Магия безмолвия. Эпизод II - Анна Кувайкова

– Сет, давай быстрее, – раздался над ухом знакомый мужской голос, – она стала сильнее, я не удержу её!

– Ну, мы это и планировали, не так ли? – весело рассмеялся блондин и, достав из кармана пузырёк, медленно вытащил деревянную пробку, насмешливо смотря на меня. – Только так долго пришлось ждать, пока это милое создание наконец выйдет погулять в одиночестве…

Я дёрнулась ещё сильнее, чувствуя, что ещё немного, и смогу освободиться, не вслушиваясь в то, о чём они говорили. Это было не важно сейчас, мне нужно было ещё чуть-чуть постараться и…

Мне не хватило одной секунды. Пальцы светловолосого мужчины сомкнулись на моём подбородке, заставляя открыть рот, и я почувствовала на языке мерзкий привкус зелья. Тошнотворный и знакомый вкус отвара, который притупляет все чувства, рассеивает внимание и подавляет волю. Я знала его состав наизусть, как и то, что бороться с его действием бесполезно.

И уже через несколько минут я стала безвольной куклой в руках того, кто на моих глазах убил мою мать. Их голоса доносились откуда-то издалека, как и участившиеся громовые раскаты. Глаза почти не открывались, и всё, что я могла изредка видеть, так это смутную пелену перед ними с тёмными очертаниями домов, которые стали меняться, когда меня куда-то понесли. Притупились и остальные чувства, я не могла разобрать запахи, слова, звуки. Я была как будто в полудрёме.

Я не понимала, что происходит, но только до тех пор, пока руки не пронзила острая боль, разрывающая кожу, плоть и связки мышц на запястьях.

Беззвучный крик сорвался с губ, но на них тут же попала новая порция зелья, и всё повторилось вновь. Шевеление вокруг, тихие слова, едва различимый смех, чьи-то тени, а затем опять удар, но теперь боль пронзила живот, и к ней мгновенно прибавился запах крови, моей собственной. И вновь зелье, шаги, смех, тени, напевная тихая речь, вспышка магии, невесомое прикосновение к лицу.

И снова туманное состояние прервала боль. Сильная, острая, пронзившая сердце и остановившая его медленный стук. Но на этот раз вместо повторения всего прошлого на смену боли пришла пустота…

Я очнулась в большой комнате, по убранству напоминающей пещеру, которой кто-то придал жилой и даже уютный вид. Большой очаг с ровным неярким жёлто-оранжевым пламенем, несколько старинных книжных шкафов, большое овальное зеркало в золочёной оправе на гнутых ножках, тёмно-алые портьеры на стенах, перевитые плетёными шнурами, пара больших кресел и столик между ними. Ровный каменный пол с непонятными древними рунами и небольшой круглый помост посередине. На нём стояла мраморная чаша на подставке, и больше вокруг ничего не было. Несмотря на отсутствие окон, воздух не был затхлым, а тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в очаге, казалась мягкой, умиротворённой.

Я не понимала, где нахожусь и почему, а все воспоминания выглядели размытым сном, и мне никак не удавалось сосредоточиться на них, увидеть и вспомнить хоть что-то. Единственное, что я помнила, – боль в запястьях и на сердце, но никаких следов на коже и на ткани платья на груди я не обнаружила. Это не поддавалось никакому объяснению. Но прежде чем я успела хоть немного запаниковать, меня поприветствовал знакомый голос:

– Здравствуй, Эльсами. Я вижу, ты всё-таки добралась до этого места. Жаль. Я думал, твой демон всё же найдёт в себе силы усмирить свою гордыню.

– Авалон, вы? – Я повернула голову в сторону, откуда донёсся голос, и с удивлением увидела Древнего, который расположился в одном из кресел, как и кто-то другой. Они оба склонились над столиком, на котором стояла шахматная доска с расставленными на ней резными фигурками, так, словно игра шла уже несколько часов, хотя я могла поклясться, что ещё минуту назад здесь никого не было. – Что вы здесь делаете? Если я могу говорить, то это опять сон, да?

– Боюсь, что не совсем, – качнул головой мужчина. Оставив недоигранную партию и откинувшись на спинку кресла, он обратился к своему сопернику: – Геката, не объяснишь малышке некоторые подробности её пребывания здесь?

– Геката? – тихо охнула я, машинально отступая назад и понимая, что тот, с кем играл Авалон в шахматы, был не кто-то, а сама Хранительница душ…

Сердце сжалось в комок от дурного предчувствия.

– Ну, Эльсами, не всё так плохо, – ласково произнесла женщина, закутанная в тонкий бархатный плащ. Поднявшись с кресла, Хранительница тряхнула головой, отчего её длинные иссиня-чёрные волосы, вьющиеся полукольцами, рассыпались по плечам и спине, и ласково улыбнулась: – Не стоит меня бояться. Я не причиню тебе вреда.

– Если это так, тогда зачем я здесь? – задала я вопрос, переводя взгляд с безмятежного лица Древнего, который сидел закинув ногу на ногу, на лик Гекаты с его холодной, неживой красотой.

– Это долгая история, – улыбнулась женщина, подходя ближе и заставив меня насторожиться ещё больше. – Когда-нибудь я расскажу тебе её.

– Нет, сейчас! – выкрикнула я, понимая, что хватит с меня секретов, тайн и недомолвок, которые и так с лихвой заполонили мою жизнь. И мне было уже откровенно всё равно, на кого я сейчас позволила себе повысить голос и чем это могло кончиться. – Я хочу знать сейчас, что происходит и почему я здесь оказалась! Немедленно расскажите мне, что произошло! Ведь вы знаете оба, не так ли?!

– Геката, покажи ей, – спокойно отреагировав на мою истерику, тихо попросил Авалон, подперев тыльной стороной ладони подбородок и избегая моего взгляда, смотря на пламя, танцующее в очаге.

– Хорошо, – легко согласилась женщина и, подойдя ко мне, протянула хрупкую бледную руку. – Идём со мной, дитя.

Недоверие и страх боролись во мне со страстным желанием всё узнать, и я, всё ещё сомневаясь, всё же протянула свою руку, едва не вздрогнув, когда коснулась ледяной кожи.

Геката потянула меня за собой и, взойдя на помост, подвела к неглубокой чаше, наполненной прозрачной водой, в гладкой поверхности которой отразилась лишь я одна. Отпустив меня, Хранительница провела ладонью над водной гладью, не коснувшись её, но от этого жеста вода пошла рябью, а когда успокоилась и разгладилась, на ней появилась картинка, заставившая меня судорожно вцепиться в край чаши, серебряными ногтями царапая камень.

По улицам ночного города металась большая пума, промокшая насквозь от проливного дождя. Она вынюхивала что-то или кого-то, и в один момент, когда вспышка молнии осветила главную площадь, глаза напрягшегося зверя сверкнули алым, а через миг приняли ровный сапфирово-синий цвет. А через несколько секунд хищник, видимо, уловил нужный ему запах и в несколько прыжков очутился у крыльца старого, почти развалившегося дома. Внутрь его, а точнее, в подвал, больше похожий на каменный жёлоб, стены которого были забрызганы кровью, ворвался уже не зверь, а злой демон, едва не разрушив крыльями и когтями ветхие стены.

Но несмотря на его спешку, я поняла, что он опоздал…

Я почувствовала, как сердце начинает биться в груди всё медленнее, гул в ушах становится всё громче, затопляя сознание. Ладони вспотели и похолодели, когда я увидела, как демон упал на колени перед хрупкой фигурой в тёмно-алом платье, распятой на полу, прибитой за руки железными штырями к каменной поверхности, надёжно удерживая её посреди пентаграммы, чьи контуры были залиты кровью из глубокой раны на животе. Алые концы длинных волос цвета червонного золота терялись в кровавых лужах, в которых тонули отблески красных рубинов из украшений.