Горби. Крах советской империи - Строуб Тэлботт

Горбачев теперь ежедневно по два-три часа диктовал свои мемуары. Он рассказывал нам о войне и вспоминал, как русская армия в полном беспорядке отступала от Ростова, оставив его родную деревню в руках немецких оккупантов. Его отца послали безоружным в первую рукопашную схватку. У него и его товарищей была одна винтовка на двоих. Раиса вспоминала о том, как ее отцу обрили голову, напялили на него военную форму и тоже послали на фронт. Его отозвали обратно почти сразу же. Он был профессиональным железнодорожником, поэтому его послали прокладывать железную дорогу через тайгу и с помощью немецких военнопленных перевозить заводы, эвакуированные из Западной России и Украины. Жизнь была очень трудной. Люди питались в основном ягодами и грибами. Она видела, как они пухли и умирали от голода. Первыми не выдерживали немецкие военнопленные. Когда в 60-х годах она писала свою кандидатскую диссертацию по социологии, она объезжала деревни Ставропольского края на мотоцикле, и оказалось, что в каждом четвертом доме остались только женщины, мужчины погибли во время войны.

Раиса рассказала нам, как было в Форосе во время путча. Горбачев понял, что что-то не так, как только узнал, что какая-то непрошеная делегация требует встречи с ним. Когда он обнаружил, что их телефоны отключены, он сказал Раисе, что надо ждать самого худшего. Он продержал своих визитеров в ожидании минут пятьдесят, а она тем временем провела семейный совет с дочерью и зятем. Она боялась, что, если что-то случится с Горбачевым, остальные члены семьи тоже могут быть уничтожены. Тем не менее, все они были согласны с тем, что у него нет иного выбора, как отвергнуть любые требования «гостей». Затем он вместе с ними направился в свой кабинет, а она и другие члены семьи сели перед дверью ждать исхода. Первым появился Варенников; он прошагал мимо, даже не взглянув на нее. Другие подошли и протянули руки для рукопожатия, но она отказалась с ними здороваться. Все это время она пребывала в ужасе, что, впрочем, неудивительно.

Я в свою очередь рассказал о фильме Би-би-си, посвященном путчу; в одном из его сюжетов было показано, как КГБ подслушивает разговоры Горбачева, Ельцина и Назарбаева. Раиса с горечью сказала: «Они семьдесят лет нас подслушивали и подслушивают до сих пор».

Оба резко отзывались о Ельцине, о его намеренном унижении Горбачева в Российском парламенте 25 августа, о том, как их выставили из официальной квартиры, как только Горбачев отказался от поста президента; и о том, как наиболее преданных ему членов личной охраны понизили в должности или вообще перевели на другую работу (Король Лир?). Горбачев сказал, что он твердо решил по государственным соображениям избегать публичных обвинений. Однако было очевидно, это стоило ему больших усилий.

* * *

Люда и Марина, подавая обед, прислушивались к разговору самым внимательным образом. Раиса не могла поверить в то, что они русские. Горбачев рассмеялся: вопрос о домашнем штате слуг в посольствах – штука сложная. Он снова рассмеялся, когда я напомнил ему, что в мае 1989 года, когда наши страны изгоняли «шпионов», у нас с ним были неприятности как раз на этой почве. Потом Люда и Марина рассказали нам, как они были рады возможности встретиться с Горбачевым. Ведь как-никак именно он дал им свободу говорить и путешествовать.

Тем не менее, соотечественники Горбачева сильно не любили, а во многих случаях и презирали еще в то время, когда он находился у власти, и позже. Реакционеры считали его предателем и обвиняли в том, что он разрушил сталинскую империю в Восточной Европе, вызвал крушение коммунистической партии и развал Советского Союза. Радикальные либералы – в том, что он так и остался не перестроившимся коммунистом. Те же, что занимали среднюю позицию, говорили, что у него никогда не было жизнеспособной стратегии и в конце не хватило мужества ни для того, чтобы осуществить решительную реформу экономики, ни для того, чтобы противостоять сторонникам жесткого курса в партии, армии и КГБ. Простые люди ругали его за крах экономической системы и бедность, хотя было очевидно, что все это началось и существовало до его прихода к власти.

Горбачев, безусловно, помог России начать глубокий исторический переход. Он порвал с дискредитированной советской системой и сделал первые шаги к превращению ее в нечто более демократичное и более действенное. Он проявил ряд важнейших инициатив, положивших конец «холодной войне». Другое советское руководство на его месте могло попытаться противостоять натиску истории, и это сделало бы задачу гораздо более трудной, более кровопролитной и опасной для всех нас. Так что у соотечественников Горбачева большой долг перед ним, хотя они и не желают этого признавать. Утрата империи была болезненным процессом, но не столь болезненным по своим последствиям, как ее возможное участие в ядерной войне.

Конечно, Горбачев совершал ошибки. Он прекрасно знал, что произошло с Хрущевым, гораздо менее радикальным реформатором. Он опасался, и как выяснилось, справедливо, что он тоже может проснуться однажды и узнать, что заболел, потерял свою должность, и превратиться в ничто. Поэтому он нырял, увиливал, утаивал часть правды, уговаривал, стращал и увещевал. Он шел на предельно допустимый компромисс с людьми, которые располагали оружием и прослушивали телефоны. Но весной 1991 года свернул с кровавой дороги, на которую его толкали реакционеры. Когда они попытались утвердить свою власть в августе, они потерпели неудачу. Это Горбачев дал возможность простым людям, а также лидерам – в городах, в армии и в самом КГБ – самостоятельно размышлять о политике. Та машина, на которую полагались заговорщики, перестала им подчиняться. С этого момента историческая роль Горбачева была выполнена, и повести Россию дальше, к новому этапу предстояло его преемнику.

Если бы Горбачев тогда устранился от общественной жизни, как это сделал де Голль в 1956 году, он мог бы сохранить уважение народа как заслуженный государственный деятель. Увы, он не умел и не мог молчать.

Всякий раз, когда он выступал публично, он невольно напоминал своим слушателям, почему он так им надоел. Последним его унижением была отважная, но провальная президентская кампания 1996 года, когда он получил менее одного процента голосов. Смерть Раисы Максимовны в 1999 году была для него личной катастрофой. Но, по иронии судьбы, она явилась поворотным пунктом в отношении к нему общественности, ибо простые русские сочувствовали его горю.

Его семидесятилетие в начале марта 2001 года было широко и тепло отмечено в центральной печати и на телевидении. Его прежний соперник, Ельцин, отметил свое семидесятилетие месяцем раньше, больной, снова в больнице, одинокий, – почти никем не признаваемая личность из прошлого.

Горбачев же остался прежним – обаятельным, говорливым, чуждым всякой напыщенности. Он произносил речи и танцевал далеко за полночь на своем дне рождения в московской гостинице, окруженный соратниками времен перестройки, друзьями, дочерью и двумя внучками.

Последний Генеральный секретарь ЦК КПСС был не только крупной исторической фигурой, он по-настоящему симпатичный человек.

Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми.