Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

Со стороны казалось, что по дороге несется столб пыли.

Дважды Яромир пробежал близ больших весей. В этих краях, богатых крупными городами и крепостями, людские поселения встречались часто… слишком часто. Оборотней не привечали и во времена старых богов, а теперь, когда над каждым городищем сияет святой крест, волколака, скорее всего, встретят только кольями.

Яромир не слишком рвался проверять это на деле.

Но как ни тревожили Серого Волка людские жилища, от лесов он держался еще дальше. Сегодня - шестнадцатое листопада. Завтра - Ерофей-мученик. Лешие злы неумеренно, лютуют страшно - последний денек у них остался вольготный перед мертвым зимним сном. Правда, в этих краях царит добрый дед Лесовик, но злопамятный Пущевик при нужде и здесь может дотянуться - у него всюду подручные, всюду глаза и уши. Жалел Яромир, что не довел дело до конца, не дожарил в печи Ягу Ягишну, да только что уж теперь поделаешь…

Однако в тихую березовую рощу оборотень вступил со вздохом облегчения - уж здесь-то его ни один леший тронуть не осмелится. Тонкие белые стволы словно пели тихую хрустальную песню - такое умиротворение разливалось вокруг. Листва на ветках сильно поредела, и нагие деревянные красавицы стыдливо прикрывались жалкими остатками былой роскоши. Большая часть их золоченых нарядов шуршала под лапами Серого Волка.

Неспешно минуя большую поляну, Яромир услышал стук и гром - то сражались могучие лоси. Громадные рога, так похожие на сохи пахарей, сталкивались с оглушительным треском, вновь расцеплялись… и вновь сталкивались. Лесные великаны до того увлеклись битвой, что даже не заметили огромного волка, прошедшего под самым носом. Их занимало совсем иное - тоненькая безрогая фигурка, виднеющаяся в прогалах меж деревьями. Красавица-лосиха, терпеливо ждущая победителя - он станет ее мужем, отцом будущих лосят, безраздельным хозяином сих владений.

- Слезай, Иван, приехали, - мотнул шеей Яромир.

- А куда… - начал княжич, оглядываясь по сторонам, но тут же запнулся.

- Ага, вот именно, - широко зевнул Серый Волк, совершенно по-собачьи принимаясь чесать за ухом. - Именно туда.

В конце поляны, где деревья сходились сплошным частоколом, притулилась крохотная избушка. Старая-престарая, ветхая-преветхая… и на двух высоких столбах-корягах. Точь-в-точь как та, в которой Иван с Яромиром тремя седмицами ранее Ягу Ягишну поджарили…

- Баба-яга?! - ахнул Иван.

- Аюшки?… - с готовностью распахнулась дверь.

Старушка, выглянувшая наружу, радушно улыбалась. Правда, улыбку слегка портил кривой клык, торчащий из-под нижней губы. Но во всем остальном - бабка как бабка. Росту махонького, личико морщинистое, хитренькое, седые власа аккуратно уложены, на голове платочек повязан, на плечи яга собачья наброшена, в руке помело.

- Поздорову ль, Овдотья Кузьминишна? - ухмыльнулся Яромир, поднимаясь на ноги после превращения. - Все ли ладно, все ли хорошо?

- Охти, батюшки-светы, да кто ж ко мне в гости-то пожаловал! - хлопнула в ладоши баба-яга. - Яромир свет Волхович, яхонтовый мой! То-то чую - духом волчачьим повеяло! А кто ж с тобой-то, касатик? Ишь, молодец-то какой ладный, красавчик писаный!

- Иван, князя Берендея сын! - невольно подбоченился княжич. - Меньшой!

- Да уж вижу, вижу, что не простого роду-племени! - цыкнула зубом Овдотья Кузьминишна, оценивающе глядя на богатое иваново платье. - Зачем пожаловали, котики мои? Дело пытаете, аль от дела лытаете?

- Первое, бабуль, первое, - развел руками оборотень. - За помощью явились…

- Опять за помощью… - покачала головой баба-яга. - Что ж ты, касатик, просто так и не заглянешь, и не навестишь никогда… Совсем позабыл бабушку… И братцы твои все в делах, все в заботе - старшой день-деньской при князе неотлучно, меньшой вовсе по чужбинам где-то летает… Я ж вам не чужая все ж, родная кровь!… Матушку-покойницу не позабыли еще, а?…

- Помним, бабуля, помним… - вздохнул Яромир.

- Смотрите ж мне, образины мохнатые, не забывайте племяшку мою! - строго погрозила ему пальцем старуха. - Эхе-хе, и надо ж было дуре-девке с этим Волхом спутаться - сама себя загубила… Ну да ладно, что прошло, то прошло, да быльем поросло… Не перекусить ли с дороги, с устатку?…

- Перекусить! - тут же вылез вперед Иван. - А что на обед, бабушка?

- Да всего вдосталь, касатик! - ухмыльнулась баба-яга.

В избе Овдотьи Кузьминишны оказалось куда чище и приглядней, чем у Яги Ягишны. В углу у входа мирно стоит железная ступа с пестом, вдоль стен развешаны душистые травки, печь пышет жаром, на слюдяных оконцах шелковые занавески, на конике кот черный полеживает, песенку поет кошачью.

Стол бабка густо уставила кушаньями - словно чуяла старая, что гости сегодня пожалуют. Пироги со всякими начинками, кулебяки, коврижки, курники, вареники, сочники, гречаники, ватрушки, галушки, пампушки - на всякий вкус печево найдется. Иван сразу ухватил особо сочный расстегай с рыбой, но тут же схлопотал по руке ложкой.

- Каждому овощу свое время, касатик! - строго погрозила ему пальцем Овдотья Кузьминишна, возвращая расстегай на блюдо. - Сперва жиденькое похлебай, потом уж к тверденькому переходи. Аль дома не приучили?

На первое старуха подала горячие щи из квашеной капусты - с луком, укропом, чесноком, хреном, редькой, салом, сметаной. На второе - сальник из бараньей печени с гречневой кашей. На третье - медовый сбитень с гвоздикой и корицей.

- Вот бярозавику еще выпейте, котики мои… - приговаривала баба-яга, потчуя дорогих гостей. - Хороший квасок, березовый, сама делала, сама настаивала…

- Вахухы уа-а, баарха!… - пробубнил с набитым ртом Иван, роняя на стол хлебные крошки и комочки творога.

- Прожуй сперва, негоже с набитым ртом речь вести! - сварливо цыкнула на него Овдотья Кузьминишна.

- Ургу-бу-угу! - согласно кивнул Иван, давясь ватрушкой.

- Ладно, яхонтовый, рассказывай уж о заботах своих, - ласково обратилась к Яромиру старуха. - Вижу, вижу - словно на еже сидишь, так уж не терпится… Что там у вас деется-то?… Слухи ходят нехорошие - Кащей-Ядун мечи точит, Глебушко-князь щиты вздымает… Да еще сестрицу мою вроде как ты в печку головой макнул, да не закончил - выбралась Ягишна-то, а?…

- Выбралась, бабуля, - спокойно кивнул Яромир.

- Что ж ты оплошал-то, яхонтовый?… Взобрался на тын - так уж перелазь, не сиди враскорячку! Надо было или дожарить, или совсем не трогать! Сестрица у меня стервь злонравная, злопамятная, не простит она вам эдакой шкоды!

- Не простит, - согласился Яромир. - Поможешь ли, бабуля?

- А это, милок, смотря в чем… - хитренько ухмыльнулась Овдотья Кузьминишна. - Ну давай, обскажи бабушке все как есть, ничего не утаивай…

Иван мгновенно заскучал. Яромир в очередной раз завел длинный и скучный разговор, в котором он, простой и бесхитростный княжич, понимал дай бог половину. А то и еще меньше.