Месть темного бога - Линн Флевеллинг

— И в чем же там было дело?

— До этого я еще дойду. Серегил говорил что-нибудь?

— Советовал мне полагаться на тебя и молиться Иллиору — завтра будет луна, предвещающая удачу. Думаю, он хотел сказать, что именно тогда нам и следует проникнуть к этому Албену.

— Правильно. Мы еще днем зайдем в лавку аптекаря, оглядимся там, а уж ночью примемся за работу.

— Но что, даже если Серегил прав? У пристава, который арестовал его, в списке было и мое имя. Если именно я представлю доказательства невиновности Серегила, он же мне не поверит.

— Может быть, и нет. Это значит, что мы должны позаботиться, чтобы доказательства попали в руки царицы другим путем. Через городскую стражу, например. Думаю, они обрадуются возможности арестовать предателя.

— Это-то конечно, но почему ты думаешь, что стража поверит нам, в отличие от пристава?

— Ну, стражники-то не поверят, — ответил Микам с хитрой улыбкой, — но есть еще Миррини.

— Кто? — Алек слишком устал, чтобы сразу вспомнить имя.

— Подруга принцессы Клиа. Она капитан конной гвардии.

Алек кивнул и протер глаза.

— Ах да, та самая, что снабдила меня пропуском — в тот день, когда по милости Серегила меня ограбили.

— Что по милости Серегила?

— Не важно. Ты думаешь, Миррини поможет нам?

— Ради Клиа, если уж не ради Серегила. Я дам ей знать, но не думаю, что она появится раньше завтрашнего утра. Так что ты пока обнови-ка свою кровать. Мне так кажется, что и завтра будет длинный день.

Алек невесело рассмеялся:

— С тех пор, как я встретил Серегила, других не бывает.

Открыв глаза на следующее утро, Алек с изумлением обнаружил склонившегося над ним Рансера.

— Прости меня за вторжение, господин, но благородный Микам послал меня будить тебя. — С достоинством переставляя негнущиеся ноги, старый слуга поставил на умывальник кувшин с горячей водой.

Первые лучи серенького рассвета сочились сквозь окно. Алек не проспал и нескольких часов. Сев в постели, он стал смотреть, как старик выполняет ежеутренний ритуал: приготовив все необходимое для умывания, он достал чистое белье и разложил его в ногах кровати.

Алек не привык, чтобы ему оказывались подобные услуги, и теперь следил за действиями Рансера со всевозрастающей неловкостью. Приобретенный им в Доме Орески опыт заставлял его относиться к помощи слуг настороженно. Что, если старик вознамерится помогать ему одеваться? Это было против природы — чтобы другой человек так ухаживал за ним, словно за ребенком или инвалидом. Почтительное молчание старого слуги только ухудшало ситуацию.

— Ты ведаешь всем хозяйством, верно? — спросил Алек, когда Рансер стал чистить его плащ. Интересно, размышлял юноша, знает ли этот морщинистый старик, кто Алек на самом деле? И если уж на то пошло, кто такой Серегил?

— Конечно, господин, — ответил слуга ровным голосом. — Благородный Серегил велел мне заботиться о твоих удобствах. Завтрак подан в столовой, капитан Миррини вот-вот появится. Приготовить твой костюм, господин?

— Приготовь.

Рансер подошел к шкафу, скрипя суставами, наклонился и достал штаны; потом открыл дверцу гардероба и спросил:

— Какой камзол прикажешь подать, господин? Алек не имел ни малейшего представления о том, какая одежда может быть в гардеробе, и ответил наобум:

— Голубой, пожалуйста.

— Хорошо, господин, голубой. — Старый слуга вынул невероятно нарядный камзол, расшитый золотыми бусинами.

— Э-э… Пожалуй, все-таки не голубой, — поспешно сказал Алек. — Я потом решу какой.

— Как пожелаешь, господин.

Алек смутился: старик и не думал уходить и вопросительно смотрел на него. После долгого неловкого молчания юноша сообразил, что слуга ждет позволения удалиться.

— Спасибо, Рансер. Мне больше ничего не нужно.

— Как прикажешь, господин. — Рансер поклонился и вышел.

— Потроха Билайри! — Алек выпрыгнул из постели, подошел к гардеробу и осмотрел разнообразную одежду. Голубой камзол оказался самым нарядным. Перебрав остальные, Алек выбрал скромный коричневый костюм, поспешно оделся и даже не удивился, обнаружив, что все — включая сапоги — ему точно впору, как будто сшито по мерке.

«Серегил занимался одеждой для меня, пока я был в Уотермиде, — подумал Алек с болью. — Только зачем мне все это, если нам не удастся вызволить его из Красной башни».

С этими мрачными мыслями Алек спустился на первый этаж и, следуя запаху поджаренных колбасок, вошел в уютную столовую, выходящую в сад. Микам уже сидел за столом; с обеих сторон от его кресла расположились зенгатские овчарки Серегила. Они явно не держали зла на Алека за вчерашнее вторжение: увидев его, они подняли свои белые головы и застучали по полу мохнатыми хвостами.

— Доброе утро, — сказал Микам, пододвигая Алеку блюдо с колбасками. — Поешь, а то Миррини появится с минуты на минуту.

Они как раз поспешно кончали завтракать, когда Рансер ввел в комнату высокую воительницу.

— Давайте выкладывайте, что у вас, и побыстрее. У меня через час смотр,

— предупредила она, сбрасывая заляпанный грязью плащ.

— Как Клиа восприняла новость об аресте Серегила? — спросил Микам.

— Ох, она рвет и мечет, но и очень обеспокоена. Хоть Серегил царский родич, Бариен жаждет крови и страшно недоволен отсрочкой, которую даровала узнику Идрилейн, прежде чем его начнут допрашивать.

— Нисандер ожидал этого, — сказал Алек. — У Бариена зуб на Серегила?

Миррини развела руками:

— Кто знает? Клиа говорит, Бариен считает, что Серегил оказывает плохое влияние на нее и на близнецов, и недоволен их дружбой.

«Близнецы — это Элестера и Тимор», — вспомнил Алек. Серегил безжалостно заставлял его зубрить царское родословное древо; близнецы были старшими сестрой и братом Клиа, детьми Идрилейн от второго брака.

— Ты сказала Клиа, что встретишься с нами? — спросил Микам.

— Нет, и она спустит с меня шкуру, когда узнает. Но я согласна с тобой: лучше не вовлекать ее в это дело, пока мы не поймем, куда ветер дует. Итак, чем я могу помочь?

Микам налил себе еще чая и откинулся в кресле.

— На улице Задней Ноги живет один мошенник; он, возможно, и подделал письма, из-за которых Серегил попал в Красную башню. Серегил сам собирался заняться им на следующую ночь; теперь он хочет, чтобы этим занялись мы.

— Но доказательства его невиновности не должны быть получены от нас, — добавил Алек. — Бариен может заявить, что мы их сфабриковали, чтобы обелить Серегила.