До последнего - Дэвид Бальдаччи

Поскольку взятый им заложник был убит, а на него смотрели многочисленные стволы, Веб по некотором размышлении решил положить оружие на землю.

— Никак не могу воспитать надежных помощников, — сказал Большой Тэ, обращаясь к Вебу. — А ведь я плачу своим людям неплохие деньги, дарю хорошую одежду, дорогие автомобили — даже шлюх им поставляю. Кроме того, я обучаю их бизнесу, потому что заниматься этим делом всю свою жизнь не собираюсь. Казалось бы, они должны меня благодарить и хранить мне преданность, но не тут-то было. Они кусают руку, которая их кормит. Туна делал свой собственный бизнес на стороне, воруя у меня деньги и наркотики. Должно быть, держал меня за полного идиота и полагал, что я не в состоянии сосчитать, сколько будет дважды два. Но это еще не самая большая глупость, которую он совершил. Хуже всего то, что этот парень подсел на продукт, которым торговал. А уж коли ты подсел на эту дрянь, то начинаешь распускать язык и болтать с первым встречным обо всем на свете — даже о своем бизнесе. Я это к тому, что под кайфом Туна мог выложить информацию обо мне и моем предприятии целой куче агентов из отдела по борьбе с наркотиками, а на следующее утро благополучно об этом забыть. Похоже, это он сдал всю нашу сеть и меня в том числе. А я не отношусь к тем королям наркобизнеса, которые могут руководить своим предприятием, даже находясь в тюрьме. И в тюрьму я не пойду. Так что, если на меня выйдут, я буду стоять до конца и скорее всего отправлюсь прямо в морг. Так-то вот.

Большой Тэ окинул своих людей пронзительным взглядом.

— Вы что — собираетесь бросить Туну прямо здесь, на дороге? Нет, так дело не пойдет. Отдайте же, черт возьми, последний долг покойному.

— И что же, по-твоему, мы должны с ним сделать? — сердито спросил один из парней. Хотя лицо у него было злое, Веб чувствовал, что он до ужаса боится своего босса. Он также не сомневался, что Большому Тэ это прекрасно известно. По-видимому, занимаясь своим «бизнесом», Большой Тэ в значительной степени опирался на страх, который испытывали по отношению к нему его люди. Тогда не было ничего удивительного в том, что он решил преподать им наглядный урок того, как важно быть лояльным. Вполне возможно, этот урок был рассчитан также и на Веба. Что ж, коли так, то он отлично его усвоил.

Большой Тэ с отвращением покачал головой.

— Неужели вы дети и вам необходимо растолковывать самые простые вещи? Разве вы не знаете, что рядом река? Возьмите его задницу и зашвырните ее в воду. Только не забудьте привязать к ней что-нибудь потяжелее!

Люди Большого Тэ подхватили своего мертвого приятеля за руки и за ноги и потащили к воде, ворча, что его кровь и частицы мозга забрызгали их дорогие костюмы от Версаче. Мейси, однако, остался стоять там, где стоял. По-видимому, он принадлежал к так называемому внутреннему кругу и являлся одним из самых доверенных людей босса.

— Теперь вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что мне не хватает надежных помощников? Такое впечатление, что все эти парни хотят сколотить себе состояния за одну ночь, — сказал Большой Тэ, когда его люди скрылись в темноте, — При этом никто из них не хочет работать. Я же начал работать, когда мне исполнилось восемь, продавая долларовые пакетики с белым порошком, и пахал как вол на протяжении двадцати лет, чтобы достичь хотя бы минимального благосостояния. Нынешняя же молодежь считает, что в состоянии сделать такие же деньги за пару месяцев. Новая экономика, говорят, — чтоб ее черти взяли!

Если бы Большой Тэ сидел в камере для особо опасных преступников, связанный кожаными ремнями, как доктор Ганнибал Лектор из известного фильма[11], то Веб от души посмеялся бы над его речами, пронизанными идеями капиталистического предпринимательства. Но теперь ему было не до смеха. Он все пытался понять, осознает ли Большой Тэ, что он, Веб, стал свидетелем убийства.

— Что же касается Туны, то он прикончил пять или шесть человек. Так что вы должны меня поблагодарить, что я разделался с ним сам, избавив вас от необходимости пачкать руки.

Но Веб благодарить его не стал. Он продолжал хранить молчание, хотя при других обстоятельствах обязательно сказал бы по этому поводу что-нибудь едкое. Но смерть человека, свидетелем которой он стал, напрочь отбила у него всякое желание шутить.

— У меня есть и другие проблемы. Это помимо тех, которые я вам уже обрисовал, — как ни в чем не бывало продолжал Большой Тэ. — Как только у меня завелись деньги, меня стали одолевать родственники. В частности, нарисовалась девяностолетняя тетушка, которой я никогда прежде не видел. Вы бы слышали только, как она разговаривает. — Большой Тэ придал своему голосу высокие, визгливые ноты. — «Фрэнсис, детка, у меня катаракта, я не могу играть в „Бинго“. Помоги, если можешь, — ведь я, как-никак, качала тебя на колене и меняла тебе подгузники». Ну, я дал ей денег, после чего она на неделю исчезла. Потом, правда, объявилась снова и стала клянчить деньги на лечение своей кошки, которая, по ее выражению, страдала «женскими болезнями». Подумать только — кошка, страдающая женскими болезнями. Как это вам понравится? — Большой Тэ снова заговорил фальцетом: — «Фрэнсис, детка, это обойдется тебе всего в тысячу долларов. Помнишь, как я меняла тебе подгузники, когда твоя мамаша пустилась во все тяжкие и стала колоться?» И что, по-вашему, я сделал? Отсыпал ей и ее поганой кошке десять тысяч зеленых — вот что.

— Так вас, значит, зовут Фрэнсис?

Большой Тэ улыбнулся, и тут Веб впервые обнаружил некоторое семейное сходство между маленьким Кевином и этим огромным мужчиной, называвшим себя его отцом.

— Неужели вы думаете, что меня и вправду зовут Большой Тэ? А что, собственно, это означает?

Веб покачал головой:

— Представления не имею.

Большой Тэ достал из кармана коробочку, вынул из нее пилюлю и положил в рот. Потом предложил пилюлю Вебу, но тот отказался.

— Думаете, это наркотик? Черта с два. Это препарат «тагомет» фирмы «Зантак», — сказал Большой Тэ. — У меня, видите ли, язва желудка, и я жру эти таблетки горстями — как жареные орешки. Вот до чего меня достали все эти чертовы проблемы.

— Почему бы вам в таком случае не выйти из дела?

— Легко сказать, да трудно сделать. На такой работе, как у меня, прощальных ужинов не устраивают и золотых часов на память не дарят.

— Не хотелось бы вас расстраивать, но полиция всюду вас разыскивает.

— С полицией я как-нибудь разберусь. Меня куда больше беспокоят некоторые коллеги по бизнесу. Они никак не могут взять в толк, почему мне порой хочется все бросить и зажить другой жизнью, и видят в этом с моей стороны какой-то подвох. Они-то считают, что я живу хорошо и денег у меня куры не клюют. Но деньги-то необходимо прятать, а чтобы дело шло, надо поворачиваться. При этом приходится постоянно иметь в виду, что кто-нибудь — будь то даже шлюха, твой двоюродный брат или та же девяностолетняя тетя с больной кошкой — может пристрелить тебя во сне. — Большой Тэ ухмыльнулся. — Но вы за меня не беспокойтесь. У меня все будет о'кей. — Он бросил в рот еще одну пилюлю и пристально посмотрел на Веба. — Вы один из парней, которые служат в ПОЗ?