Пожнешь бурю - Станислав Гагарин

Тем временем Оскар Перри пришел в себя и оглядел всех недоумевающим взглядом.

– Что вы здесь делаете, господа? – спросил он. – По какому праву распоряжаетесь в моем кабинете? Какого черта вам здесь нужно?!

Тейлор презрительно усмехнулся: «И таким подонкам мы доверяем судьбу страны. Бедная моя родина!»

Президент жив, – сообщил Норман Гернси генералу Питкину и Тейлору, словно не замечая собственного шефа. – Находится на лесном кордоне с начальником секретной службы. Генерал Монтгомери уже сообщил на близлежащие базы ВВС, чтобы туда выслали вертолеты.

Послушайте, Гернси… – начал было министр, и тогда его заместитель повернулся к нему.

Генерал Питкин и полковник Тейлор, – повысив голос, привычным тоном председателя военного трибунала, сказал Норман Гернси, – приказываю вам арестовать этого человека. Он либо враг нации, либо стал пешкой в руках врагов Америки. Военное положение не отменено, опасность только отсрочена. Поэтому мы временно изолируем вас, Перри… А вы, генерал Питкин, сообщите на коммутатор Пентагона, чтоб переключили прямой провод с Кремлем из Белого дома на мой кабинет. Вы, полковник, останетесь пока здесь, будете охранять арестованного.

Ричард Тейлор усмехнулся. «Надеюсь, меня сменят пораньше и я успею к жареной рыбе, которую поймал сегодня Айвен», – подумал он.

Настойчиво загудел телефон правительственной связи. Норман Гернси с надеждой бросился к нему.

– Может быть, Президент, – пробормотал заместитель министра обороны.

Но это был Ларри Холмс.

Вместе с полусотней братьев и сестер она родилась в Карибском море, неподалеку от острова Ямайка, а когда подросла и оставила выводок, то перебралась к североамериканскому побережью Мексиканского залива и прижилась здесь, вполне довольная обилием рыбы и неповоротливых морских черепах, с ними тигровая акула справлялась без особых усилий.

Но однажды на плантации Техаса, Миссисипи и Алабамы, незадолго перед тем обработанные пестицидами, обрушился ураган «Памела», который принес с собой ливневые дожди. В короткое время химикалии оказались смытыми в реки, текущие в Gulf of Mexico. Яды, предназначенные насекомым, не понравились особенно тонко чувствующим окружающую среду черепахам. Они навсегда покинули эти места и паслись теперь в других водах, хотя пролив, отделявший Флориду от острова Куба, по-прежнему назывался Тортугас – пролив Черепах.

Прежде тигровая акула не пробовала человеческого мяса – не представлялось случая. А вот когда стало голодно, акула принялась смещаться к востоку. На выбор направления повлияла встреча с рефрижератором «Анти Мэри», который направлялся из Нового Орлеана в порт Галифакс, что в Новой Шотландии, Канада. Капитан «Тетеньки Марии» получил приказ выбросить груз баранины в открытое море на переходе, а в Галифаксе загрузить в холодильные трюмы канадскую говядину и следовать в Европу. Пути бизнеса неисповедимы…

Дороги «Анти Мэри» и тигровой акулы сошлись, и теплоход увлек ее к южной оконечности Флориды, до самого Ки-Уэста. Отсюда рефрижератор стал подниматься на север, а его хищная спутница, объевшаяся бараниной, задержалась у пляжей Майами, привлеченная необычной пищей, которая плескалась на мелководье.

Но пока никто из купальщиков не стал ее жертвой.

Здесь акула встретила старых знакомых – морских черепах, с ними было сподручнее, привычное дело. Попробовала она посетить и лагуны с опресненной водой, где ухитрилась изловить молодого крокодила. Но хотя малые глубины не были для тигровой акулы помехой, недостаток соли в воде не понравился ей, и в устья рек акула старалась не заходить.

Однажды ночью пища неожиданно возникла прямо перед ее носом. Наверху трещали пулеметные очереди – Береговая охрана США преследовала катер с грузом наркотиков, – но акула выстрелов не слышала. Она почувствовала запах крови в воде и принялась разворачиваться для молниеносного броска.

Упавший в воду гангстер пытался доплыть до берега и улизнуть в суматохе. Он считал, что ему повезло: рана была пустяковой, пустынный пляж близко, а вот катеру, похоже, отрезали путь в открытое море и теперь пустят его на дно, если экипаж не сдастся на милость закона. Гангстер медленно плыл к берегу, разводя одновременно руками и ногами, и акула, видимо, приняла его за крупную черепаху. А для них у нее был особый метод. Акула разгонялась в воде под углом к поверхности и ударяла рылом в нижнюю, более слабую часть панциря черепахи. Удар ошеломлял животное, лишал возможности ускользнуть, спастись бегством.

Так она поступила и в этот раз. Удар, рассчитанный на роговую оболочку, был так силен, что лишил пловцапреступника сознания. Осмысление происходящего так и не пришло к нему, когда тигровая акула принялась пожирать его бесчувственное тело.

Новая пища показалась хищнице вкуснее черепахового мяса, и поглощать ее не мешали несъедобные пластины панциря. В память акулы-убийцы легла не осознаваемая ею информация об этом случае. Но воспользоваться новым знанием тигровая акула не спешила. Нечто удерживало ее от нападений на человека в дневное время, а ночью на пляжах Майами купаться не рекомендовалось, там помнили о былых жутких историях, и вряд ли кто не видел фильма «Челюсти». А ее почему-то тянуло на север.

Тигровая акула выбралась на линию, по которой двигались торговые корабли, и постепенно, кормясь отходами с камбузов, она добралась до Сент-Саймонс-Айленда, осталась в районе пролива, через который проходили в порт Брансуик корабли. В ожидании лоцмана они стояли на фарватере, который начинался далеко в океане, и стремились избавиться потихоньку от пищевых отходов, в порту с ними лишние заботы. Поэтому за борт летело все, что, по мнению стюардов и коков, не годилось в пищу морякам, но акулой принималось как вполне приемлемая съедобность.

За это время темно-коричневые полосы на ее боках, за которые и прозвали акулу тигровой, постепенно выцвели – хищница вступила в пору зрелости. Длина ее достигла четырех метров, а вес – тысячи двухсот фунтов…

Несколько раз, когда акулу замечали днем с борта судна, в нее стреляли. Она стала более осторожной, хотя обычно акулы не знают чувства страха, и всегда помнила о той необычно вкусной «черепахе», которой довелось ей полакомиться на траверзе Майами,

Когда за окнами госпиталя святой Анны завыли сирены атомной тревоги, Полухин подумал о жене своей, Валентине. Сейчас она находилась в их квартире на Коннектикут-авеню, в северо-западной части Вашингтона, и конечно же ни о чем не подозревала. Тревога напугает ее, это бесспорно, но его Валентина – женщина стойкая и уравновешенная – не поддастся панике. Если ФЕМА предпишет покинуть город, она соберет детей, схватит необходимое и отправится в обозначенную для их вашингтонского района эвакуационную зону в графстве Монтгомери. Может быть, успеет позвонить ему на службу, хотя он предупредил ее о том, что вряд ли будет сегодня в своем кабинете.

Да и теперь не сможет он подать Валентине никакой весточки о себе. Тут даже послу нельзя позвонить до тех пор, пока Ларри Холмс не прояснит обстановку. То, что. Холмс попросил жену Президента сообщить в