История похитителя тел - Энн Райс

– Ты мне небезразличен! Мне все равно, в каком ты теле. Этоправда. Но, если быть предельно честным, этот гнусный Похититель Тел, как тыего называешь, меня пугает. Да, пугает до мозга костей.

Он глупец и всегда сам становится причиной своего падения,это так. Но на этот раз ты, наверное, прав. Он совершенно не стремится бытьзадержанным, если вообще когда-то стремился. Он планирует долгое успешноеприключение, и ему может очень скоро надоесть «Королева Елизавета II». Поэтомунадо действовать. Теперь бери чемодан. Я чуть не умер, тащась вверх полестнице.

Я подчинился.

Но меня смягчили и опечалили его проникнутые чувством слова,и я ринулся в мысленный просмотр фрагментарных картин, живописующих всякиемелочи, какими мы могли бы заняться на большой мягкой кровати в соседнейкомнате.

А вдруг Похититель Тел уже сбежал с корабля? Или именносегодня утром его уничтожили – после того как Мариус окатил меня таким презрением?

– Тогда мы поедем в Рио, – сказал Дэвид, направлявшийсявпереди меня к воротам. – Мы как раз успеем на карнавал. Устроим себеотличный отпуск.

– Я умру, если придется прожить так долго! – сказал я,обгоняя его на лестнице. – Твоя проблема в том, что ты привык бытьчеловеком, так как занимаешься этим чертовски долго.

– Я привык к этому уже в два года, – сухо возразил он.

– Я тебе не верю. Я уже несколько веков с интересом наблюдаюза двухлетними людьми. Они несчастны. Они практически постоянно суетятся,падают и плачут. Им противно быть людьми! Они уже понимают, что этосвоеобразная злая шутка.

Он засмеялся про себя, но не ответил. И не смотрел на меня.

Когда мы вышли к парадному входу, нас уже поджидало такси.

Перелет стал бы для меня очередным кошмаром, не устань янастолько, что сразу заснул. С момента моего последнего отдыха – сна в объятияхГретхен – прошло полных двадцать четыре часа, и я заснул так крепко, что, когдаДэвид разбудил меня для пересадки в Пуэрто-Рико, я плохо соображал, кто мытакие и чем занимаемся, и на один странный момент мне показалось вполненормальным болтаться в этом огромном тяжелом теле в состоянии растерянности ибездумного подчинения командам Дэвида.

Это был транзитный рейс, и мы не выходили из терминала. Акогда наконец приземлились в маленьком аэропорту Гренады, меня удивило густое ивосхитительное карибское тепло и блестящее сумеречное небо.

Казалось, мягкий, ароматный, обвевающий ветерок,приветствовавший нас, изменил весь мир. Я порадовался, что мы совершили набегна новоорлеанский магазин на Кэнал-стрит, потому что плотная твидовая одеждаздесь никуда не годилась. Пока наше такси тряслось по узкой неровной дороге,доставляя нас к отелю на пляже, я зачарованно рассматривал роскошный лесвокруг, большие красные гибискусы, цветущие за каждой изгородью, грациозныекокосовые пальмы, склоняющиеся над крошечными полуразрушенными домишками нахолме, и мечтал увидеть их не безнадежно мутным ночным смертным взглядом, но влучах волшебного утреннего солнца.

Вне всякого сомнения, в том, что мое превращение состоялосьна злобном джорджтаунском холоде, присутствовал элемент наказания. Но,вспоминая обо всем – о красивом белом снеге и о тепле домика Гретхен, я не могжаловаться искренне. Однако только этот карибский остров представлялся мнереальным миром, созданным для настоящей жизни; и я, как всегда со мнойбывало на этих островах, подивился, как они, такие прекрасные, такие теплые,могут быть такими бедными.

Бедность видна повсюду: бессистемно разбросанные деревянныедома на сваях, пешеходы на обочинах дорог, старые ржавые автомобили и полноеотсутствие каких бы то ни было признаков благополучия… Для приезжего все этомогло сойти за экзотику, но для коренных жителей, так и не скопивших денег,чтобы покинуть остров хотя бы даже на один день, это были свидетельства тяжелойжизни.

Вечернее небо приобрело густой блестяще-синий отлив, какчасто бывает в этих краях, светящийся, как в Майами, а мягкие белые облака надальнем краю моря создавали привычную для этих мест чистую и прекраснуюпанораму. А ведь это лишь маленькая часть Карибского моря. И зачем я вообщезабредаю в места с каким-либо иным климатом?

Отель оказался пыльным, запущенным домиком для гостей,покрытым белой штукатуркой, одним из множества подобных строений под ржавымижестяными крышами. Весьма немногие англичане знали о нем; здесь, в беспорядочнопристроенном крыле старомодных комнат, выходящих на пески пляжа Гранд-Ансе,было очень тихо. С многословными извинениями за сломанные кондиционеры ипереполненные номера – нам придется занять двухместный номер, и я чуть нерасхохотался, когда Дэвид поднял глаза к небу, словно беззвучно говорил, чтоего испытания не кончатся никогда, – владелец продемонстрировал нам, чтовентилятор под потолком может создать достаточно сильный ветер. Окна закрытыстарыми белыми жалюзи. Мебель сплетена из белых прутьев, а пол выложен старойплиткой.

Мне это показалось очаровательным, но в основном из-засладкого теплого воздуха и кусочка джунглей – спускавшихся по стенам зданиязарослей банановых листьев и лиан. Ах, вьюнок! Можно установить отличноеосновное правило: никогда не селись в той части света, где не растут лианы.

Мы сразу же принялись переодеваться. Я сорвал с себя твид инадел тонкие хлопчатобумажные брюки, рубашку и теннисные туфли, купленные передотъездом из Нового Орлеана, и, приняв решение не предпринимать физической атакина Дэвида, который переодевался ко мне спиной, вышел на улицу, под грациозноизогнутые кокосовые пальмы, и направился к песку.

Ночь была спокойной и тихой. Ко мне вернулась вся моя любовьк Карибам, а также болезненные и благословенные воспоминания. Но я мечталувидеть эту ночь моими прежними глазами. Я жаждал видеть, что происходит всгущающейся тьме и в тенях, окруживших раскинувшиеся вокруг холмы. Я желалнастроить свои сверхъестественные уши и поймать тихие песни джунглей, навампирской скорости побродить по горам с другой стороны, отыскивая тайныеущелья и водопады, – но это было доступно лишь Вампиру Лестату.

Мои открытия вызвали во мне ужасную грусть. И, возможно,впервые до меня полностью дошло, что все мои мечты о смертной жизни оказалисьложными. Дело не в том, что жизнь отнюдь не волшебство, что сотворение – нечудо, что в основе мира лежит не добро. Дело в том, что я настолько воспринималкак должное те способности, которые даровала мне Тьма, что не сознавал, какоепреимущество они мне давали. Я недооценил свой дар. И хотел его вернуть.

Да, ничего не вышло, правда? Смертной жизни с меня хватит.

Я поднял глаза к бессердечным звездам, злобным хранителям, ивзмолился о понимании к Темным богам, которых не существует.