Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник) - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Туточки я, – объявил Булстроуд.

Полковник Уайверн сдержался и не дал воли огненным словам, которые рвались у него с языка. Ему надо было экономить силы.

– Булстроуд, – произнес он. – Принесите мой хлыст.

В чаще прыщей на лице дворецкого мелькнуло нечто живое. Это было виноватое выражение.

– Нету его, – промямлил он.

Полковник поднял брови.

– Нету? Что значит нету? Куда он делся?

Булстроуд закашлялся. Он надеялся, что расспросов удастся избежать. Чутье подсказывало ему, что иначе возникнет неловкость.

– В починке. Я его снес чинить. Он треснул.

– Треснул?

– Ага, – ответил Булстроуд, от волнения прибавив непривычное слово «сэр». – Я щелкал им на конном дворе, и он треснул. Ну, я и снес его чинить.

Полковник Уайверн грозно указал ему на дверь.

– Убирайтесь вон, недостойный, – сказал он. – Я с вами поговорю потом.

И, сев за письменный стол, как он поступал всегда, когда надо было поразмыслить, полковник забарабанил пальцами по ручке кресла.

– Придется позаимствовать хлыст молодого Рочестера, – сказал он себе наконец и с досадой прищелкнул языком. – Ужасно неловко явиться к человеку, которого собираешься отхлестать, и просить у него для этой цели его же хлыст. Однако ничего не поделаешь, – философски заключил полковник Уайверн. – Другого выхода нет.

Он принадлежал к числу людей, которые всегда умеют приспособиться к обстоятельствам.

Обед, который ели в Рочестер-Эбби, был гораздо лучше, чем в Уайверн-Холле, даже просто никакого сравнения. В то время как полковнику Уайверну приходилось довольствоваться некомпетентным произведением беспомощной стряпухи с косицами, воображавшей, судя по всему, что она кормит стаю стервятников в пустыне Гоби, к рочестерскому столу подавались кушанья, созданные первоклассным специалистом. Ранее в этой хронике уже мимоходом упоминался высокий уровень здешнего кухмистерского руководства, осуществляемого прославленной миссис Пиггот; вот и сегодня, выдавая на-гора обеденные блюда, она ни в чем не изменила своим возвышенным идеалам. Трое из четырех пирующих находили, что пища просто тает во рту, и, поглощая ее, издавали возгласы восторга.

И только сам хозяин составлял исключение, у него каждый кусок, попадая в рот, обращался в золу. В силу разных причин – тут и нестабильное финансовое положение, и ночная интерлюдия с ограблением, и ее катастрофический исход, утрата невесты, – Билл оказался далеко не самым веселым участником этой веселой компании. В прежние счастливые времена ему случалось читать в книжках про то, как персонаж за столом отодвигал тарелку, не отведав ни кусочка, и, будучи большим любителем поесть, Билл всегда недоумевал, откуда такая сила воли? Но за трапезой, которая сейчас подходила к концу, он сам поступал точно так же, а то немногое, что все же попадало ему в рот, обращалось, как сказано выше, в золу и прах. Он сидел за столом, от нечего делать крошил хлебный мякиш, дико озираясь и дергаясь подобно гальванизируемой лягушке, когда к нему обращались. Ему было положительно не по себе, как кошке в чужом переулке.

К тому же застольная беседа тоже действовала на него далеко не успокоительно. Миссис Спотсворт то и дело поминала капитана Биггара, ей было жаль, что его нет за пиршественным столом, и имя Белого Охотника всякий раз производило в больной совести Билла сейсмический эффект. Вот и сейчас миссис Спотсворт снова вернулась к той же теме.

– Капитан Биггар мне рассказывал… – начала было она, но ее перебил жизнерадостный смех Рори.

– Да? Он вам рассказывал? – со свойственной ему тактичностью подхватил он. – Надеюсь, вы ему не поверили?

Миссис Спотсворт насторожилась. Ей послышался в его словах выпад против того, кого она любила.

– Как вы сказали, сэр Родерик?

– Ужасный лгун этот Биггар.

– Почему вы так думаете, сэр Родерик?

– Да вот припомнил все эти басни, что он рассказывал вчера за ужином.

– Его рассказы были совершенно правдивы.

– Какое там! – бойко возразил Рори. – Не позволяйте ему заговаривать вам зубы, дорогая миссис Как-вас-там. Все эти парни, которые жили на Востоке, все как один – феноменальные врали. Кажется, это результат действия ультрафиолетовых лучей. Они там ходят без тропических шлемов, и солнце перегревает им головы. Мне говорили знающие люди. Один часто захаживал ко мне, когда я служил в отделе «Ружья, револьверы и патроны», и мы с ним сдружились. Раз под вечер, в подпитии, он меня предостерег, чтобы я не верил ни единому их слову. «Посмотрите на меня, – говорит, – слышали вы от кого-нибудь еще такие небылицы, как я рассказываю? Да я с детства не произнес ни слова правды. Но восточнее Суэца вообще такие нравы, что меня там за правдивость прозвали Джордж Вашингтон».

– Кофе сервирован в гостиной, милорд, – провозгласил Дживс, своевременно и тактично вмешавшись и тем предотвратив назревавший, судя по блеску в глазах миссис Спотсворт, неприличный скандал.

Билл потянулся за гостями в соседнюю комнату, ощущая все возрастающую тоску и тревогу. Казалось бы, хуже, чем сейчас у него на душе, просто не могло быть, но, однако же, после слов Рори стало еще во сто крат тяжелее. Он опустился в кресло, принял из рук Дживса чашку с кофием, плеснув на брюки, а к стае стервятников, терзающих ему сердце, прибавился еще один: вдруг рассказ капитана Биггара о происхождении подвески – ложь? Если так, страшно подумать, что он натворил, во что ввязался…

Как сквозь сон, Билл видел, что Рори и Моника собрали все утренние газеты и уселись над ними с озабоченными лицами. Подходит последний срок. Меньше чем через час начнется забег, и если ставить, то решать надо сейчас.

– «Ипподромные известия», – объявила Моника, призывая к вниманию всех присутствующих. – Что пишут в «Ипподромных известиях», Рори?

Рори неторопливо и тщательно просмотрел газету.

– Все больше про результаты скачек в Ньюмаркете. Полнейшая чушь, разумеется. По Ньюмаркету ни о чем судить нельзя, слишком много неизвестных. Если кто хочет знать мое мнение, то я лично не вижу никого, кто мог бы побить Мисс Тадж-Махал. У них в конюшне одни кобылы, а этим решается все. Жеребцы не идут с кобылами ни в какое сравнение.

– Приятно слышать, что ты хоть и с опозданием, но отдаешь должное моему полу.

– Да, решено, я свои два фунта намерен поставить на Мисс Тадж-Махал.

– Тем самым для меня Тадж-Махал исключается. Стоит тебе на кого-нибудь поставить, и это животное сразу начинает пятиться назад. Помнишь, как было на собачьих бегах?

Рори был вынужден с ней в этом согласиться.

– Действительно, в тот раз моя кандидатура себя не оправдала, – признал он. – Но ведь когда на собаку выпускают живого кролика, знаешь, как это может ее испугать? Тадж-Махал получает мои два кровных.