Белые Волки Перуна - Сергей Шведов

Гребли быстро, так что брызги дождём разлетались до берегов, а воеводе Ладомиру всё мало. Кое-кто уже жалеть начал о боярине Позвизде. С ним было бы спокойнее - неторопливый человек. А у Белого Волка видать взыграла злоба в сердце, и как бы эта злоба да торопливость не вышли полочанам боком.

Полочане уже высаживались на радимицкий берег, когда рать догнал гонец из Киева. Воевода Отеня, именем Великого князя, требовал от Позвизда подмоги против взбунтовавшихся радимичей. Хватился. По словам гонца, к Великому князю тоже отправили посланца за подмогой. В Киеве воевода Отеня и боярин Басалай собирают войско, но когда соберут, на это гонец только развёл руками. Боярин Вельямид как про Отеню с Басалаем услышал, так даже плюнул в сердцах. Нашёл Великий князь, кого оставить наместниками. Отеня по старости лет выжил из ума, а Басалай смолоду его не имел. Эти соберут войско разве что к зиме. А их нерасторопность отольется ещё полоцкой кровью по радимицким полям.

Перунова волхва, который принёс страшную весть в Полоцк, Вельямид узнал сразу, да и мудрено было не узнать первого когда-то на Киевщине боярина. Случалось им прежде меды пить из одной братины, а ныне попробовал Вельямид намекнуть отощавшему волхву на прежнее знакомство, так в ответ получил такой взгляд, что язык сразу прирос к нёбу. Да что там Вельямид - родного сына не захотел признать бывший боярин Блуд. А Мечислав, говорят, на своих плечах унёс его от смерти. Удалой боярин растёт, ничего не скажешь. Впрочем, Вельямиду на своих сыновей тоже жаловаться не приходится. Старший уже отца перерос, вымахал в орясину. Потрётся немного подле воеводы Ладомира, глядишь, наберётся ума.

На зятьёв Вельямид был не в обиде - вот уж действительно не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Никто ныне в Полоцке не рискнёт лаяться с боярином, тот же наместник Позвизд всегда сажает Вельямида одесную от себя, хоть на совете хоть на пиру. Конечно, и сам боярин в силе, но и зятья помогут в случае нужды. А за воеводой Ладомиром ходит уже чуть не две сотни мечников. Два ятвяжских городка за ним, а ещё он ледягов прижал, которые никому и никогда прежде не платили подати. Плешь-то стараниями воеводы разрослась чуть не вдвое против прежнего, а ведь ещё и десяти лет не прошло, как объявился там воевода в волчьей шкуре.

Одно гнилое лыко можно вставить в строку Ладомиру - не любит его Великий князь. И Вельямид никак не может взять в толк - с чего бы это? Три года назад в битве с печенегами спас Ладомир князя Владимира, ударив сбоку полоцкой дружиной. Сам-то князь прозевал чужой напуск, а его мечники впали в великое смятение. Может потому и не любит, что неловко вспоминать о том сраме?

В радимицких землях боярину Вельямиду и прежде доводилось бывать - богатые земли, но не богаче кривицких. Да и жито что-то ныне жиденько у них пошло в рост, на Вельямидовых огнищах много лучше.

Полоцкая рать шла бодро - после весла всегда приятно чувствовать твёрдую землю под ногами. Но на войне живо идти - это ещё полдела, а дело в том, как из похода вернуться, не растеряв той живости. И не всем это счастье улыбнётся, ох не всем. И угораздило аге боярина Всеволода затеять бунт. Как из ума вышел неглупый вроде бы боярин.

В радимицких землях о гостях ещё не помышляли. Князя Владимира в Киеве не было, а от обленившегося воеводы Отени трудно было ждать расторопности. Да и киевская старшина, как уверял боярина Всеволода посланец от новгородца Верещаги, недовольная Великим князем и Перуновыми волхвами, особого усердия проявлять не будет, а уж о новгородской старшине и говорить нечего - её дело сторона. От вятичей твёрдо обещали поддержку. Времени для сбора большой радимицкой рати было с избытком, и боярин Всеволод не то чтобы пребывал в праздности, добившись первой победы, а просто готовился к борьбе основательно, не надеясь на быстрый и лёгкий успех.

Уже то хорошо, что среди радимицкой старшины разлада не наблюдалось. Да и отступать после свершенного некуда. На совет в терем воеводы собрались бояре по первому же зову и на этом совете не лаялись попусту, а рядили по правде и со смыслом. Тут даже душистые хозяйские меды не горячили сердца, каждый понимал важность происходящего. Шуток и хвастовства не было - не удаль собрались здесь показывать, а мудрость.

Боярин Всеволод сидел во главе стола, одесную его - боярин Злат, ошую - боярин Гюрята. Первенство Всеволода никто не оспаривал, а молодой боярин Сувор, принимая пущенную по кругу братину, назвал хозяина князем, хотя вечевого приговора ещё не было. Но никто не сомневался, что именно Всеволода люди выкликнут радимицким князем. И мудр боярин, и на рати опытен, и статью удался и ликом. Не молод уже, но и не стар, да и в сыновьях удачлив. Дочерей тоже хватает. Бояре нет-нет да и посматривали в их сторону - кто для себя искал суженную, а кто для сыновей. Среди дочерей не было только Забавы, но не вышла она к гостям, надо полагать, по отцову приказу, дабы не напоминать лишний раз о сгинувшем боярине Куцае и тем не портить вкус мёда. Заполошный был человек, испортивший много крови радимицкой старшине и простому люду. И пролил он этой крови тоже немало. Если ты поставлен Великим князем над другими, то суди по правде, пришедшей от дедов, а не по своему произволу. Князь Владимир тоже ни с кем в Киеве не считается и любая его блажь - закон. Потому-де, что он Великий князь. Но ведь испокон веков заведено, что не народ для князя, а князь для народа. Если киевлянам такой самовольный князь люб, то пусть они его и терпят, а радимичи дорожат своими обычаями и жить хотят по правде.

- Пусть Великий князь берёт с нас подати, но чтобы судил нас не наместник, а свой князь, избранный на вече, - сказал своё слово боярин Злат, отставляя в сторону пустую чарку.

Боярин Злат румян, хотя нельзя сказать, что юн, бородой уже оброс изрядной. Рассудил он вроде бы здраво, а понимания не встретил.

- Да за что же мы подати будем платить Великому князю? - вспыхнул молодой Сувор. - А он потом на нас натравит псов, вскормленных нашим серебром! Лучше на эти деньги пригласить варягов да поставить их под руку князю Всеволоду. Владимир Киевский не тот человек, чтобы удовлетвориться малым, уж если начнёт стричь, то сострижет не только шерсть, но и мясо.

Если судить по лицу Всеволода, то согласен он скорее с Створом, чем с Златом. Но и в словах румяного боярина есть свой смысл. На это указал боярин Судислав. Пока подойдут варяги, Великий князь три раза обернуться успеет. Сначала надо выставить требования боярина Злата, ну, и далее смотреть, что получится. За то, чтобы выкликать своих князей на вече, выскажутся и вятичи, и кривичи и новгородцы. И киевские бояре не упустят случая дать укорот Владимиру, если на сторону радимичей встанут все племена. Правда, идущая от дедов, за нами, а не за князем Владимиром.

Судиславу никто не возразил, да и чего возражать - рассудил по уму. В одиночку не справиться радимичам с Великим князем, но если другие племена скажут своё слово, то Владимиру не останется ничего другого, как согласиться с общим мнением.

- И чтобы богам жертвовали от сердца, а не по велению волхвов, - подал голос седой боярин Гюрята. - А людей не жертвовать вовсе. Не было прежде такого в радимицких землях, чтобы умывать кумиров человеческой кровью. Нельзя откармливать одного бога в ущерб другим богам, от этого нарушается равновесие и всё в мире идёт на перекосяк. Так говорят волхвы Велесовы и Даждьбоговы.