Сердце Ворона - Дэвид Геммел

Завершив выступление, сир Гайан сделал шаг назад. Епископ посовещался с аббатами и провозгласил:

— Мы позволяем сиру Гайану провести испытание сегодня во второй половине дня.

И снова поднялся Алтерит;

— С позволения почтенного суда я еще раз сошлюсь на Священный Закон. Допрос с применением пытки может производиться только с разрешения гражданских властей. Следовательно, вам нужно получить согласие Мойдарта. При отсутствии такого разрешения любой допрос будет рассматриваться как нарушение закона, а результаты его будут признаны недействительными.

— С позволения суда я мог бы обратиться к Мойдарту за таким разрешением. — Арлин Бедвер вопросительно посмотрел на епископа.

Алтерит тоже не спускал глаз с председательствующего. Мойдарт уже признал Мэв Ринг невиновной по всем статьям. Епископ знал об этом. Обращение к Мойдарту почти наверняка встретит отказ.

Епископ задумался.

— В этом нет необходимости, мастер Бедвер, — сказал он наконец. — Нам не нужны задержки. Готовы ли свидетели дать показания?

— Готовы, мой господин.

— Тогда давайте их выслушаем.

К "вечернему заседанию уверенность Алтерита в успешном исходе дела сильно ослабла. Пять свидетелей дали показания против Мэв Ринг, хотя приведенные ими факты представлялись — по крайней мере учителю — крайне смехотворными. — Один рассказал, что ночью, после того, как обвиняемая стала его партнером, ему приснилась говорящая человеческим языком белая коза. Результатом стало то, что он отошел от церкви, отдав предпочтение посещению борделей.

Алтерит, едва удержавшийся от того, чтобы не расхохотаться, был поражен тем, что публика, похоже, восприняла это заявление всерьез. Зрители сидели молча, внимательно слушая несшуюся со свидетельского места чушь.

— Сколько раз вам приснилась белая коза? — спросил он.

— Несколько, — ответил свидетель, тощий мужчина по имени Над Холдер, занимавшийся изготовлением ковров и живший в северной части города.

— А когда вы поняли, что сон с козой стал результатом знакомства с Мэв Ринг?

— Не понимаю.

— Мне говорить медленнее?

— Она меня околдовала, — сказал Холдер. — Хотела прибрать к рукам мое дело.

— Вас не удивит, господин Холдер, если я сообщу суду, что располагаю свидетельствами того, что вы уже несколько лет являетесь посетителем дома порока?

Над замигал и облизнул губы:

— Но раньше я делал это не так часто.

— Однако вы подтверждаете, что впервые пошли в бордель вовсе не под действием колдовства?

— Меня искушал дьявол. — Холдер указал на Мэв Ринг. — Она слуга дьявола.

— Когда вы догадались об этом? Два года назад, когда расширили дело на деньги, предоставленные моей подзащитной? Или может быть, год назад, когда получили первую солидную прибыль? Уточните,

Свидетель явно нервничал.

— Ну.., наверное, когда умер Парсис Фельд. Да, примерно в это время.

— После того, как поговорили с Джорайном Шельдом?

— М-м… да…

— Понятно. Значит, это было не тогда, когда вам приснилась коза, не тогда, когда подсчитывали прибыль, полученную благодаря деловой сметке Мэв Ринг. Очень показательное признание, мастер Холдер. А на какую прибыль вы рассчитываете сейчас? Сколько вам обещано? Десять фунтов? Сто? Сколько?

— Я об этом даже не думал, — хмуро ответил свидетель. — А здесь я лишь исполняю свой гражданский долг.

Алтерит презрительно усмехнулся:

— Вы подонок, Холдер. Наихудший из мерзавцев. Неблагодарный лжец, развратник и злодей.

— Эй, почему это он так меня оскорбляет? — воскликнул возмущенный свидетель.

— Господин Шаддлер, вам не позволено так говорить, — заметил епископ. — Вы должны извиниться.

— Скорее съем на обед собачью блевотину, — ответил Алтерит.

— Вы бесстыжий и дерзкий мошенник! Я приговариваю вас к еще двадцати ударам плетью.

— Спасибо. У меня нет больше вопросов к этому человеку. Пусть заползает в нору, из которой выполз.

— И еще двадцать! — закричал епископ.

На следующее утро Арлин Бедвер вызвал очередного свидетеля, Джорайна Фельда. Это был угрюмый мужчина лет двадцати с лишним. Высокий и сутулый, он, заняв свое место, молитвенно сложил тонкие руки. Голос его звучал громко, но как-то глухо. Отвечая на вопросы Бедвера, Джорайн рассказал о там, что его отец, став партнером Мэв Ринг, изменился до неузнаваемости, пристрастился к выпивке, начал посещать заведения сомнительной репутации, много играть на деньги и вообще огрубел. Однажды, напившись, Фельд-старшпй признался сыну, что «продал душу в обмен на успех в делах». Когда дело дошло до перекрестного допроса, Алтерит поинтересовался, в какой момент свидетель начал подозревать о причастности Мэв Ринг к переменам в поведении его отца. — Как только узнал, что он отдал этой чертовке половину предприятия, — ответил Джорайн. — Понятно. Но тогда почему, обращаясь с жалобой к Мойдарту, вы ни словом не упомянули о колдовстве? Вы попросили разобраться в законности сделки между Мэв Ринг и вашим отцом, вы обвинили мою подзащитную в незаконном владении огнестрельным оружием, но ничего не сказали о колдовстве. Почему?

— Я не должен вам отвечать.

— Должны, мастер Фельд. Такова особенность нашей судебной системы. Находясь на месте свидетеля, вы обязаны отвечать мне, господину Бедверу, епископу и судьям. Позднее вам придется ответить и перед еще более высокой властью. Настанет день, мастер Фельд, и вы предстанете перед Истоком Всего Сущего и ответите Ему.

— Моя совесть чиста. Эта женщина околдовала моего отца. Она заплатит за это.

— Вы помогаете церкви?

— Да.

— Делаете взносы?

— Да.

— Когда вы сделали последнее пожертвование и сколько внесли?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к происходящему. — Джорайн перевел взгляд на епископа.

— Я тоже, — отозвался на этот молчаливый призыв председатель. — К чему вы клоните, мастер Шаддлер?

— Насколько мне известно, мастер Фельд внес пожертвование в пятьсот фунтов именно в тот день, когда была арестована Мэв Ринг. Мне подобное совпадение представляется весьма интересным, и я хочу, чтобы мои слова были записаны.

Какое-то время все молчали, затем епископ как будто пришел в себя.

— Не хотите ли вы сказать, что арест Мэв Ринг неким образом связан с вышеназванным пожертвованием? Вы обвиняете меня в продажности?

— Я лишь хочу, чтобы все, имеющее отношение к этому делу, было должным образом записано. У меня нет никаких сомнений в том, чем планировалось завершить этот процесс. Я также твердо верю в варлийскую систему, которая, несмотря на то что многие из живущих в этом краю считают ее жестокой и несправедливой, основана на правосудии и истине. Истина — это такая вещь, которая рано или поздно проявляет себя, как бы ее ни прятали под горами лжи и фальсификации. Истина в конце концов восторжествует.