Дрейк - Вероника Мелан

Не хотел оставлять одну? Не хотел, чтобы ненужные эмоции захлестнули ее этим вечером? Что ж, правильно говорят, что нет ничего лучше, чем вышибать клин клином.

И он вышиб.

Осталось только понять чей и куда?

* * *

Картинка была настолько трогательной, что отпечаталась в моей памяти на всю жизнь: Клэр, держащая на руках пушистую рыжую кошку. До того сумасбродно носящаяся по дому, она вдруг притихла на руках у кухарки, успокоилась, расслабилась и замурчала (а ведь мне не давалась). Зеленые глаза довольно щурились и то и дело вопросительно поглядывали на худую женщину, мол, мы ведь теперь вдвоем, я и ты? Все время? Так ведь?

Торчащую во все стороны шерсть нежно приглаживали тонкие пальцы, в глазах Клэр стояли слезы. Посмотрев на меня, она тихо переспросила:

– Она, правда, моя?

– Правда. Просто переезжай сюда, всем будет лучше.

Несколько минут назад я уже подробно объяснила Клэр, по какой причине хотела видеть ее рядом с собой: удобство, выгода обеим, исключение ненужных трат на дополнительное жилье и долгую дорогу, общение для меня.

– Спален у меня много, в какие-то я вообще не захожу, выберешь любую. Кошка твоя в любом случае, если откажешься, заберешь себе, но тогда ведь она будет много времени проводить в одиночестве…

Это был убийственный аргумент, сразу же заставивший Клэр принять решение.

– Одной-то нехорошо!

– Вот и я о чем. А здесь у нее и ты, и компания, и простор.

Миша сидел здесь же, на полу, будто ждал исхода важного и для него разговора. Останется новая соседка или нет?

– Имени у твоей любимицы еще нет, сама выберешь.

– Огонек! – тут же воскликнула Клэр. – Смотри, какая подвижная и яркая, прямо как огонек.

И впервые в жизни улыбнулась широко и радостно, после чего я поняла – битва выиграна. Улыбнувшись в ответ, спросила:

– Тогда пойдем выбирать тебе комнату? А после, когда будет время, перевезем сюда твои вещи.

Когда комната была выбрана, а пьяная и притихшая от счастья Клэр, все еще не веря в удачу, прижимая рыжую любимицу, кружила вальсы по кухне, я стояла у окна своей спальни, рассеяно поглаживая запрыгнувшего на подоконник Мишу.

Проснулась я в шесть.

Дрейка в кресле не было. Не было его и в комнате. Потихоньку собрав свои вещи и отыскав обувь, я исчезла из его дома, не попрощавшись, а теперь переживала, не обидела ли хозяина уходом по-английски.

Неотступно преследовали воспоминания о вчерашнем вечере: о мужчине, одетом с иголочки, в котором было невозможно признать главу Уровней и городов – шикарном, шальном, очаровательном и веселом, кружащем меня по галерее бутиков, скупающем все, что можно скупить. Нежность и непреклонность в его глазах заставляли сдаваться без боя, потакать каждому его желанию (которые, к собственному стыду, совсем не шли в разрез с моими), хотелось беспрерывно смеяться и тонуть в вихре неожиданно теплых эмоций и легкости непонятно отчего наполнившей тело и голову.

Что это – роман? Роман с начальником? Или просто с самым лучшим мужчиной на свете? Все творившееся вчера было так сильно похоже на свидание, что делалось муторно и хорошо одновременно. Голова шла кругом, волны эйфории то и дело накатывали на мой милостиво встречающий их берег.

Видит Бог, я хотела этого. Хотела этого мужчину, этих чувств, этих незабываемых мгновений, проведенных с ним, но в то же время чувствовала себя щепкой, попавшей в сильное течение океана. Казалось, выбор направления теперь не в моей власти. Огромные волны ласкают и щадят, но неумолимо несут куда-то вперед, не позволяя даже переварить и трезво оценить происходящее. А что будет потом, когда все изменится? Изменится в любом случае, потому что меняется все и всегда. Вопрос лишь когда и в какую сторону?

Но, может, такой и должна быть жизнь? С ощущением, что ты живешь, что ты счастлив, пусть даже не успевая анализировать, а не сидишь и думаешь о том, что должно произойти, чтобы ты стал счастлив. В таком случае это не жизнь. Это ожидание жизни.

Мокрый нос ткнулся в застывшую руку – Миша удивился, почему его вдруг перестали гладить? Я снова послушно принялась гладить голову и ушки, спиной ощущая все те коробки и пакеты с баснословно дорогими вещами, которые сейчас стояли на кровати.

– Дрейк, зачем мы будем это покупать? Это же целое состояние!

– Это всего лишь деньги, Бернарда.

Он шел рядом – спокойный, умиротворенный, сильный, а в глазах непривычная нежность, плавящая конечности. Казалось, он умел согревать целый мир вокруг себя.

– А каково это быть богатым?

Дрейк улыбнулся вопросу.

– Это никак не ощущается, поверь мне. Ты ощущаешь эмоции, когда денег мало. Или когда их становится больше. Или еще больше. Но ты не чувствуешь ровным счетом ничего, когда их просто много. Всегда. Это правило посоха.

Стало любопытно. Ведь я никогда не была богатой, скорее наоборот. И только в последнее время начала позволять себе то, о чем раньше не смела даже мечтать.

– А что это за правило?

– Оно звучит так: «Если у тебя есть посох, я дам тебе еще один. Если у тебя его нет, я ничего тебе не дам».

Где-то с минуту услышанное крутилось в голове, не складываясь в логичную картинку.

– Как странно. Ничего не понимаю. Почему, если у тебя нет посоха, то еще один тебе не дадут? Ведь нужно наоборот: если уже есть один, то не давать, а дать тем, у кого нет.

Дрейк часто говорил загадками, смысл которых становился понятен позже. Несколько секунд он смотрел на одетого в элегантный мужской костюм манекен за стеклом витрины (а я на отражение Дрейка), потом перевел смеющийся взгляд на меня.

– Как часто ты замечала, что позволив себе что-то, ты гораздо легче принимаешь и допускаешь это в свою жизнь повторно? Полученное становится привычным и в какой-то степени обычным. Например, однажды почувствовав себя «достойной», ты хочешь почувствовать еще больше подобного чувства, и оно будет тебе дано. Ты уже не захочешь чувствовать себя «ниже», не сойдешь с достигнутой ступеньки. Позволив себе увидеть красоту мира на одну минуту сегодня, ты сможешь уже любоваться ей две минуты завтра. Если в твою жизнь что-то приходит, мысленно или физически, и ты допускаешь это в свою жизнь, оно скоро удвоится. «Если у тебя есть посох… я дам тебе еще один». А если у тебя чего-то нет, например, ты не допускаешь в жизнь ощущение изобилия, обладания чем-либо, не растишь чувство любви и достоинства, не ищешь хорошие моменты в окружающих тебя событиях, то у тебя ничего нет. Подобное притягивает подобное. Поэтому «если у тебя нет посоха, а ничего тебе не дам». Деньги стали обычными для меня настолько давно, что этот посох постоянно притягивает к себе еще. Автоматически. А если бы я стал бояться, что их может не быть, то они бы исчезли. Все, абсолютно все, что занимает человеческий мозг, рано или позже воплощается. Если это страхи или нужды, то ими и будет наполнена реальная жизнь. Если это светлые мысли, то в физический мир притянутся совершенно иные ситуации. Этот закон работает для всех без исключения, Бернарда. Просто Творцы имеют шанс видеть его работу несколько быстрее, а от того, что в жизни обычных людей от появления мысли до ее воплощения проходит какое-то время, они называют это «совпадениями» и часто не проводят взаимосвязь, казалось бы, очевидных вещей, считая, что сами ни на что не влияют. Это ошибка. Мысль влияет на все. Поэтому научиться ее контролировать – есть умение, которым должен овладеть каждый.