Заклинательница бурь - Мира Вольная

Позволю общаться, только не смей, слышишь, никогда больше не смей целовать его, пока ты во мне".

"Хорошо! — выкрикнула покойница. — Я согласна".

Лерой был все ближе и ближе.

"Клянись!" — я победно улыбнулась, но мужчина, видимо, воспринял это на свой счет, дернулся всем телом.

"Клянусь", — простонала Мина. Я расслабилась, вдохнула. Вот так. Нельзя меня злить.

— У тебя ресница выпала, — уперлась я ладонью в грудь Лероя. — На какой щеке?

— Э, — граф застыл изваянием на несколько вдохов, — на левой.

— Держи, — протянула мужчине действительно выпавшую ресницу и обошла по большой дуге, продолжив путь.

Завтрак прошел спокойно. Камина притихла и не мешала мне самой думать и анализировать, так же тиха и задумчива она была и на протяжении почти всего дня: пока я проверяла сводки, пока ходила в птичник, пока собирала вещи.

Мысли в голове вертелись разные, но все в основном вокруг Гротери и Лероя. Меня много что настораживало, много что не давало покоя, в том числе и Неприкасаемые, как ни странно. Все эти годы я трусливо гнала от себя любое воспоминание о ковене. Боялась.

Боялась почти до паники даже мысленно возвращаться к ним. Но… Но Александр Гротери, как оказалось, слишком мне дорог, слишком дорого то, что началось между нами, чтобы я и дальше позволяла себе роскошь прятаться за его спиной, быть слабой и беспомощной. Нет. Пора становиться ведьмой. Настоящей ведьмой: свободной, сильной, безрассудной. Ведьмы единственные, кто заклинает стихии, ведьмы не знают слова "нет", не приемлют середины. Если любовь, то до потери дыхания, если борьба, то до последнего вдоха. Если мир, то весь, целиком он должен принадлежать нам.

Как жаль, что для того, чтобы это понять, мне пришлось впустить в себя Мину. Мертвая во многом была права, почти во всем.

И пора было сорвать оковы, которые сама же на себя и надела, пора было выйти из клетки, оставить от нее лишь пепел, впустить в себя стихию. Пройти инициацию!

Я улыбнулась и положила в пространственный мешок последний пучок трав, потом развернулась и выпустила ледяную стрекозу.

Гротери обнаружился в кабинете.

Сидел в кресле, спиной ко мне, и разбирал бумаги, я тихонько прикрыла дверь, встала сзади. Он был так поглощен работой, что моего появления не заметил, слегка вздрогнул, когда мои руки опустились на широкие плечи.

— Софи, — грун запрокинул голову. Почему я никогда раньше не замечала, какими невероятно яркими и глубокими могут быть эти темно-синие глаза, как бешено и яростно в них время от времени сходит с ума метель?

Я наклонилась к его губам, обвела их языком, прикусила нижнюю и проникла в рот.

Глотая и упиваясь тихим, мучительным стоном, краем глаза заметив, как крепко Алекс сжал подлокотники, как быстро расползается по ним ледяная пленка. Мне хотелось его укусить, выпить, вцепиться в волосы и расцарапать спину. Хотелось почувствовать вес его тела, хотелось прижаться до боли, покрыть поцелуями шею и грудь, очертить пальцами мышцы живота и рук. Хотелось. Отчаянно. Безумно. До хрипоты, до дрожи, до изнеможения.

Но…

Я позволила себе лишь этот поцелуй, лишь прикусить мочку уха, лишь провести языком по венке на шее.

И отстранилась.

— Осталось пол-оборота, — прохрипела шепотом я, глядя, как судорожно вздымается грудь мужчины, как пальцы по-прежнему, до побелевших костяшек, сжимают подлокотники. — Пришла сказать: "До встречи".

— Ведьма, — прорычал Алекс, вскакивая из кресла. Я даже вдохнуть не успела, как он вжал меня спиной в стену, приподнял, задрал юбки, заставляя обхватить его ногами, и набросился на мой рот.

Я горела, плавилась, таяла. Он стискивал меня почти до боли, горячей ладонью сжимал сзади шею, гладил ноги, пробираясь пальцами под резинку чулок, порвал ворот платья, растрепал волосы, терзая и терзая мои губы, вырывая из горла стоны, хрипы. Дико, почти яростно, так, как я того и хотела. Мои пальцы измяли его рубашку, руки пробрались под нее, провели по спине, принося невыносимое, болезненное удовольствие.

Хотелось еще и еще.

Но надо было брать себя в руки. И я замедлила движения, опустила ноги, погладила его язык своим, легко пробежалась по твердым губам, погладила острые, резкие скулы и, наконец-то, отстранилась.

— Твой способ говорить "пока" понравился мне больше, — прошептала, улыбнувшись.

— Ты меня с ума сведешь, — сжал Алекс мои плечи. — Давай наплюем на Амелию, и ты останешься в замке. Сабрина с ней справится.

— Нет. Нельзя, ты же понимаешь, как это будет выглядеть: полное пренебрежение к принцессе и, соответственно, к дроу.

— Я могу себе это позволить, — продолжал настаивать Гротери. — И я не хочу тебя отпускать.

— Можешь, но оно того не стоит. Три дня пройдут быстро, — мне самой не очень-то хотелось на источники, тем более в такой компании, но это было необходимо. — Я не буду отвлекать тебя от дел и приду в себя, — улыбнулась, погладив груна по щеке.

— Может, я совсем не против, чтобы меня отвлекали, особенно ты. Особенно в чулках, желательно, только в чулках.

— Какие интересные у тебя фантазии, Александр Гротери.

— Ты себе даже представить не можешь, — прошептал он мне на ухо, а я задрожала, закрыв глаза.

— Расскажешь мне как-нибудь, — улыбнулась я и выскользнула из его рук.

— Лучше покажу, — и это прозвучало обещанием, снова вызвав дрожь.

Я подошла к столу, открыла пространственный мешок и достала из него книгу.

— Прочти на досуге, ладно? — повернулась к груну, поднимавшему кресло.

— Хорошо, — кивнул Алекс.

А через пятнадцать лучей я входила в воронку портала вместе с Лероем, все еще ощущая поцелуи и прикосновения Александра, улыбаясь.

Александр Гротери, владыка Северных Угодий и повелитель Северных Земель.

Я проводил взглядом фигуру Софи, скрывшуюся в портале, и вернулся в кабинет. Через два оборота должны были прибыть Стэр и Обсидиана, а еще пришли первые отчеты от дознавателей Блэка, и до встречи с наместником я собирался их проглядеть, хотя бы просто пробежать глазами.

Волки нашли немного, но по существу, что называется. Почти все похищенные дети спустя три года были найдены мертвыми в лесах или в болотах, лишь о судьбе троих на сегодняшний момент не было ничего известно. И каждый раз похищения детей происходили сразу после похищения Кадархом очередной девушки. Только если грун забирал молодых женщин примерно раза два в месяц, то детей воровали куда как реже, зато больше. Как правило, мужик забирал одну, гораздо реже — двоих, а младенцы пропадали по трое, иногда даже по четверо.

Примерно в это же время в пределах серого леса то тут, то там, были замечены небольшие магические возмущения, примерно раза два в месяц, но строго в одно и то же время. Самое сильное и последнее такое возмущение было ровно шесть лет назад недалеко от Черных болот, там же и нашли потом тела пятерых детей.