом, и услышала, как они спорят. Она остановилась послушать.

— Ради всего святого, не надо драматизировать. Во имя чего все это? — спрашивал Тони, словно обращался к своей дочери, а не к жене.

— Дорогой мой, я и не ожидала, что ты меня поймешь, — ответила ему Заза.

— Но как я могу это понять? Я же мужчина.

— Это не имеет отношения к полу. Давид понял бы меня.

— Ты просто рисуешься, — сказал Тони.

— Я бы не хотела обсуждать это здесь, — прошептала Заза, явно напуганная тем, что ее могут услышать.

София ощутила укол вины.

— Но зачем ты сама завела этот разговор?

— Я не могла поступить иначе.

— Ты поступаешь как ребенок. Ты не лучше Анджелы.

— Не надо ставить меня в один ряд с Анджелой, прошу тебя, — сердито оборвала его Заза.

— Но ты ведь хочешь убежать во Францию с Ариэллой, а Анджела любит девушку по имени Мэнди, так в чем же разница?

— Разница в том, что я уже достаточно взрослая, чтобы знать, что я делаю.

— Я даю тебе месяц, на то чтобы одуматься. Как только ей станет скучно, она забудет даже твое имя.

В этот момент София ощутила резкий спазм. Она вскрикнула и прислонилась к стене, не в силах удержаться на ногах. Тони и Заза вышли из своей комнаты на шум.

— Бог ты мой! У нее начались схватки, — всполошилась Заза.

— Не может быть, — выдохнула София, — срок только через десять дней. Ой-ой! — закричала она, сгибаясь пополам.

Тони побежал вниз за Давидом. Доминик и Ариэлла выскочили из гостиной. Давид, в это время занимавшийся чисткой ружей, был потрясен, когда увидел, что его жену сводит вниз взволнованная Заза. Он бросил все и метнулся к ней. Собаки вскочили, думая, что им предстоит еще одна прогулка.

— Доминик, возьми пальто. Где мои ключи? — запинаясь, произнес он, хлопая себя по карманам. — С тобой все в порядке, дорогая? — беря Софию за руку, растерянно вымолвил он.

Она кивнула, чтобы не испугать его окончательно.

— Все хорошо, ты можешь взять мои ключи, — сказала Ариэлла, следя за собаками.

— О, благодарю, я твой должник!

— Я так не думаю, — ответила она, заметив, как Квид с решительным видом направился в ее сторону.

Доминик помогла Софии надеть пальто.

— Я с тобой, — сказала она. — Антони, лети в Женеву один. Я остаюсь.

— Как ты скажешь, милая, — пожав плечами, ответил Антони.

— Квид, о нет, Квид! — закричала Ариэлла, заметив, что собака ринулась на нее, а Давид уже исчез за воротами, а это означало, что ей придется отбиваться от этого блудливого пса самостоятельно. — Ну что, собачка, мы с тобой остались одни, а я не беру пленных! — прошипела она в сторону животного.

— Как это странно, — прокомментировала Заза начавшиеся схватки. — Первенцы всегда запаздывают.

София была сильно напугана. Не тем, что ей будет больно. Она даже не боялась за ребенка, уверенная, что с младенцем все будет в порядке. Она знала, что ребенок потерял терпение, поэтому решил заявить о себе пораньше, и София его не винила, потому что терпение не было в числе ее добродетелей. Она боялась, что у нее снова родится мальчик.

— Где Доминик? — взволнованно спросила она, когда ее везли в родовую палату.

— Она ждет внизу, — дрожа от беспокойства, ответил Давид.

— Я так боюсь, — задыхаясь, выдавила из себя София.

— Дорогая...

— Я не хочу мальчика.

В ее голосе были слезы. Давид взял жену за руку.

— Если родится мальчик, похожий на Сантьягито, как я смогу это вынести?

— Обещаю тебе: все будет в порядке, — стараясь держаться уверенно, успокоил Софию Давид.

Он никогда не испытывал такого страха, как сейчас. София выглядела очень несчастной, а он был не в силах ей помочь. Он не знал, что сказать. Кроме того, Давид сам был готов упасть в обморок. Он боролся с тошнотой. Но София продолжала хныкать и волноваться. Она боялась, что мальчик напомнит ей о маленьком Сантьягито. О, может, ей вообще не стоило решаться на рождение второго ребенка?