Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию - Юрий Тихонов

Немецкий посланник прекрасно понимал, что Д. Витцель и К. Расмус никогда не согласятся сообщить итальянцам дату своего бегства из Кабула, так как они подозревали П. Кварони в провале М. Обердорффера и Ф. Брандта. Настаивая на уведомлении итальянцев и японцев, Пильгер хотел заставить резидентов немецкой разведки отказаться от их планов. Действительно, 15 марта Витцель радировал в Берлин о своем несогласии сообщить итальянцам подробности запланированной им операции, так как «роль итальянского посольства в случае с Обердорффером неясна»{881}.

На следующий день после получения этой радиограммы статс-секретарь В. Кепплер и глава абвера II генерал Э. Лахузен-Вивремонт провели в Берлине совместное совещание представителей Министерства иностранных дел и абвера. На нем было рассмотрено предложение Д. Витцеля о его и радиста В. Доха бегстве в зону пуштунских племен. После детального обсуждения предстоящей операции было принято решение предоставить Г. Пильгеру самому решить, когда наступит удобный момент для ее начала. Принимая это решение, В. Кепплер и Э. Лахузен-Вивремонт учитывали, что афганская полиция после «логарского инцидента» установила строгий надзор за германской миссией в Кабуле и риск очередного провала немецких разведчиков был слишком велик.

В апреле 1942 г. германскому посольству в Афганистане наконец-то удалось установить связь с Факиром из Ипи. Это был крупный успех немецкой разведки в Афганистане. 14 апреля К. Расмус доложил об этом в Берлин. Кроме этого долгожданного известия, он сообщил о своем решении «создать линию связи (с Факиром. — Ю. Т.), которая не будет зависеть от итальянцев»{882}. Такое решение К. Расмуса было вызвано тем, что итальянцы больше не могли финансировать лидера вазиров и «Организацию Мацотты». Итальянская миссия не имела денег, чтобы даже оплатить афганскому правительству стоимость телеграмм, отправляемых П. Кварони в Рим. И тем более не могла тратить крупные средства на подрывные операции в зоне пуштунских племен. Немцы, наладив контакт с Факиром, больше не нуждались в услугах итальянцев, которых они подозревали в двойной игре.

Факир из Ипи сам установил контакт с немецким посольством в Кабуле, так как в апреле 1942 г. возобновил боевые действия против английских войск в Вазиристане. Как и прошлые годы, он снова осадил британский форт Датта-хель. Даже бросив против вазиров 40 тыс. войск, авиацию и танки, англичане не смогли нанести лашкарам вазиров поражение.

Восставшие пуштуны крайне нуждались в оружии. Новый представитель Факира, который прибыл в Кабул в мае, во время переговоров с К. Расмусом и Д. Витцелем рассказал им, что силы вазиров насчитывают 20–22 тыс. человек, но «ощущается острый недостаток в боеприпасах»{883}. Далее посланец из Вазиристана сообщил германским разведчикам: «В настоящее время боевые действия ограничиваются окружением различных мест сосредоточения английских войск, настоящие атаки невозможны из-за недостатка оружия. На границе купить боеприпасы почти невозможно, поэтому помощь деньгами не может сделать борьбу более интенсивной»{884}. От него же К. Расмус узнал о коварстве Э. Анцилотти, который, заключив соглашение с Факиром, скрыл от лидера вазиров, что субсидию ему выплачивает не только Италия, но и Германия{885}. Это известие еще больше обострило и без того непростые отношения между германским и итальянским посольствами в Кабуле.

По вновь установленному каналу связи К. Расмус отправил лидеру вазиров письмо, в котором сообщал Факиру: «При нынешней ситуации мы не можем снабжать вас нужными для ведения военных действий предметами до тех пор, пока не установили с вами воздушную связь. Считаем, что до этого времени не следует увлекаться боевыми столкновениями, необходимо приложить все силы к тому, чтобы объединить пограничные племена.

Вы должны сохранить силы к тому моменту, когда мы сможем оказать вам реальную помощь, а это будет в том случае, когда фронт будет недалеко от вас.

Необходимо готовиться к большой войне, с тем чтобы, когда придет время, этими соединенными силами напасть на англичан и с помощью Всевышнего разбить их»{886}. Одним словом, Факиру из Ипи предлагалось беречь силы до германского наступления на Индию.

Новое восстание в Вазиристане дало Д. Витцелю повод для того, чтобы опять настаивать на своем бегстве к Факиру из Ипи. На этот раз резидент абвера планировал скрыться из Кабула, похитив мощный радиопередатчик авиакомпании «Люфтганза». После начала Второй мировой войны полеты «Юнкерсов-52» по маршруту Кабул — Берлин прекратились и радиоустановка, обеспечивающая связь на этой авиалинии, была законсервирована. С декабря 1941 г. германское правительство стало требовать от афганских властей передачи всей радиоаппаратуры «Люфтганзы» в немецкое посольство в Кабуле. Афганцы были согласны это сделать, но требовали от Берлина гарантий, что радиопередатчик не будет использован в разведывательных целях{887}. Немцы отказывались брать на себя такие обязательства, так как именно для этого он им и был нужен.

Предприимчивый Д. Витцель предложил выкрасть этот передатчик и переправить его в полосу «независимых» пуштунских племен, чтобы, как указывалось в телеграмме Г. Пильгера, «ключ к радиоэфиру в течение нескольких месяцев был бы в наших руках»{888}. До восстания Факира из Ипи в Берлине не соглашались на это предложение Д. Витцеля. Однако после начала мятежа вазиров абвер и германский МИД санкционировали не только бегство Д. Витцеля, но и похищение радиопередатчика «Люфтганзы». Но и на этот раз противодействие Г. Пильгера этой авантюре было таким сильным, что в конце концов И. Риббентроп принял решение отложить проведение данной операции.

Еще одной причиной, заставившей германское руководство отказаться от переброски мощного радиопередатчика к Факиру из Ипи, стал крупный провал немецких агентов в Кабуле. 25 мая 1942 г. афганская полиция по требованию англичан провела аресты фашистских агентов, обеспечивавших связь миссий стран Оси с Факиром.

Самым большим ударом для немцев был арест Уттам Чанда, дом которого был главной явочной квартирой для встреч К. Расмуса с Бхагат Рамом. Поэтому резидент германской внешнеполитической разведки попросил Г. Пильгера добиться от афганцев освобождения своего человека. В тот же день германский посланник попытался убедить афганское правительство не передавать Уттам Чанда британским властям в Индии.

26 мая Г. Пильгер сообщил В. Кепплеру о результатах своих переговоров с афганцами: «Оно (афганское правительство. — Ю. Т.) согласно продлить ему (Уттам Чанду. — Ю.Т.) вид на жительство, если мы сможем доказать… безупречность его убеждений, как индийского националиста»{889}. С этой целью глава немецкого посольства просил В. Кепплера «выяснить вопрос о благонадежности» Уттам Чанда у С.Ч. Боса. 30 мая в германскую миссию в Кабуле поступила шифровка от В. Кепплера: «Мацотта дает очень положительный отзыв об Уттам Чанде. Он просит сделать все возможное, чтобы помешать его высылке в Индию, так как там он будет подвергнут аресту и, возможно, даже пыткам. При всей своей лояльности, в которой… не приходится сомневаться, он недостаточно стоек, чтобы выдержать пытки»{890}. Когда эта телеграмма пришла в Кабул, Уттам Чанд был уже выслан 29 мая из афганской столицы в Индию. Г. Пильгер был в ярости и заявил афганскому министру иностранных дел, что больше не может иметь с ним дела{891}.