Украденная невинность - Кэт Мартин

Конечно, если наградой за выполнение долга для Мэттью не станет смерть на поле брани.

Маркиз переступил с ноги на ногу. Услышав шорох, Джессика повернулась, и на ее лице появилась улыбка, увидеть которую в последнее время удавалось нечасто.

— Дорогая, в Белмор доставлено письмо, адресованное тебе. Оно из Лондона, от твоей подруги Гвендолин Локарт. Насколько я понимаю, лорд Уоринг и его семья вес еще в столице.

— На прошлой неделе я писала Гвен, — сказала Джессика, разглядывая почтовый штемпель на конверте и адрес, написанный аккуратным женским почерком. — Рассказала, что Мэттью вынужден вернуться на борт «Норвича». Странно… я думала, что лорд Уоринг переберется в провинцию сразу после окончания светского сезона. Очевидно, его что-то задержало.

В другое время маркиз непременно оставил бы ее распечатывать письмо подруги в одиночестве, но на этот раз не спешил уйти.

— Надеюсь, ничего из ряда вон выходящего? — спросил он, выждав, пока Джессика пробежала написанное.

— Гвен, как всегда, неугомонна, — с улыбкой ответила Джессика. — Пишет, что отдала бы все на свете за то, чтобы я оказалась в Лондоне. Полагаю, теперь, когда я стала замужней дамой, она считает меня источником житейской мудрости, из которого не отказалась бы почерпнуть.

— И что же, она упоминает, по какому поводу требуется совет?.. Впрочем, мне это не интересно. Куда важнее то, что в данном случае наши с ней мысли поразительно схожи.

— О том, что я превратилась в источник житейской мудрости?

— Моя дорогая, ты еще слишком молода для этого, — заверил маркиз со смешком. — Я согласен с Гвен в том, что тебе не помешает вернуться в столицу. Там ожидание покажется тебе не таким мучительным.

— Поехать в Лондон? — Джессика не сумела скрыть удивления, — Но ведь сезон уже закончился!

— Можно подумать, в связи с этим Лондон впал в спячку! Дорогая, на то и столица, чтобы развлечения не иссякали там круглый год. Ты так поспешно вышла замуж, что вряд ли успела сполна насладиться ими, даже если принять во внимание твой единственный светский сезон. Опера, театр, время от времени раут у кого-нибудь из друзей — увидишь, время полетит как на крыльях.

— И вы думаете, я смогу наслаждаться жизнью, сознавая, что Мэттью в опасности?

— Если ты будешь сиднем сидеть в Белморе и часами смотреть в окно в ожидании почты, ни война не закончится скорее, ни опасностей не поубавится. Да и Мэттью не одобрил бы твоего затворничества. А Сара? Подумай о ней. Только представь себе, какое удовольствие получит малышка от поездки. Одно это должно заставить тебя согласиться.

Джессике не хотелось ехать. Маркиз явно читал это в ее глазах и в какой-то мере понимал ее. Однако его доводы сделали свое дело — и не только они. Джессика открыла было рот для новых протестов, но промолчала и приподняла светлую

— Прежде чем возражать, мне следовало бы вспомнить, что в Лондоне для вас есть магнит попритягательнее, чем театр и рауты. Допустим, я согласна. Оказавшись в столице, нам ведь представится возможность проводить время в обществе леди Бейнбридж? Не так ли, папа Реджи?

Маркиз прокашлялся. Черт возьми, подумал он, девчонка слишком быстро соображает!

— А почему бы и нет? — с некоторым вызовом ответил маркиз. — Раньше ты не возражала против такого сопровождения.

— А как насчет скандала? — спросила Джессика, посерьезнев. — Вдруг нам придется столкнуться с герцогом Милтоном?

— Во-первых, прошло достаточно времени для того, чтобы прекратились всякие разговоры. Во-вторых, твое появление в обществе покажет всем, что ты не чувствуешь себя пристыженной скандалом. — Маркиз улыбнулся довольной улыбкой. — Я умело распустил слух, будто мой сын был настолько ослеплен любовью, что совершенно не помнил себя. Большинство светских дам нашли это весьма романтичным и охотно простили Мэттью эту маленькую шалость.

— Думаю, женский пол находит вашего сына настолько интересным, что готов простить ему вес что угодно. Ну а мужской пол его попросту побаивается. Жаль, что слух о безумной любви — выдумка от слова до слова.

— Так ли, дорогая моя? Почему же тогда наш чопорный Мэттью повел себя так предосудительно?

— Потому что он желал меня, папа Реджи, — откровенно и печально ответила Джессика. — Мы с вами оба знаем, что жениться он собирался вовсе не на мне.

— Дай ему время, дорогая моя, — примирительно сказал маркиз, не желая вступать в спор. — Когда дело касается чувств, мой сын теряет почву под ногами. Мэттью ведь запрятал их поглубже после смерти матери. Какую-то роль в этом сыграло и то, что он командует кораблем, но наибольшая вина лежит на мне. В нашей семье никогда не было принято между мужчинами выказывать свои чувства… Однако всегда возможно изменить положение дел. Мне кажется, оно уже изменилось. Ты дорога Мэттью, Джессика, и он сам не заметит, как с годами это чувство перерастет в любовь.

— Возможно, — сказала Джессика, отводя взгляд.

Ей не нужно было добавлять то, что они оба знали: недолгое время, прожитое ею с Мэттью, может оказаться единственным сроком, отпущенным судьбой на их совместную жизнь.

Мэттью Ситон занял отведенное для него место в конце обеденного стола, накрытого белоснежной льняной скатертью. Он находился в роскошно обставленной каюте адмирала Нельсона, на флагманском корабле «Виктория».

Поскольку Нельсона назначили командующим этой важнейшей морской операцией, то под его началом находились все собравшиеся близ Кадиса суда английского королевского флота: четыре фрегата и двадцать семь кораблей эскадры, в том числе «Норвич», Вторым по старшинству считался адмирал Коллинвуд, который присутствовал тут же и как раз беседовал с Харди, капитаном «Виктории».

На обед пригласили еще пять капитанов эскадры. Мэттью предполагал, что перемены будут роскошны, и с удовольствием отдал должное черепаховому супу, жареной гусятине с перепелиными яйцами и спаржей, и прочим деликатесам. На десерт подавали воздушные меренги со взбитым кремом. Три сорта вин было предложено гостям, а когда те насытились, стюард внес превосходно сваренный кофе и различные ликеры.

Нельсон произнес какую-то шутливую фразу, и за столом раздался взрыв смеха, но Мэттью как раз отвлекся и не расслышал слов адмирала. Допив последний глоток бренди, он поставил бокал на стол и бросил взгляд в иллюминатор, на серые океанские волны. С палубы, где продолжал играть военный оркестр, доносились звуки гимна «Правь, Британия, морями!», очевидно, повторяемого на бис, так как его уже играли со всей помпой, когда Мэттью и другие капитаны поднимались на борт флагмана.

Бесшумно приблизившись, стюард наклонил бутылку над его бокалом и замер в ожидании. Мэттью кивнул. Подняв бокал, он оглядел собравшихся за столом офицеров в их синих с золотом мундирах и вдруг подумал, что в происходящем есть что-то не вполне реальное. В предстоящем сражении будет занято пятьдесят тысяч человек, от рева пушек будут глохнуть уши, палубы покраснеют от крови, и один Бог знает, сколько трупов примет в себя морская пучина.