Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - Леонид Млечин

Германия, промышленная держава среднего уровня, нуждалась в закупках продовольствия за границей. Сельское хозяйство оставалось отсталым, ему не хватало специалистов и умелых управляющих. Ситуация только ухудшалась из-за того, что деревню пронизали партийные структуры и нацистские руководители старались вывести сельское хозяйство из-под влияния сил рынка, введя систему контроля над производством и над ценами.

Немецкие проблемы с продовольствием не были секретом для советского руководства. 13 августа 1940 года нарком внутренних дел Берия со ссылкой на своих разведчиков доложил Сталину: «Германия начала вывозить из Норвегии и отчасти из Голландии имеющиеся там запасы продовольствия. В самой Германии нынешний урожай, по предварительным справкам, будет далеко хуже среднего. Положение же в Польше, Бельгии и Франции такое, что Германии придется заботиться о снабжении продовольствием этих стран».

«Мясной рацион придется урезать на сто граммов в неделю начиная со 2 июня, — пометил в дневнике 1 мая 1941 года Геббельс, который был по совместительству и секретарем столичного горкома нацистской партии. — Если нам предстоит пережить третью военную зиму, то мы проедим последние запасы хлеба».

22 мая он записал: «Я распорядился выдать со складов 140 миллионов сигарет для продажи в Берлине. Мы не можем не вмешаться в эту бедственную ситуацию. Также большая проблема с одеждой. Невозможно купить количество, обозначенное в карточке. А обувь вообще отсутствует. Но с этим мы ничего поделать не можем. Война есть война!»

Заместитель имперского министра продовольствия и сельского хозяйства Герберт Бакке внушал Гитлеру:

— Оккупация Украины решит все наши экономические проблемы. Если нам нужна какая-то территория, то именно Украина. Только на Украине есть зерно…

Военно-экономическое управление вермахта подсчитало, что сможет выкачать с Украины не менее четырех миллионов тонн зерна. А вслед за Украиной нужно взять и Кавказ: Германии катастрофически не хватает топлива.

Если Германия не захватит нефть и зерно Советского Союза, не нарастит добычу угля, считали в Берлине, произойдет резкое падение производства и катастрофическое снижение уровня жизни. Только в СССР были уголь, сталь, природные ископаемые, необходимые для бесперебойной работы военно-промышленного комплекса. Только на Кавказе была нефть, которая сделала бы Германию независимой от импорта энергоносителей. Только с ресурсами Советского Союза Германия могла продолжать мировую войну.

Сталин исходил из того, что рано или поздно интересы Германии и Советского Союза неминуемо столкнутся. Но это произойдет через три-четыре года. Пока что Гитлер войну на два фронта не осилит. Немецкая экономика, которая так зависит от советского сырья, советской нефти и советской пшеницы, длительной войны не выдержит.

В принципе Сталин рассуждал правильно. Да только Гитлер и не планировал затяжную войну! Он намеревался нанести молниеносный удар, разгромить Красную армию за несколько летних месяцев и решить все проблемы.

Гитлер исходил из того, что Сталин боится войны, поскольку истребил командный состав собственной армии и деморализовал солдатскую массу, которая не верит своим офицерам и генералам. Соратникам фюрер пренебрежительно заметил, что советский генерал, которого прислали в командировку в Германию, в немецкой армии мог бы командовать только батареей. О советском вооружении фюрер заявил: материальная часть, техника устарели. У русской армии отсутствует духовный размах…

Гитлер сильно ошибался. Но неудачная война с маленькой Финляндией, казалось, подтвердила невысокий уровень командного состава и слабые боевые возможности частей Красной армии. Немецкие планировщики исходили из того, что победа над Красной армией будет достигнута в кратчайшие сроки. Отклонение от этого плана исключалось. В 1940–1941 годах в Германии наблюдалась стагнация военного производства и катастрофическое падение производительности труда. Гитлер уверенно обещал своим солдатам, что они вернутся на свои рабочие места в конце августа. В октябре сорок первого планировалось демобилизовать треть армии, чтобы нарастить военное производство.

Разработчики операции «Барбаросса» делали ставку на скорость, на моторы, на концентрацию сил на главных направлениях, на первую решительную битву. Генерал-фельдмаршалу Федору фон Боку, которому было поручено захватить столицу Советского Союза, фюрер уверенно сказал:

— После захвата Украины, Москвы и Ленинграда Советам придется пойти на мировую.

Упоение собственными успехами сыграло дурную шутку с руководством Третьего рейха. Французы в сороковом не выдержали первого удара. Советский Союз, куда более мощное государство, располагая несравнимо большим военным, экономическим и демографическим потенциалом и пространством для маневра, выстоял. Не сумев одержать победу в сорок первом, Германия была обречена.

В годы войны личный кабинет Черчилля и секретариат находились в бомбоубежище — Лондон постоянно бомбили. Здесь британский премьер-министр написал первое личное письмо Сталину, одно из многих, которые он ему потом адресует. Это было предостережение. Премьер-министр хотел обратить внимание советского руководителя на грозящую ему опасность.

«Я отправил Сталину краткое и загадочное письмо, — вспоминал Черчилль, — надеясь, что сам этот факт и то, что это было первое письмо, которое я посылал ему, привлекут его внимание и заставят призадуматься».

Предупреждения Уинстона Черчилля о готовящемся нападении нацистской Германии на Советский Союз однозначно воспринимали в Кремле как провокацию, как желание поссорить Москву с Берлином.

Тем более что и британская разведка весной сорок первого не верила в возможность войны между Советским Союзом и Германией. По мнению британского военного командования, главная цель нацистской Германии в сорок первом — окончательный разгром Соединенного Королевства. В Лондоне полагали, что Сталин и Гитлер скорее сговорятся за счет Англии, чем станут воевать друг с другом.

В двадцатых числах мая британские разведчики сошлись во мнении, что слухи о войне между Германией и Советским Союзом развеялись. Москва и Берлин готовятся подписать новое торговое соглашение. Исходили из того, что германская экономика затяжную войну без советских поставок не осилит.

По всем каналам — дипломатическим и разведывательным — шел поток противоречивой информации. Даже британская разведка, располагавшая широкой сетью, никак не могла понять, что в реальности происходит между Москвой и Берлином.

Только 5 июня разведка пришла к выводу, что, судя по масштабам германских военных приготовлений в Восточной Европе, речь идет о чем-то более серьезном, чем торговый договор. Возможно, Гитлер решил нанести удар по Советскому Союзу. Но и 10 июня разведка все еще не знала, чего ожидать. Докладывала Черчиллю: в конце месяца мы станем свидетелями либо войны, либо соглашения. И только 12 июня разведка сообщила Черчиллю: новые данные свидетельствуют о том, что Гитлер нападет на Советский Союз.

Утром 19 июня сотрудник контрразведывательного подразделения главного управления имперской безопасности унтерштурмфюрер СС Вилли Леман (оперативный псевдоним Брайтенбах) позвонил в советское полпредство. На встречу с ним пришел Борис Николаевич Журавлев, молодой сотрудник резидентуры внешней разведки. Леман сообщил, что нападение Германии намечено на три часа утра 22 июня. В тот же день разведчики отправили шифровку в Москву — в порядке исключения за подписью не резидента, а Деканозова.